Публикацию о крымском динозавре Рябинин подготовил в 1941 году, вышла она уже после его кончины.
Рябинин не пережил блокады Ленинграда. Обстоятельства его смерти драматичны. В сентябре 1941 года начались бомбардировки города. В первый же налет в квартире Рябинина выбило окна, затем бомбы разрушили часть стены, и квартира палеонтолога стала похожа «на свалку битого стекла, обломков дерева, кирпича и исковерканной мебели»[23]. Стали отсыревать книги. Спасая их, Рябинин каждый день носил пачку в Горный институт, на это ушли последние силы. В феврале 1942 года он простудился, слег и скончался от истощения.
Особняком стоит еще одна находка. Поздней осенью 1934 года на Южном Сахалине, возле селения Каваками (ныне село Синегорск под Южно-Сахалинском), японцы строили больницу для шахтеров. Эта часть острова отошла к Японии после Русско-японской войны 1904–1905 годов согласно Портсмутскому миру. В котловане попались окаменелые кости, их вывезли на Японские острова. Оказалось, найден неполный скелет молодого гадрозавра. Летом 1937 года японцы провели дополнительные раскопки и собрали часть недостающих костей. В честь Японии животное назвали ниппонозавром сахалинским (Nipponosaurus sachalinensis). До сих пор это единственные остатки динозавра, найденные на Сахалине…[24]
Второй этап истории получился на редкость запутанным. С территории России за тридцать лет описали четырех динозавров, еще трех – с соседнего китайского берега Амура. Только два сейчас признаются без оговорок, причем один (Nipponosaurus) находится в Японии, а другой (Riabininohadros) представлен лишь несколькими костями.
Находок остатков динозавров было крайне мало. Здесь в первую очередь сказалась нехватка палеонтологов. Очень немногочисленные отечественные специалисты по древним позвоночным в основном добывали и изучали остатки пермских тетрапод.
Кости динозавров никто не искал целенаправленно, даже Рябинин был кабинетным палеонтологом и изучал доставленные ему материалы, хотя в начале карьеры проводил геологические изыскания по всей стране – от Прибалтики до Туркестана.
Вторая причина связана с геологией. В хорошо исследованной европейской части России юрский и меловой периоды представлены в основном морскими осадками, где кости динозавров единичны. За динозаврами стоило ехать на Дальний Восток и в Западную Сибирь, которые для палеонтологии оставались белым пятном.
Третий этап изучения связан с именем Ивана Антоновича Ефремова. Его путь в палеонтологию во многом был трагичным.
Ефремов родился в незаконном браке крупного лесопромышленника, который поставил сожительнице условие: родишь сына – женюсь. Вначале родилась дочь Надежда, это не устроило купца, и двусмысленный союз продолжился. Через год появился сын Иван, и отец детей сдержал слово.
Брак получился непрочным, спустя несколько лет распался. Мать с детьми оказалась на Азовском море. После начала Гражданской войны она бросила детей на попечение тетки, уехав с красным командиром. Следующая беда не заставила себя ждать: тетка скончалась от тифа, дети остались одни в хаосе Гражданской войны.
Иван прибился к роте красноармейцев, стал сыном полка. Трудно представить, что ему довелось пережить. Однажды в недобрый час рядом с ним взорвался английский снаряд, ребенок получил контузию и навсегда остался заикой. В другой раз он столкнулся с массовой казнью заложников и на всю жизнь запомнил «горелый запах» людей, заживо сожженных в амбаре[25].
Страшное детство породило эскапизм, о котором глухо упоминает ученик и биограф Ефремова П. К. Чудинов[26]. Вначале Ефремов пробовал сбежать из неуютного настоящего во времена палеозоя и мезозоя, а потом, в повестях и романах, – в далекое будущее.
В палеонтологию Ефремов попал после знакомства с профессором П. П. Сушкиным, которому приглянулся самостоятельный, хотя и ершистый по характеру юноша. Сушкин устроил его препаратором в Геологический музей. Так началась карьера самого знаменитого отечественного палеонтолога. Основные интересы Ефремова были связаны с пермскими тетраподами и в меньшей степени с другими рептилиями.
После Великой Отечественной войны он возглавил трехлетнюю экспедицию в Монголию. Оттуда в Москву вывезли тонны превосходного материала по динозаврам – хищным, панцирным, утконосым. Их изучение заняло десятилетия, скелеты украсили залы Палеонтологического музея. Затем была Советско-Китайская палеонтологическая экспедиция, прошло несколько отдельных экспедиций в Монголию, а в 1969 году началась Совместная Советско-Монгольская палеонтологическая экспедиция, которая продолжается до сих пор[27]. Они оттянули внимание наших немногочисленных специалистов по динозаврам.
Материал из пустыни Гоби шел валом: черепа, полные скелеты. Произошло понятное охлаждение к отечественным скудным находкам. Зачем искать в наших захолустьях обломки костей динозавров, если в шкафах пылятся скелеты из Монголии? Да и обломки изучать еще не умели.
Сложилась странная ситуация. Геологи и местные жители регулярно открывали динозавровые местонахождения, но палеонтологи их не изучали. Самую печальную роль сыграл палеонтолог А. К. Рождественский, который стал настоящим «закрывателем» местонахождений.
В 1951 году Рождественский приехал в Благовещенск, где тремя годами ранее собрали двадцать килограммов окаменелых костей динозавров. На беду, шли муссоны. На окраине города под проливным дождем Рождественский посмотрел на озеро грязи с раскисшими костями, составил описание разреза и решил, что местонахождение бесперспективное, кости переотложены, то есть изначальное захоронение было разрушено, а затем разрозненные и разбитые остатки оказались погребены в толще пород более позднего возраста, поэтому изучать их бессмысленно. Спустя тридцать лет здесь добыли громадную коллекцию по динозаврам и описали два новых рода гадрозавров.
В 1954 году Рождественский добрался до Кузбасса. Годом ранее у деревни Шестаково геологи нашли кости динозавров пситтакозавров. Рождественский не обнаружил ничего и признал местонахождение бесперспективным. Полвека спустя здесь выкопали сотни костей и два десятка полных скелетов динозавров и крокодилиформ.
В 1963 году Рождественский побывал в Бурятии, где геолог Г. А. Дмитриев собрал по оврагам у Гусиного озера остатки динозавров. Кости оказались разрозненными, Рождественского они не заинтересовали, серьезных раскопок он ставить не стал. Спустя полвека здесь добыли десятки костей динозавров, в том числе нового рода завропод – тенгризавра.
В 1965 году студент-геолог во время практики в Крыму нашел остатки молодого динозавра: частично сочлененные позвонки и ребра. Остатки он передал Рождественскому, который не посвятил им ни строчки. Находка полвека пылилась в костехранилище и ждала изучения. Кости принадлежали либо продвинутому игуанодонтиду, либо примитивному гадрозавроиду…[28]
Во время третьего этапа изучения, который длился сорок лет, в России открыли половину известных на сегодня крупных местонахождений, но изучать их не торопились.
Четвертый этап изучения связан с энтузиастами, региональными научными учреждениями и краеведами, которые своими силами принялись раскапывать местонахождения динозавровой фауны.
В 1980-х годах в Благовещенск по распределению приехал учитель биологии Ю. Л. Болотский. Он знал, что в городе раньше находили кости динозавров, и отправился посмотреть местонахождение. «У меня полезли челюсти с зубами. Я поехал в Москву и сказал: "Ребят, надо рыть!" Никто не согласился», – вспоминал он[29]. Болотский сам организовал раскопки, которые в итоге охватили несколько местонахождений в Приамурье. По его находкам описано уже четыре рода гадрозавров.
