— Да. Сказала позвать старого друга Оскара, мол ничего криминального, просто хотела кое-что проверить. Попросила напомнить в нужный момент про общих знакомых. Ну я-то их плохо знаю, никак, собственно, но Янг туповат. Главное, вспомнил, кто там живет и потащились мы, в общем, все видели и слышали. Эта женщина в слезах из квартиры напротив выскочила.

— Что она вообще тебе сказала?

— Да ниче такого… Я толком и не понял ничего.

— Но пошел выполнять? — снисходительно бросила я.

— А че такого-то?

— Расслабься. И правда, ничего такого, — вместе с амбалами мы развернулись и ушли из гадкого притона.

Мать сильно подставила Торнхилла, обставив дело так гадко. И действовать через Янга напрямую не решилась — вряд ли его бы заинтересовала даже крупная сумма, учитывая, в какой роскоши он жил раньше. Да и сейчас, все не настолько катастрофично, как у остальных. Его отец имел множество вложений.

А вот старый забытый друг, который удачно для нее нуждался в деньгах — отлично отыграл свою роль. Тупица Янг даже не понял, что его разыграли, «подкинули козырь в карман», чтобы он в какой-нибудь подходящий момент им воспользовался. Без свидетелей я бы не поверила в вину Торнхилла.

Но мать не учла одного. Что и ей я верить давно перестала. Поэтому вся сложная схема развалилась, едва построившись.

И выгодных женихов-то она мне подобрать собиралась. Ясно же, что Алекса как огня боится, не хочет и на пушечный выстрел его ко мне приближать.

Что же до его признания… Слишком все запутано, все сложно. Мне страшно остаться с ним наедине, потому что, боюсь, я не смогу оставаться холодной. Но еще страшнее, что все это окажется шуткой, что он снова меня обманет.

Сбросив очередной звонок Алекса, я поехала в школу. Уроки давно кончились, но мне хотелось увидеть конюшню. Увидеть в последний раз. Я приняла решение бросить учебу.

Войдя на территорию школы, я сразу пошла в конюшню, игнорируя учебный корпус. С партами и древними кабинетами мне прощаться не хотелось. Как и с общежитием, где почти не было моих вещей. Да и был риск нарваться на преподавателей. Мне не хотелось объясняться и раньше времени трезвонить о том, что я ухожу.

Неторопливо прохаживаясь по коридору, я заглядывала в стойла и прощалась со своими подопечными. Около стойла Призрака, я остановилась и вошла внутрь. Конь громко фыркнул, приветствуя.

— И тебе привет, Призрак, — ласково погладила морду коня и предложила ему угощение. Тот сразу принялся усиленно жевать. — Какой же ты славный… Наверное, скучаешь по своему хозяину?

Мне казалось он меня понимал. Потому что животное сразу издало жалобный звук, ткнувшись мне в плечо ноздрями. Я прижала к себе его теплую морду.

— Ничего, потерпи, мой хороший. Скоро вы снова с ним увидитесь. Все вернется на круги своя.

— Ди, это ты? — Раздался голос Стефана в коридоре.

Сквозь щели досок я видела как он уверенно шел к моему стойлу. Распахнул калитку.

— Так и знал, что ты здесь будешь. Какими судьбами? Тебя давно не было видно.

Он старался держаться вежливо и отстраненно, но горящий взгляд выдавал, как он рад меня видеть. На душе сразу стало и тепло, и грустно.

— Много всяких дел было, — пожала я плечами. — Хорошо, что тебя здесь встретила. Как раз попрощаться приехала. Стефан, я больше не вернусь в школу.

Парень изумленно ахнул.

— Ты серьезно? Но почему? Ведь все подонки наказаны, тебе больше нечего бояться…

— Я так решила, не спрашивай зачем да почему. Пожалуйста, не спрашивай.

— Ты…Ты хочешь уехать из Мейдстона? — парень посмотрел на меня с сожалением.

Я даже не удивилась, что он попал в точку. Стефан всегда был очень проницательным и тонко чувствовал людей.

— Да, — призналась я. — Но куда — сказать не могу. Это секрет. Передай привет Томми, и извинись за меня, что я не сделала это лично.

— Вся школа давно стоит на ушах. Ты — нечто. Ты в курсе, что половина твоих одноклассников забрали отсюда документы? Теперь и ты… Ведь могла доучиться спокойно.

— Не могу, Стеф.

— Из-за него? — его голос разу похолодел на несколько градусов.

— Англия не мой дом, — только и сказала я. — Я пыталась, но так и не смогла.

— Потому что ОН не позволял, — с нажимом проговорил Стефан. — Ведь из-за Торнхилла все твои беды.

— Это не совсем так, — мягко ответила я ему. — Он не в ответе за одноклассников.

— Но он не вставал на твою защиту…

— Вставал.

— Ты его защищаешь? Это же просто… Ди…

— Я подписала все необходимые документы — все, до единого пенни переходит ему. Скоро он сам обо всем узнает. Я к этому времени буду далеко.

— Ты с ума сошла? — обомлел Стефан. — Ты правда все деньги ему отдаешь?

— Да.

Обескураженно уставившись на меня, юноша застыл. Пустое ведро повисло в руке. И тут он сказал то, что я так усердно гнала от себя прочь.

— Только не говори, что любишь его? — в изнеможении выдал он.

Я вздохнула.

— Ди!

— Я не знаю, Стефан, — промолвила я, качая головой. — Я правда не знаю…

— Поэтому бежишь?

— Нет, совсем не из-за этого. Я просто хочу начать жизнь с чистого листа.

— Останься, Ди, — горячо зашептал парень, оставив ведро, шагнул ко мне и сжал мои ладони. — Я помогу тебе забыть его. Только дай мне шанс. Не уезжай!

— Прости, Стефан. Я не хочу тебя обманывать. Однажды ты встретишь ту самую…

— Уже встретил. Это ты.

— Не говори так. Между нами ничего нет.

— Но может быть. Только дай время…

— Прости… — в который раз прошептала я и пошла к выходу, не оборачиваясь, чтобы не видеть его полного тоски и горечи взгляда.

Прости, Стефан. Я знаю, что испытываю сильнейшие чувства к не самому подходящему человеку, но поделать ничего не могу. Только исчезнуть, оставив прошлое за спиной.

Однажды и ты меня забудешь.

ГЛАВА 29

АЛЕКС

Полгода спустя…

Алекс страдал. Мучился, тоскливо лежал в тишине каждую ночь на Соултер Авеню, сухими глазами пялясь в потемках в потолок. Словно выжженная пустыня везде: в глазах, на душе, в голове, на сердце. Болело и горело все, грудную клетку словно сжали великанским кулаком, обмотали колючими прутьями.

Не верил, что это конец. Днем учился в изрядно поредевшем классе. Практически ни с кем не разговаривал, даже с Джексоном. Он просто закрылся от всех, напустив на лицу привычную холодную маску равнодушия. Даже серые глаза словно покрылись коркой льда. Феллроуз не раз ловил себя на мысли, что друг выглядит как глубоко застрявший в себе человек. Состояние Торнхилла пугало.

Его неживой взгляд постоянно падал на пустующее место. Самое плохое место — в углу, где нет солнца, где за твоей спиной стоит мусорная корзина, где самая кособокая парта и скрипучий стул. Это место всегда было ее. Ей не позволяли занимать другие места. Ему всегда было на это плевать.

До недавнего времени он и не шелохнулся ради нее. Не бросался на защиту. Более того, издевался сам. От понимания собственной жестокости, равнодушия и гаденькой душонки хотелось на стену лезть и корчиться в болезненной агонии кровоточащих ран. Потому что было больно как никогда в жизни осознать какое ты гнилое ничтожество.

Как же поздно он начал становиться человеком… Как же оказался прав отец, который решил помочь сыну встать на путь истинный, лишив всего. Заставив открыть глаза на реальный, грязный мир. Чтобы попытаться сделать его чище. Отмыться самому.

Наследство, которое упрямая девчонка переоформила на него, сначала вызвало досаду. Она так и не смогла оставить деньги себе. А ведь он правда этого хотел. Да, сначала, конечно новость о завещании отца вышибла его из привычной колеи. Но потом он взглянул на случившееся другими глазами. Кто, как не Диана заслужила это все? Вот только упертая девчонка никак не хотела иметь дело ничего общего с этими деньгами, с ним тем более.

Тогда Торнхилл младший круто перевернул все в самой корпорации. Создал благотворительный фонд, куда регулярно перечисляла деньги ставшая его компания. Поверенные люди занимались деятельностью фонда.