— А что вы хотите от нас?
— Но как же? Разве не вы изготовили яйцо «Херувим и колесница»? Об этом писали все газеты? Внутри яйца разве не находится украшенный драгоценными камнями миниатюрный кубок? — удивился Себ.
— Да. Я сделал эту вещицу для семьи Великого Князя Александра. Но я не имею ни малейшего представления о том, что я должен вам сейчас сказать. И какое это все имеет отношение к Граалю и вашим поискам, — ответил Карл.
— Разумеется. Что он может вам сказать? Не думаете ли вы, что все эти художники и в самом деле знали что-то про поиски? Многие живописцы вообще не обладают магией. И как это тогда объяснить? Нет, тут дело в другом, — задумчиво сказал Мэтр.
— И в чем же? — почти хором спросили мы все трое.
— Я думаю, что магия Грааля и говорила все это время с вами. Вещь заряжается этой магией либо во время изготовления или позже.
— И к самому мастеру или художнику это не имеет отношения? — расстроено спросила я.
— Безусловно, в картину и в изделие закладывается личность, а порой и душа мастера. И магия опирается именно на это. Так что сказать, что авторы никакого отношения к этому не имеют нельзя. Но это Грааль хочет быть найденным, и именно его магия разговаривает с вами, — пояснил свою мысль Мэтр.
— И что же нам теперь делать? — спросил Себ.
— Продолжать поиски, разумеется. А в данном случае вам необходимо попасть на прием к Великому Князю Александру, и попросить его о помощи. И надо сказать это будет не так легко. Да еще и даст ли согласие великий Князь на осмотр вещицы. Все-таки это личный подарок, — ответил Мэтр.
— Задачка, — и мы с братом переглянулись.
— А, вот еще что. Я никак не могу понять, почему многие художники здесь называются по-другому. И во времени путаюсь: что-то позже, что-то раньше. Вот, например, эти яйца. Мне казалось, что в моем времени они были созданы гораздо позже, — спросила я.
— Скорее всего, путаница связана с продолжительностью жизни в твоем мире. Ты сама говорила, что у вас она примерно семьдесят лет. У нас сто пятьдесят для не магов. А вот магии у тебя совсем в мире нет, поэтому происходят подобные временные смещения, — высказал Мэтр предположение.
— Я бы мог написать для вас рекомендательное письмо с просьбой о встрече и аудиенции. Это может помочь, но не думаю, что существенно облегчит вашу задачу. Я не такая пока серьезная личность, чтобы прислушиваться к моим словам. Да и персональных изделий я пока изготовил для князя немного. Моя фирма пока не получила статус поставщика княжеского двора. Так что, увы, — и Карл развел руками.
— Мы будем признательны за любую помощь, — ответила я.
— Спасибо, что уделили нам время, — сказал брат, вставая и подавая мне руку.
— Ну что вы. Это немногое, что я мог сделать за спасение наших жизней. И мой долг еще не уплачен. Так что если вам что-то понадобится, любая посильная помощь, мы с Карлом готовы её оказать, — кивнул Мэтр.
— Сидите, Мэтр. Я сам провожу наших гостей, — сказал Карл.
На следующий день мы и в самом деле получили письмо обещанное Карлом Фаберже. Мы по-прежнему не имели не малейшего понятия, что нам делать дальше. Отправляться в Славянские земли? Но это длительное и опасное путешествие. С маленьким ребенком на руках это тем более было опасно.
Акке качал Михеля на качелях. Сын заливисто смеялся, а я сидела на ажурной скамеечке в парке, когда он присел рядом. Тот самый мужчина с кладбища, что давал мне советы и предостережения, рассказывал про тайные общества, жуткие символы и страшные опасности. Он был все так же красив и богато одет. Я сразу его узнала. Поэтому и спросила в продолжение нашего с ним разговора.
— Это опять вы? И по-прежнему неважно, кто вы? Что вам нужно на этот раз?
Глава 7.
«Прекрасная Шоколадница" Жан-Этьен Лиотар
«Я купил пастель знаменитого Лиотара.
Что же касается
законченности работы, то можно сказать
в одном слове: это Гольбейн пастели.
На ней изображена в профиль молодая
немецкая девушка-камеристка, которая
несёт поднос со стаканом воды и
чашкой шоколада»
граф Франческо Альгаротти
— Это опять вы? И по-прежнему неважно, кто вы? Что вам нужно на этот раз?
Он неодобрительно посмотрел на меня. А потом сказал негромко, на пределе слышимости.
— За то время, что мы не виделись, вы уже три раза подвергали жизнь опасности. Три раза, Эманум Харлинсон!
— Да что вы? А я вот не припомню такого. Не просветите? — съехидничала я.
На самом деле я могла припомнить только недавний эпизод, но мы спасали невинные жизни. Да и риск там был минимальный.
— Скажите, это не вы приложили руку к смерти помощника бургомистра Метра Экерсберг? Да, он был заказчиком убийства вашего мужа, но зачем вы сами туда пошли? Уверяю вас, долго бы он не прожил. Свои из ордена его все равно бы убили. Вот зачем вы к нему пошли то? Да еще днем, — теперь он шипел. Натурально шипел!
— А когда я, по-вашему, должна была к нему пойти? Глубокой ночью? Прихватив с собой дохлую кошку? — я тоже перешла на шепот, переходящий в шипение. Ну, а почему ему можно? А я чем хуже?
— Э-э-э… Зачем кошку? Да еще дохлую? — озадачился мой собеседник.
— Вам мама в детстве «Тома Сойера» не читала? — удивилась я.
— Нет. У меня не было мамы, зато была куча гувернеров. И ни один из них меня не просвещал относительно вашего Тома, — и он вдруг улыбнулся.
Улыбка делала его совершенно другим человеком. Он по-прежнему был красив, но как-то добрее что ли. И эти морщинки вокруг глаз говорили о том, что он на самом деле любит улыбаться. И только со мной все больше шипит. Поэтому я ответила совсем не так, как думала в начале.
— Это история про мальчика, который решил пойти ночью на кладбище, прихватив с собой дохлую кошку.
— А зачем? — он снова улыбнулся.
— Они с другом решили, что подобным способом можно лечить бородавки. Ну и как итог стали свидетелями убийства. Ночью, на кладбище, у разрытой могилы, — это все я проговорила в лучших традициях фильмов ужасов. Замогильным голосом.
— А к лекарю или магу сходить было сложнее? И потом я не помню магии, связанной с дохлыми кошками. А я хорошо учился в Магической Академии, уверяю вас, — он уже откровенно подтрунивал, продолжая улыбаться.
— И не вспомните. Это мальчишеская магия. Называется «Отсутствие тети Полли в пределах видимости», — я тоже уже вовсю улыбалась.
Я махнула рукой Акке, мол, все хорошо, на его вопросительный и встревоженный взгляд.
— А если серьезно. Вы причастны к убийству Сэммюэля Эдуарда Рэтчета в поезде? Он был редкостным мерзавцем, но вы зачем вмешались? — спросил он уже серьезно.
— А вы не хотите представиться? — в тон ему спросила я.
— Да. Думаю, что пора. Мне зовут Артур фон Мёнерих граф Дрез. Мой отец герцог Мёнерих уже много лет является членом совета Двенадцати и главой ордена «Роза и крест». Мы защищаем переселенцев в их попытке найти Магический Грааль. Я думал только наблюдать и не вмешиваться. Но события в доме ювелира Мэтра Фридмана вынуждают меня изменить планы, — и он посмотрел на меня внимательно.
Что он хочет увидеть? Я не собираюсь возражать или отказываться от помощи. Хочет помогать, так я только за. Потому и спросила.
— И что вы хотите от меня?
— Мне нужно, чтобы вы мне научились доверять. Это много, я понимаю. И сразу это не произойдет. Но постарайтесь для начала посвящать меня в свои планы. Сложно за вами бегать, знаете ли. Вот уже два раза не успел, — он снова улыбнулся.
— Для начала я познакомлю вас с братьями. Не хотите ли поужинать с нами сегодня вечером в ресторане отеля?
— С превеликим удовольствием, — он встал и протянул мне руку.
Когда я уложила Михеля спать и, вручив книжку Акке, пообещала, что расскажу все подробности вечера, спустилась вниз, братья и наш новый знакомый уже вовсю хохотали над чем-то в баре. Вот так я и думала. Нет чтобы столик занять и заказ сделать. Сидят в баре и смеются. И самое главное, что алкоголь им уже разрешен, но я ни разу не видела его у братьев.
