Хотя в последнее время, мама какая-то грустная, дёрганная. Не знаю с чем это связано, она мне не говорит, хотя я ее и добиваю постоянными расспросами. Может переживает, что я выпускаюсь? Найду работу и уеду? Не знаю. И Егор не знает.

Тушу окурок о пепельницу и ухожу обратно на кухню, подальше от Саши. Егор уже поел, а мои хлопья успели немного раскиснуть в миске. Лениво вожу ложкой по молочной жиже и бросаю миску в раковину. Сегодня нужно поехать и забрать свой загранпаспорт. Мама настояла его сделать около месяца назад, так как летом, наверное, поедем отдыхать всей «дружной» семьей. Смешно! Включаю воду, чтобы помыть посуду, как нежные женские руки обнимают меня сзади. Мама.

– Тёмочка, солнце, оставь! Я сейчас сама, – она у меня такая нежная. Маленькая, хрупкая.

Мы с Егором пошли не в неё. Все в отца. А она… чём-то похожа на Марину. Стройная брюнетка, с карими глазами и тонкой хрупкой фигурой. И как она могла связаться с таким дятлом, как Буров?

– Мам, да мне не сложно. Сделай себе кофе и спокойно попей, без постоянно прислуживания кому-то.

– Такая наша женская доля, Артёмушка.

Только мама может меня так называть. Только маме все можно. Я ее так сильно люблю, как никого.

– Оксана! Я уехал на работу! – кричит отчим в коридоре. – Сегодня буду поздно, приготовь что-нибудь мясное и оставь на столе, чтобы я не искал все по холодильникам, – и хлопая дверью, выходит в подъезд. Слышу мамин усталый выдох.

– Мам, может хватит уже! Зачем мы живем с ним? Да, мы не нуждаемся ни в чем, но что нам это стоит. Ты же, как рабыня постоянно возле него крутишься!

Я зол.

– Так надо сыночек, ещё не время, – бормочет мама, но тут же вскакивает со стула и забирает у меня из рук мочалку.

– Так, беги. У тебя дела, а я управлюсь сама.

Ополаскиваю руки и иду в комнату, все ещё думая о том, что сказала мама. Почему ещё не время? И предполагаю. Она больше не счастлива. Мне кажется, она ради нас и хорошей жизни решилась на брак с Буровым. Но вот сейчас мы выросли и её силы на исходе. По-хорошему, давно пора уже с матерью поговорить по душам.

Артём. Сейчас

– Так, теперь давайте по полочкам разложим то, что у нас уже есть, – начинаю я.

– Да чего тут обсуждать, все просто, как день. Я текст вам дал? Дал. А с вас музыка для него, ну и помощь в исполнении припева, – и Жекос смотрит в сторону брюнетки.

Так вот оно что! Я-то думал мы над мелодией поработаем, а у Мариши совсем другая задача. Сто лет не слышал, как она поёт. Она немного смущенно отводит глаза в пол, и я от этого движения прихожу в какое-то странное состояние. Я первый раз вижу, что эта девушка умеет смущаться. Это чертовски мило. Я не могу отвести глаз от неё.

– Артём, спустись на землю уже, – от щелчка пальцев перед лицом, прихожу в себя. – Вот так лучше! Так, ребят, я на вас надеюсь, как никогда раньше. Мне нужна такая бомба, от которой моя будущая жена просто завизжит от счастья.

– Окей! С музыкой я в хороших отношениях, ну думаю, и Марина тоже не забыла, да? – и смотрю на Никольскую.

– Ну уж не хуже тебя!

И затем уже теплее обещает Жене, что мы со всем справимся. И на него это подействовало. Схватив ключи от машины, он бросает нам «Пока» и уходит по остальным предсвадебным делам. И вот мы одни. Я и она.

Тишина давит на виски. Никогда не думал раньше, что тишина может быть столь громкой. На короткое мгновение наши взгляды пересекаются, и я готов поклясться, что время замерло и мы оказались теми молодыми влюбленными в жизнь, музыку, и друг в друга. Это без сомнения.

А затем Марина шумно выдыхает и отворачивается ко мне спиной и наше прошлое разлетается на миллионы маленьких частиц.

– Есть идеи?  – бросает девушка через плечо и присаживается на банкетку у электронного пианино.

Если я попрошу Никольскую напеть припев, то мы управимся гораздо быстрее, но меня этот вариант не устраивает. Хочу продлить наше времяпровождение, поэтому бесцеремонно двигаю бедром девушку и сажусь рядом. Плечом к плечу, бедро к бедру.

Черт! Зачем я посмотрел на ее ноги? Стройные гладкие с легким бронзовым оттенком ножки прикрывает темно-синяя юбка до середины бедра. Есть куда развернуться полету фантазии.

Марина хочет отодвинуться, но обхватываю ее за талию и удерживаю на месте.

– Ты это куда, Маришка? Я же не кусаюсь, – и улыбаюсь.

Маринка лишь скептически приподнимает бровь.

– Давай уже приступим, Клинский.

– Давай, – киваю и начинаю читать текст песни.

Красивые слова. Дружаня постарался. В каждом слове чувствуется обожание, любовь и трепет к своей любимой женщине. В голове уже полилась фортепианная мелодия. Тягучая, плавная, с легким перезвоном на высоких нотах.

Марина перекидывает свои длиннющие волосы на противоположное плечо, и не могу не проследить за этим движением.

И снова черт! Теперь я вижу еще и ее ложбинку, которая не скрывает шелковая черная майка.

Никольская, ты хочешь проверить насколько хватит моего самообладания? Честно, ненадолго.

Чтобы перебить фантазии о Маринке в моих объятиях, я начинаю перебирать клавишами. Знаю, это все не то, но Маринке этого знать не нужно.

– Мне не нравится, – почти сразу перебивает девушка.

– Хм, ну давай тогда ты, – убираю руки освобождая место брюнетке.

Марина еще раз смотрит на текст. а потом начинает играть. И чтоб ее! Это почти та самая мелодия, что проигрывалась у меня в голове пару мгновений назад. Это нереальное чувство. Мы на одной музыкальной волне.

Не могу усидеть без дела и мои пальцы уже живут своей жизнью. Наша дуэтная партия звучит объемнее и звучнее, я упиваюсь моментом. Маринка улыбается, мне нравится, что ей нравится наша игра. Она на низких нотах, я – на высоких.

Я больше не смотрю на клавиши, мелодия уже вылилась, она знает свой путь, а вот Никольская наблюдает за мной будто завороженная. Такой я ещё её не видел.

А потом она начинает петь… у меня на короткий миг перехватывает дыхание, а затем я впитываю в себя ее голос, слова, эмоции, которые она вкладывает в исполнение. У девушки свой неповторимый тембр, немного мелодичный, иногда с хрипотцой и придыханием. Мог бы слушать ее бесконечно. И я слушал. А потом все исчезло, как туман, и я этому главная причина.

В этой песне все: настоящие живые чувства, эмоции и душа. И Никольская, которая так рьяно исполняет эту композицию, словно живет ею. Дышит.

Хочу спеть вместе. Совершенно не знаю, откуда берётся это дикое первозданное желание, но я смотрю в текст и подхватываю ритм. Мой голос, не Женьки. Но он есть, как и слух. Хрипло вторю припев Марине, и мы заканчиваем одновременно песню.

– Было неплохо, – констатирует факт Марина, и я киваю ей в ответ.

Смотрю на неё, не скрывая явного интереса и желания. «Музыка нас связала», хочу в шутку пропеть я, но сейчас не до шуток. Что же ты делаешь со мной, Никольская? На миг показалось, что мир остановился. Время замерло, и есть только мы. Машинально тянусь к ее губам, как делал это много лет назад, но девушка отшатывается от меня. И время снова пошло, не спрашивая меня, хочу ли я этого.

– Не думаю, что это хорошая идея, Артём.

– Я же чувствую, что это не так. Скажи мне Марина, что ты чувствуешь?

– Свободу, Артём. Я уже отвечала когда-то на этот вопрос, но сейчас я чувствую свободу от тебя. Наконец-то, – горько усмехается Марина и я чувствую, что она лжёт, но доказательств на руках этому у меня нет.

– Ты правда так гордишься своей свободой и отсутствием меня в твоей жизни? Скажи мне это, и я больше не потревожу тебя ни сообщениями, ни излишним присутствием, – и серьезно смотрю ей в ее кофейного цвета глаза. Я ищу в них малейшее сомнение, но не нахожу. Марина как никогда серьёзна и честна.

– Я горжусь тем, кто я есть и… – запинается лишь на секунду, но уверенно продолжает. – Я рада, что у нас в жизни все сложилось хорошо. Порознь. У меня своя жизнь. А у тебя своя.