Кроме нее облик Ренара мало кого удивлял, зато поведение…

— Турский грош — это всего одиннадцать денье, — убедительно вещал он какому-то сирийцу.

Тот неуверенно топтался на месте, убеждая рыжего вруна, что в прошлый раз ему обменяли на двенадцать денье. Лис недоверчиво качал головой, но глаза его хитро поблескивали:

— Не может быть, вы ошиблись, это такая сложная система, — говорил он, подметая хвостом мостовую, — сколько нужно поменять? — участливо спросил он, — я помогу посчитать.

— Три гроша, — ворчливо произнес сириец, — но я найду другого менялу, — он уже начал оглядываться, но Ренар буквально вцепился в него.

— Не стоит, я подарю вам денье за обмен.

Сириец помедлил. Он понимал, что лис обманывает, но устоять перед подарком не смог — ко всему, кто мог гарантировать, что другой меняла окажется честным?

Ксюша подошла, когда довольный сириец ушел покупать себе завтрак.

— Ты обманул его на два денье, — улыбнулась она.

Ренар взглянул, оценивая и ухмыльнулся:

— Это всего два денье, прекрасная дама. Меняя экю, я никогда не обманываю! — глаза его снова хитро блеснули.

— Нет, я не хочу менять деньги.

“Если бы у меня была хоть пара су, я бы давно потратила их на устриц”, - подумала Ксюша.

— Меня послал Жан, — произнесла она и, не заметив признаков понимания добавила, — фарфадет.

— Фарфадт Жан? — воскликнул Ренар показав острые зубки, — ох, так что же ты сразу не сказала? — Он картинно поднял лапки к небу, но не заметив улыбки у Ксюши, опустил их и произнес, — ты знаешь сколько в одном Париже фарфадетов Жанов? Я лично знаю шестерых — и с тремя из них предпочел бы не видеться.

— Жан алхамик, — предприняла новую попытку Ксюша.

— Алхимик? Передай ему, что его зелье не сработало. Я не стал невидимым — и теперь, меня разыскивает парижский прево! Я не могу спокойно спать, спокойно есть и спокойно работать! Стража может схватить меня в любой момент, — Ренар обвел пушистым хвостом улицы, указывая на стражников, которые явно делали вид, что не замечают его. — А ведь я честный лис!

— И из-за чего городскому начальнику тебя искать? — ухмыльнулась Ксюша.

— Я просто хотел взять на время ключи от камер в Большом Шатле, — пояснил Ренар, — ведь никому от этого бы не было вреда.

— О, точно, ты просто открыл бы двери парижской тюрьмы и выпустил пару преступников. А так все отлично. Не хочу знать зачем тебе это.

Ренар обиженно примолк.

Чтобы загладить грубость, Ксюша вежливо спросила:

— И прево тебя увидел?

— Нет. Я прошел, взял ключи и тут заметил его мантию. И захотел примерить, — Ренар пожал плечами так, будто бы мерять мантии прево, воруя его ключи — в порядке вещей. — Но она оказалась такой огромной, что я запутался в ней и споткнулся. Упал, разбил эту глупую вазу. Толстяк прево и прибежал на шум. А в комнате, представляешь, мантия бегает сама по себе — меня-то не видно из-за зелья, — он засмеялся и хлопнул себя по коленям. — Теперь в Париже все только и говорят про призрака прево, ведь пустую мантию видели еще и слуги.

— Из-за зелья, которое не сработало?

Ренар на секунду замолчал, а потом махнул рыжей лапой:

— Ладно, зелье сработало. Но прево все равно как-то понял, что это я был. И как он сделал это? — Ренар задумчиво уставился на стражников, так, что те немного покраснели, не зная куда деться от пристального взгляда.

— Так что ты хотела? — встрепенулся он. — Поменять деньги, найти редкий товар?

— Мне нужно найти покупателя. А товар — это точно, редчайший и очень ценный.

Глаза Ренара блеснули, хвост вильнул, вновь подметая мостовую.

— Вот этот, — Ксюша протянула Ренару камень желаний.

***

Взгляд лиса сразу погас.

— Ни один идиот Парижа не купит это, — буркнул он, отворачиваясь от Ксюши и теряя к ней интерес.

— Но Жан сказал ты сможешь помочь. Только Ренар и способен на это, сказал он мне! — Ксюша решила попробовать убедить лиса лестью.

— Ты пытаешься соврать королю лжи, — засмеялся рыжий. — Попробуй придумать что-то умнее. Зачем ты взяла камень желаний у низшего, если хочешь продать?

— Мне его обманом дали, — буркнула Ксюша, вызвав смешок. — Я не шучу, я из другого мира, — обиженно произнесла она.

Спокойная реакция фарфадета на ее рассказ убедила девушку, что ничего необычного в таких перемещениях нет — просто не стоит попадаться инквизитору. Это было ошибкой. К Ренару как раз подошел какой-то торговец из Английского Королевства и услышав девушку, взглянул как на умалишенную. Удостоверившись в ее нормальности, он, отшатнулся, зашептал “еретичка” и поспешно убежал.

Ренар недовольно проводил взглядом человека, что избежал участи быть обманутым на пару денье, а может и су, и произнес:

— Наказание для еретика — выжигание губ железом, — он выразительно посмотрел на стражников. — Я не буду тебя сдавать, но и ты не создавай мне дурную славу, говоря здесь о “другом мире”.

Надежда избавиться от камня растаяла, словно шоколад на полуденном солнце. Но почему-то это волновало Ксюшу намного меньше, чем могло. Впрочем, даже перспектива инквизиторского наказания ее не напугала — Ксюша скорее ощутила досаду, что Ренар больше не хотел разговаривать. А ведь лис наверняка знал какой-нибудь способ избавить от камня. Мог убедить иностранного торговца купить волшебную безделушку или подарить, как подарил денье тому сирийцу.

Все это теперь потускнело и перестало интересовать. Ксюша уже слишком сильно хотела есть и самым важным стало пообедать. Если инквизиция поймает ее прямо сейчас, единственное, что они услышат будет: “я сознаюсь во всем, только накормите”. Прошло уже несколько часов, после того как она оказалась в средневековье — а это значит куча времени после завтрака. Гипокрас был забыт. Ксюша тоскливо оглядела нескольких торговцев, что варили похлебки:

— Всего один лиард, и миска мясной похлебки ваша!

— Денье, один денье — наваристый овощной бульон со свежим хлебом!

Ксюша сглотнула слюну — у нее не было ни монетки. Она было хотела одолжить у лиса, но тот так активно не замечал ее, что Ксюша смиренно потопала в другую сторону.

Гревская площадь манила самыми разными соблазнами.

— Рыба по-версальски, — кричал один торговец, — рыбы с лионскими травами, — вторил ему другой. Двенадцать лиардов! Мясо на вертеле — пять лиардов!

Ксюша подошла. Еда так пахла, что девушка простояла рядом несколько минут, рассматривая прилавок влюбленным взглядом, пока не заметила, что рыба выглядит странно — точнее не выглядит рыбой.

— Что это? — спросила она.

— Прекрасная рыба, свежая — только сегодня выловили, — принялся нахваливать торговец.

Но Ксюша не слушала:

— Нет, что за рыба? — спросила она. — Похоже на… — она замялась.

— Это казарка, — мягко подсказал торговец.

— Казарка — птица, — возмутилась Ксюша, — ты обманщик!

— Казарка рождается в воде — значит рыба, — философски заметил торговец, — берете? — торговец выжидательно уставился.

На их спор начали обращать внимание, и Ксюша поспешно отошла в сторону, вновь окунувшись в толпу, голоса торговцев и сумасшедшие запахи.

— Кок-о-вен — петух по бургундски в вине! Три денье! Овсяная каша с луком — один денье!

У Ксюши закружилась голова. Запахи манили от одного прилавка к другому, блюда выглядели так аппетитно, словно в рекламе ресторана. “Можно вернуться к фарфадету, — размышляла девушка, — но он так далеко, а есть хочется сейчас”.

Она бродила так, пока не увидела, как какой-то оборванный ребенок аккуратно стащил кусок хлеба у парня с казарками.

Ксюша замешкалась. “Воровать конечно плохо, но…”. Это идея застигла ее, когда Ксюша уже тянула руку к поджаристой птице-рыбе.

— Решились? — любезно спросил торговец, возникнув рядом, и Ксюша отдернула руку.

— Нет-нет. Я еще подумаю, — произнесла она под подозрительным взглядом.

“Если воровать — то в особо крупных размерах”, - решила девушка и направилась к главному блюду рынка — к устрицам.