– Татьяна, во что превратился наш двор! Это все из-за вас! Требую немедленно стереть все надписи со стен и асфальта! Там уже ужас, одни маты и ваша фамилия! У нас дети гуляют, у нас приличный дом! Немедленно остановите это безобразие!

Я бросила трубку. Посреди дня рядом с отделением полиции в окружении людей в форме мне стало страшно. До чего могут дойти тронутые поклонники Жогина? Они знают мой адрес, испортили машину, разукрасили двор неприличными надписями, и вот уже случилась попытка нападения. Я не могу вернуться домой, не могу работать, не могу помочь своему другу из-за каких-то голословных обвинений дурацкого блогера.

Я не знаю, как мне дальше действовать. Но понимаю одно точно – мне нужно укрытие, где можно отсидеться, выпить кофе и все обдумать. С самого утра на голову сыпятся неприятности, не давая передышки. А в условиях стресса мне тяжело использовать свою великолепную логику, которая находит решение для любой проблемы. Нужна лишь пара часиков в спокойном месте.

И я набрала номер своей верной подруги, Ленки. Она уже много лет преподает французский язык в обычной средней школе, и, как следствие, уровень стрессоустойчивости у нее, как у космонавта. Никакая ситуация не способна выбить Ленку из привычного расписания, которое она считает основой основ в жизни каждого человека.

Не дослушав и до середины мои объяснения, Ленка приказала:

– Бери такси, приезжай ко мне. Поешь, я приду после пятого урока и поговорим. Будешь жить пока у меня как минимум два дня, пока не придумаешь план мести, – под оглушающий визг детей и громкую трель звонка она положила трубку. Я же вздохнула с облегчением, сейчас приду в себя и закончу эту историю с семейством Жогиных.

Ключи от квартиры подруги всегда лежат в бардачке автомобиля, а ее квартира мне знакома как своя. Поэтому без всяких стеснений я провела ревизию на кухне, так как одно из правил у Елены – обязательный обед из трех блюд. Нежный супчик, чашка золотистого плова, кружка крепкого кофе из Ленкиных запасов выстроили спутанные мысли в стройную схему. Вернее, выстроились вопросы. Ответов пока не было.

Ленка, уставшая после работы, без французской элегантности, видимо, израсходовав весь запас слов на уроках, буркнула:

– Ну, че там? – и принялась за ужин.

Под ее шмыганье и жевание я пересказала в подробностях историю появления четы Жогиных в моей жизни. Отреагировала подруга кратким вердиктом:

– Тоже запиши видео, чтобы рты закрыли.

– Я не могу, я же частный детектив. Во-первых, я нарушу пункт договора о неразглашении сведений, во-вторых, я не хочу светить свою внешность, в моей работе популярность – это большой минус. Я подам в суд и отвоюю у него по двести баксов за каждый день.

– Ну и отлично, считай, ты сейчас на работе. Работаешь жертвой блогерского произвола, – Лена вдруг задумалась, закатила глаза к потолку. – Может, он про меня видео запишет? И я буду дома сидеть и страдать, могу даже за тысячу рублей в день. По тарифам бюджетника. А то до каникул осталось два месяца, я уже больше не могу с этими деточками, – но, увидев мое серьезное лицо, тоже посуровела. – Ну, ты чего раскисла? Ты же всегда находишь решение, Татьяна! Любого уделаешь и даже этого блогера. И суд выиграешь, и деньги получишь со всех их счетов. Только если есть, конечно, у них эти деньги. Что врачи, что учителя всегда скромно жили.

– Есть у них деньги, у жены точно есть. Скромная жизнь, идеальная семья – это все фасад для фанатов в интернете!

– Какой еще фасад? А я и думаю, чего это Иванова губы надула, ей лишь бы загадки поразгадывать, – Ленка покачала головой. Весь ее вид, скрещенные руки на груди, поджатые губы, выражал недовольство, что я снова лезу в непонятную историю.

– Не загадки, а размышления. Я анализирую финансовую ситуацию своего обидчика. Ты ведь права, зарплата у врача «Скорой помощи» небольшая.

– Вот и я говорю! – оживилась Ленка, как обычно, она заводилась при разговоре о зарплатах бюджетников. Это любимая тема их болтовни в учительской. – Что мне толку от отпуска летом, денег нет на море поехать.

– А у Жогиной Анны есть деньги на номер люкс. Еще у нее новый костюм, маникюр из салона и свежая стрижка. Общая сумма всех приобретений как раз примерно равна твоему отдыху на море.

– Может, она сама зарабатывает прилично? У нас так часто: женщина как пчелка, а мужик для красоты в семье. Хорошо, хоть врачом работает, а не на диване лежит.

– Анна рассказывала, что в семье у них главный муж. И все подчинено его работе и его увлечению волонтерством. Она помогает организовывать работу приюта, то есть финансово Анна зависит от супруга.

– Тогда любовник! Все сходится, надоело ей бомжей кормить и самой маникюр делать. Она сбежала с богатым любовником и подала на развод.

– Синяки, у нее на лице под макияжем были синяки! – перед глазами всплыло лицо женщины с темными пятнами под толстым слоем макияжа.

– Ну, муж напоследок припечатал. Бьет – значит любит! – носительница народной мудрости бухнула на стол стопку тетрадей. – Мне домашки надо проверять. Ты давай не забивай голову этими Жогиными, пускай сами разбираются. Приготовь лучше что-нибудь. Денег за постой я не беру, а вот от солянки не откажусь.

Домашние хлопоты меня и правда отвлекли. Я нашла в Ленкиных завалах на кухне упаковку с хорошим кофе, которую дарила ей на Новый год. И с чашкой свежего напитка расположилась у окна, пока мое варево кипит на плите. В своих мыслях я перебирала решения для навалившихся проблем: «Завтра напишу заявление в суд на Жогина, так чтобы при виде суммы компенсации он переключился с любовных страданий на заботу о своем кармане. Для Кири возьму кредит в банке, постепенно отдам. Машину в ремонт. Надписи во дворе дворника попрошу закрасить. Что там еще осталось?»

В радужные планы вмешался новый звонок от председательницы:

– Татьяна!

– Иринванна, – я успокоила женщину. – Я скоро приеду, привезу краску, заплачу дворнику, и он закрасит все художества. Я много краски куплю, хватит лавочки перекрасить и качели.

– Да какая краска, – женщина шептала. – Тут у вашей двери полицейский. Я думала, вас убили, и позвонила.

– Спасибо, конечно, – от такой заботы оставалось лишь вздохнуть. – Скажите ему, что я сейчас приеду.

– А он ушел, я ему все рассказала. Как вас зеленкой облили и что вам смерти желают, так он сразу куда-то ушел. Невежливо, я считаю, со свидетельницей так обращаться. Так-то я все про всех знаю в доме, могу столько пользы для полиции принести.

– Это, конечно, Иринванна, без вас наш дом давно бы рухнул. А вы не знаете, кто это меня достает? Гадости пишет, зеленкой меня облили?

– Ну, я сама не видела… – замялась женщина.

– Иринванна, у меня заявление в прокуратуру написано. Порча машины, костюма. В конце концов, придомовая территория испорчена, ваши труды о красоте дома и двора. Какие тут могут быть сомнения. Вы мне все расскажите, а дальше я уже сама решу вопрос.

– Да утром, я еще с собачкой пошла гулять. С пуделечком моим, Абрикосом, и прицепилась одна жилица с соседнего двора. Она тоже с собаками гуляет, тремя огромными. Пакость, все тащат, моего малыша пугают.

Я терпеливо выслушала рассказ о том, как жуткие хулиганы третируют несчастного Абрикосика, и, наконец, Ирина Ивановна перешла к рассказу о своих подозрениях.

– Вот она меня давай пытать, а где частный детектив Иванова живет. Я сказала, что квартиру не буду говорить. Она вся затряслась, мол, очень-очень надо, важное дело к Ивановой. Ну, я показала ваш подъезд и машину, посоветовала ждать, когда вы выйдете, и поговорить. Думала же, дело у нее какое, собака, может, пропала. А уже через два часа вам машину пшеном обсыпали и зеленку плеснули. И надписи, мне кажется, она сделала. Прямо похоже на нее, все так неаккуратно, с кляксами. И банку бросили на газоне. Она такая и есть – неряха!

– Помогите мне, скажите ее имя, адрес?

– Ой, неудобно так, я своими глазами же не видела. Вы лучше выходите в шесть утра на собачью площадку, она всегда там с тремя дворнягами лохматыми гуляет. Вот и поговорите. А мне пора, – разговор председательша быстро закончила, чтобы избежать моих упрямых попыток добиться данных соседки-собачницы.