Засмотревшись на округлого пупса, самозабвенно закапывающего себя в песочнице, не сразу ответила на приглушённую мелодию входящего вызова. Номер телефона ни о чём не сказал, и я вовсе растерялась, услышав произнесённое самым заговорщицким тоном «Ну как, сегодня всё в силе?». Уже собравшись уточнить «А кто это?!», в последний миг удержала готовый сорваться с губ вопрос, наконец сообразив о чём речь. Ну конечно! Шрея и сеанс «практической магии»! Я не забыла, нет! Ну, почти не забыла. Бодрым тоном подтвердив, что мероприятие в силе и я буду ждать «новую подругу» возле самого дома «ведьмы», повторила в трубку адрес своего дома. Уверена, Шрея выучила его наизусть! Каждое её слово дышало нетерпеливым предвкушением, которое прорвалась финальным «Ух, не могу дождаться!». Наверняка наше маленькая афера виделась ей опасным приключением. Стало немного жалко её, но если червячок сомнения и прокрался в мои планы, то его быстро вытеснили доводы рассудка. Нельзя было допустить чтобы эта эммм… своеобразная девушка бегала по местным шарлатанкам, совершая небезопасные для неё самой и окружающих (включая… да, до сих пор небезразличного мне Арнава) манипуляции. Я надеялась, что наш с Манишей маленький спектакль удовлетворит тягу юной красотки к приключениям и на этом она остановится.
Разговор со Шреей не занял и пяти минут, но когда мой взгляд упал мороженное в руках, то вместо ровных сливочных завитков обнаружил бесформенную сладкую массу, неудержимо стекающую по рукам вниз. «О мой Бог!» — вскочив, я вытянула руки с мороженным вперёд, надеясь спасти от розовой катастрофы хотя бы платье…
— Подождите, мисс, я помогу! — Неприметный старичок засеменил по дорожке, торопливо перекидывая вперёд тяжёлую трость, а за ней подтягивая и высохшее, неловкое тело. — Вот, возьми, дочка! — протянул он мне большой клетчатый платок, на который я воззрилась с недоумением. — Давай подержу! — заметив моё замешательство, улыбнулся он.
Приставив палку к скамейке, забрал из моих рук растаявшее мороженное и снова предложил платок, который оказался как нельзя кстати. В несколько секунд руки были приведены в порядок, а останки мороженного отправились в ближайшую урну. Разделавшись с ними, я вернула платок мужчине «Не знаю, как вас и благодарить! Вы меня так выручили!». В ответ его морщинистое лицо прорезала добрая, но словно вымученная улыбка. Только тут я сообразила, что его трость по-прежнему прислонена к скамейке и старик держится на ногах из последних сил. Худые, узловатые руки заметно подрагивали, а высокий лоб, под редкими седыми прядями, был покрыт мелким бисером пота. «Вам надо присесть!» — дёрнулась я, усадив его на скамью и категорично отметя неуверенное «Ну, если я не помешаю…». «Здесь достаточно тени для двоих!» уверила я его, протягивая трость. Покрытые пигментными пятнами ладони тут же сомкнулись на набалдашнике — «Спасибо. Не лучшее время я выбрал для прогулки…» — словно извиняясь, смущенно покачал головой старик и переведя взгляд на детскую площадку замолчал. Какое-то время мы вдвоем наблюдали за мельтешением ребячьей беготни, а потом мой сосед по скамейке громко вздохнул,
— Мириам, царствие ей небесное, любила вот так сидеть здесь по выходным. Она была сама как ребёнок, радовалась всякой ерунде… А я вот так не умел. Только сейчас, уже на пороге, научился… Многому я у неё научился, у моей Мириам…
— Ваша жена?
— Да, — кивнул старик. — Моя старушка. Год назад Господь прибрал…
— Мне очень жаль. — осторожно коснувшись прозрачной как пергамент кожи запястья, спросила, — У вас есть ещё родные?
— А то ж! Троих сыновей мы с ней вырастили. Все пристроены. Томми держит бакалейную лавку в двух кварталах отсюда. Жена, две дочки: Люси и Стейси, такие проказницы… Мириам настояла, чтобы все наши мальчишки окончили колледж. Ух они и бунтовали, но она у меня была такая — упёртая! Если что решила — горы свернёт! У нас ведь какая история вышла …
Старик обратил на меня глаза цвета зимнего неба, проверяя, готова ли я слушать. Я легонько кивнула, поощряя его продолжить рассказ. И он продолжил,
— Так вот, познакомились мы с Мириам, когда нам было по восемь. В один класс ходили. Ох, и бесила она меня! Шумная, своенравная, всё время в движении, настоящий чёрт в юбке. А когда в старших классах она внезапно в меня втюрилась, совсем невмаготу стало. В то время я подкатывал к Пегги-Сью, хорошенькой цыпочке с соблазнительной фигуркой, с которой вместе сидел на математике. Мириам мне совсем не нравилась — круглое лицо с веснушками, растрёпанная рыжая коса, пухлые ножки… Да ещё и чокнутая. Её задумчиво — нежные взгляды и робкие улыбки меня только раздражали. Пухлая простушка — кривился я, мечтая совсем о другом. О, в то время я видел своё будущее блестящим! Я был лучшим по математике и физике в потоке. Учителя в один голос пророчили мне стипендию от Гарварда, на крайний случай — место в Калифорнийском Технологическом. Экзамены в десятом классе я сдал блестяще, перспективы вырисовывались самые захватывающие. В фантазиях я представлял себя через десять лет владельцем двухэтажного дома с бассейном в престижном районе Бостона, с новейшей моделью доджа в гараже и красоткой женой, похожей на Пегги- Сью, но только красивее. Однако после окончания школы планы внезапно изменились. Хотя место в Калифорнийском было практически у меня в кармане, я вслед за соседом Гарри, записался в армию. Университет никуда не денется — приводил разумные доводы Гарри, а быстро и по лёгкому срубить деньжат для семьи, заключив контракт в армии, можно всего за полгода. Шёл шестьдесят, пропаганда вовсю возносила героев Старлайта, сборные пункты для добровольцев были открыты в каждом городе. Так я и оказался во Вьетнаме, поездку куда, мой приятель расписывал как приятное путешествие на курорт. Ничего приятного там не оказалось…
Старик замолчал, замерев с устремлённым в никуда взглядом. Он всматривался в свои воспоминания, перебирая их как альбом со старыми фотографиями,
— Я не люблю вспоминать о том годе во Вьетнаме… Всё, всё что обещали нам, оказалось неправдой. Это был ад… В этой войне не было места для подвигов. Гарри погиб через два месяца, подорвавшись на случайной растяжке. Я не помнил себя прежнего, свою прошлую жизнь, подыхая в ужасах влажного пекла Сайгона. Единственное, что удерживало от того, чтобы пустить себе пулю в лоб, были письма. Письма от Мириам. Эта девчонка заявилась ко мне домой за день до отправки на фронт. Она стояла в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу и мяла в руках подол платья. «Я буду ждать тебя, Френки.» — сказала она, а я рассмеялся в ответ «Не надо!». Мне были не нужны её чувства, и она сама. Я собирался вернуться героем и покорить мир… Но она всё же покачала головой «Мне всё равно, что я не нужна тебе… Я буду ждать. И буду писать тебе. Ты можешь не читать письма или сжечь их… Я всё же буду писать …» — приподнявшись на цыпочки она вдруг поцеловала меня в щёку и тут же сбежала. Я не удерживал, тут же выбросив из головы её обещание. Но она писала, и я не сжег ни одного её письма. В этих письмах… Все они, полные любви и надежды на возвращение были прочитаны десятки, а может сотни раз. Её письма стали моим домом. Тем домом, ради которого я выживал. Мы поженились через неделю после моего возвращения. Забавно, её веснушки казались теперь самым милыми на свете… Я так и не окончил Гарвард. Выбрал ближайший к дому колледж, а через год пошёл работать в автомастерскую на соседней улице. К тому времени у нас появился старший — Майки, нужно было кормить семью… С Мириам мы прожили вместе пятьдесят пять лет, и если бы не рак…
Старик снова умолк, а через минуту обернулся ко мне. Его глаза устало улыбались,
— Все эти годы были счастливыми… Часто трудными, но всё же счастливыми. Мы были друг у друга и это оказалось самым главным. Иногда, чтобы найти то, что тебе по-настоящему нужно, достаточно лишь обернуться и посмотреть по сторонам. Я каждый день благодарю Бога, что он преподнёс этот урок ещё в юности…
На последнем слове мужчина вдруг разразился резким, глубоким кашлем. Я дёрнулась помочь, но в ответ он энергично затряс головой «Нет… Я в порядке!». С видимым усилием справившись с приступом кашля, старик вытер выступившие слёзы и тепло рассмеялся,
