— Если бы ты сказала, что она «слишком часто убивает», то я бы спросил, куда ты дела мою жену, — чуть едко заметил мужчина, с примирительной улыбкой неся жене полный бокал, налитый со второй бутылки, — Но ты права. Кошмары её не отпускают, а собственная сила позволяет нашей дочке стать кошмаром для всех окружающих.

— Окружающих можно нанять новых, — надула губы пиратка, — Она держит меня здесь! Я встала на якорь! Это невыносимо!

— Без тебя она даже уснуть не может, — вздохнул Алхимик, — Что нам остается делать?

— Ты умник, ты и придумай что-нибудь!

— Я могу организовать экспедицию на Эласту! — раздражение и горечь мужчины, тщательно скрываемые для успокоения жены, прорвались наружу, — Могу притащить её к тому месту, что Аврора нам описала! Но даже я, любимая, даже я не могу устроить раскопки, чтобы найти останки этого ублюдка! Если они вообще сохранились! С ихором настолько древнего существа я не работал! Кости могли просто раствориться! А без зримых доказательств, что Должник подох, ей не станет лучше! Что мы еще можем сделать? Она испепелила уже трех целителей душ! Трех!

— Думай! Ищи! — тут же рыкнула крохотная Саломея, опасно сузив глаза, — Я долго не выдержу! Мне нужно в море, Станислав! В море!!

Семья Аддамсов пользовалась дурной славой. Очень обширной и чрезвычайно дурной. Кровавых страниц в истории Алхимика, Смешливой Пикси и Суматохи было достаточно на небольшую варварскую страну, где правители меняются каждые полгода, устраивая конкурентам резню за резней. За каждым из троих, включая дочь, тянулся долгий и дурно пахнущий след. За голову каждого готовы были заплатить чудовищные деньги.

Это было до того, как Аврору, худенькую, высокую и слегка безумную дочь Станислава и Саломеи, начала пожирать её пробудившаяся магия. Потенциал девушки превосходил её физические возможности, угрожая разрушить тело мощью набирающего силу источника. Чудовищной силы, непредставимой как обычным смертным, так и опытным магам. Выход был найден чудом — девушку отправили в Хайкорт, таинственный город отшельников, затерянный в пустыне Эласты. Станислав заплатил огромную цену за то, что его дочери помогут обуздать её магию.

Но затем она напала на спасителей. Затаила злобу за те ограничения и унижения, что ей пришлось перенести. Почувствовала в себе достаточно мощи, чтобы отомстить.

И тут вылез он. Нежданно и негаданно оказавшийся в том забытом демонами месте Должник. Тот, кто и спровоцировал рост источника. Магнус Криггс, шериф города Хайкорт. Должник вмешался в схватку, помешав Авроре добить бога, архимага и ихорника, отрубил их дочери ногу и отгрыз руку по самую ключицу. Заставил бежать в панике столь сильной, что Аврора, прибегнув к спонтанной телепортации, умудрилась истощить до предела свой почти безграничный источник, навсегда потеряв свои возможности к мгновенному перемещению. Помимо всего прочего.

Всё можно поправить. Поставить протезы высочайшего класса. Смириться с потерей чрезвычайно полезной способности. Утешить себя тем, что осталась жива, а гадский гном умер. Подох, упав в агонизирующие потроха чудовищного подземного червя, содрогающегося в предсмертных конвульсиях. Только вот подсознание девушки-инвалида никак не могло поверить в смерть её врага. Раз за разом, каждую ночь, Аврора Аддамс переживала тот кошмарный момент, навечно поселившийся в её сознании. И если рядом не было матери, которую волшебница различала во сне и наяву, то эта крепость-поместье была бы уже снесена до основания. Или превращена в нечто непотребное.

Аврора теперь существовала в полубреду, постоянно преследуемая галлюцинациями, на которые её энергетика имела свой собственный, совершенно однозначный ответ. Пролетающие мимо птицы испепелялись, подозрительно шевельнувшийся куст взрывался, попавшие на глаза безумной волшебнице слуги рисковали умереть совсем уж причудливыми способами, в зависимости от того, насколько неожиданным для Суматохи было их появление. Ни о каком сознательном самостоятельном существовании теперь речи не шло.

Всему виной были зубы. Проведя с дочерью уже немало времени, Саломея с трудом, но составила себе картину произошедшего. Должник нравился Авроре, нравился сильно, отчаянно, так, как может нравиться прекрасный принц давно ждущей его девушке, невинной и целомудренной. А она, её милая дочь, такой и была, несмотря на свое бурное и грязное прошлое. Воровка, наркоманка, диверсант, шпионка… дочь Смешливой Пикси была много кем, но вот желанной женщиной — ни разу. Ни грана ослепительной и необычной красоты матери дочке не досталось, Аврора была высокой и чрезвычайно худой, её костлявое тонкое тело не вызывало ни у кого ни грана желания. С этим она смирилась. Или думала, что смирилась, пока жизнь не столкнула её с Магнусом Криггсом.

А он отгрыз ей руку своими страшно шевелящимися зубами.

Нет, так-то что Саломея, что Станислав, что сама Аврора понимали — это был бой. Суматоха, несмотря на все свои чувства, даже и не думала их демонстрировать, она била, чтобы убить кида. Но… теперь это снилось ей каждую ночь. А днём девушка ходила по зеленым миниатюрным паркам острова, напоминая сомнамбулу. Тихая, погруженная в себя, с постоянно шевелящимися губами. Что-то ищущая.

Для Смешливой Пикси было невыносимо работать снотворным для дочери, просиживая зад на острове. Это понимали все, даже сама Аврора, но никакого другого выхода не находилось. Родители не могли отказаться от своего любимого ребенка, а та не могла контролировать себя. Аврора своим состоянием блокировала почти половину возможностей семьи.

Еще один долгий крик. Обнаженная женщина срывается с кресла, проливая вино на пол и исчезает в дверях, чтобы через полчаса вернуться. Она вновь смогла убаюкать рыдающую дочь, колотящую по кровати протезами и живыми конечностями. Два кошмара за одну ночь. Больше чем обычно.

— Станислав…, - в голосе Саломеи слышится усталость. Она, великая пиратка Пикси, дочь эльфийки и гоблина. Изначально безумное создание, вынужденное вечно вальсировать свой, личный и очень индивидуальный танец на краю бездны. Ей нельзя без моря, без «Нимродели», без налетов, без жестокости и схваток. Алхимик понимает свою жену как никто другой. Иного бы она не смогла полюбить. Иной бы не смог выжить.

Некоторые слова не нужно говорить. Супруги понимали, что Саломея еще молода. Она может родить не раз и не два. С возможностями и эликсирами своего супруга, с деньгами семьи, Смешливая Пикси может рожать хоть каждые два года. Это ни разу не обсуждалось. Ни намека, ни жеста, ни взгляда. Но оно висело в воздухе целый год. Нависало над ними обоими. С каждым днём всё ниже и ниже, тяжелее и тяжелее.

— Выхода я не вижу, — с трудом проговорил мужчина, становясь на колени у кресла, в котором вновь съежилась его обнаженная жена. Он взял Саломею за руки, долго бродил взглядом по вечно прекрасному лицу своей грозной супруги, но в какой-то момент, устало и прерывисто вытолкнул из себя, — Но его видит другой.

— Что? — в коротком вопросе пиратки прозвучала обнаженная сталь, безмятежно выползающая из умирающего в агонии тела. Это не была угроза ему, Станиславу Аддамсу, всего лишь прорвавшаяся натура его женщины. Безжалостная, непоколебимая, нетерпимая натура убийцы.

— Мы не смогли удержать всё это в тайне, — Алхимик сделал широкий вялый жест, имея в виду поместье, наполовину пропитанное кровью безвинных людей, — Помнишь, от нас побежали, когда Аврора… сорвалась из-за той гномки, которую привез дурак Дисфадель? Не всех перехватили. Пошли слухи. И мне… со мной связались.

— Когда? — второй вопрос был по тону еще страшнее первого. Безумие, постоянно рвущееся из крохотного тела, скованное, напоминающее бешеную собаку, уже почти перегрызшую прутья решетки, преграждающей ей путь на свободу… утроило усилия.

— Позавчера! — торопливо ответил мужчина, впервые за долгие годы чувствуя себя в смертельной опасности, — Позавчера!

— Кто? — едва выдохнула сквозь сжатые зубы дочь эльфийки и гоблина, — Что хотят? Что предлагают?