Знали бы они, что его чувства ко мне были совсем не отеческими…

— Не поднимайся. Мне надо переодеться, — произношу растерянно, так и не придумав адекватной причины его нахождения здесь.

— Что за тупость? Я и так лежу, не шевелюсь. Не обязательно об этом просить.

Ррр, ну что за человек такой?

Сцепив зубы, зашла в соседнее стойло и на всякий случай отвернулась. Он же не будет подглядывать между щелей дерева? По-моему, это совсем низко. Торнхилл, наверное, не станет…

— Не подглядывай, — попросила на всякий случай.

Из стойла Призрака слышится утомленный вздох.

— Ты слишком заостряешь внимание на своем переодевании. Что-то навоображала себе?

— Торнхилл!

— Переодевайся уже молча, — донеслось за спиной.

Плюнув на все, я быстро скинула с себя одежду, не переставая озираться. Не могу я ему доверять. Не могу. Мне все еще кажется, что здесь спрятаны его дружки, готовые выскочить с камерами в любой момент.

— Отец просил передать тебе, чтобы ты приехала к нему в город, — словно нехотя произносит Торнхилл.

Мне даже показалось, что он долго обдумывал, сказать мне это или нет. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я натягиваю кеды, игнорируя его новость. Обувшись, выглядываю из-за перегородки.

Парень так и лежал в том же положении, что и несколько минут назад. Строгая линия плеч, руки скрещены. Он напряжен.

Не подглядывал, значит.

— Зачем? — насторожилась я.

Он поворачивает свое нахмуренное лицо, услышав мой голос рядом. Прядь волос падает на глаза.

— Откуда я знаю. Это между вами все время непонятные секреты, — кривится он.

Меня от его слов только начинает мелко потряхивать.

— Мне нечего обсуждать с твоим отцом, — качаю головой.

— Как знаешь. Я всего лишь передал его просьбу.

Нет. Нет, нет и нет! Ни за что я не поеду к мистеру Торнхиллу, пусть и не просит! Да я даже при матери его видеть не могу! А он намекает о встрече наедине. Никогда.

— Долго будешь там висеть? Спать ложись.

Ох, и ночка предстоит! Что за дикая компания?!

Молча улегшись в сено около Клеопатры, я пыталась заснуть. Но во взволнованный разум как назло лезли воспоминания из прошлого. Одно за другим, бередя раны или наоборот, вызывая неловкое чувство стыда.

И тому виной этот странный парень через стенку.

ГЛАВА 10

ДИАНА

Много лет назад…

В доме Торнхиллов появился новый рабочий — помощник садовника. Звали его Матео. Матео был кубинцем, совсем молодым. Ему около двадцати лет было. Сад у Торхниллов был довольно большой, и старый Диего уже не справлялся. Я не раз слышала, как миссис Торнхилл предлагала уволить его и нанять более расторопного, но мистер Торнхилл сказал, что тогда Диего будет не на что жить.

— Твоя дурацкая филантропия однажды нас обанкротит. Так и пойдем по миру с протянутыми руками, а все эти хитрые лисы займут наши места.

— Лора, ты слишком преувеличиваешь. Не думай об этом. Я в силах позаботиться о тех, кого принимаю под свое крыло, — спокойно отвечал он ей.

Что и говорить, я восхищалась мистером Торнхиллом. Тогда мне казалось, что он просто невероятный человек. Мой герой. Мой кумир. Человек, которого я слепо обожала.

Матео стал работать в саду Торнхиллов, а четырнадцатилетняя Грэйс постоянно крутилась рядом. То на качелях в короткой юбке качается, но в шезлонге у бассейна лежит в новом купальнике. Матео не обращал на нее никакого внимания, увлекшись восстановлением тамариндового дерева. Я только тихо посмеивалась над ее жалкими попытками привлечь к себе внимание, но, естественно, никак этого не показывая. Жестокость Грэйс иногда совсем не знала границ.

Мне часто приходилось помогать Матео в саду, когда работы в доме не было. Точнее, работа была всегда, но другие слуги гнали меня на улицу, чтобы не мешалась под ногами. Мне было приятно подсобить старому Диего. Так, мы ковырялись в земле вместе с Матео, пока старый садовник рассказывал разного рода небылицы из своей жизни. Смех то и дело доносился от нашей троицы, на «радость» рядом снующей Грэйс.

Мне было десять, и влюблена я была только в хозяйского сына Алекса. Матео был старше меня на целых десять лет, и, честно говоря, я даже и не думала никогда о нем как о предмете своих воздыханий. А Матео обо мне и тем более. Я для него была лишь весело хохочущим ребенком, ковыряющимся в саду. Но он всегда говорил мне:

— Вот вырастешь, мелочь, и все шеи будут сворачивать, глядя тебе в след. Я тебе точно говорю. Волосы у тебя просто блеск. Я такой красоты отродясь не видел.

Он пропускал палец в колечко кудряшки и, посмеиваясь, потягивал локон и отпускал. Тот упруго пружинил, возвращаясь в прежнюю форму крупной спирали.

Мои волосы отросли почти до пояса, и были предметом моей гордости. Густые, волнистые и блестящие, они вызывали зависть у одноклассниц, соседок и даже у Грэйс. Ее пепельные волосы я тоже считала красивыми, но даже сам мистер Торнхилл открыто восхищался моей «цыганской внешностью». Он говорил, что у меня не типичная для русской девочки красота. Не славянская. Черные глаза, яркие родинки на лице и четко очерченные пухлые губы. Предполагал, что я относилась к одному из многочисленных народов России, но к кому именно, не мог сказать. Мать никогда на эту тему ничего мне не говорила. Свое прошлое она держала под замком, выдавая мне лишь малые крупицы. Имя и фамилия ни о чем мне не говорили.

В ответ на слова Матео старый Диего согласно кивал головой, по-доброму гладя меня по голове.

— Сделай выбор один раз и на всю жизнь. Не обменивайся на негодяев.

Наверное, Грэйс увидела, как юный садовник восхищался моими волосами. Потому что учинила мне потом гадкую пакость. Через несколько дней она подарила мне красивую соломенную шляпу.

— Нужно беречь волосы от солнца, а не то сожжешь, — мило улыбнулась мне девушка. Я так сердечно ее благодарила. Обниматься полезла, дура…

Что и говорить, через несколько дней после ношения шляпы у меня жутко чесалась голова. А мать, заглянув в мои волосы, пришла в ужас.

— Опять вши, Ди! Да что же за несносная ты девчонка! Где ты их сейчас-то нашла?!

Помню, я тогда ревела от горя, еле убедила мать не стричь волосы. Мазали опять вонючей мазью, от которой зудела кожа. Я ходила в платке, не показываясь из бунгало. Но противная сестра Алекса рассказала всем ребятам в округе, предупредив, что со мной опасно общаться. Мол, есть риск заразиться. Ох, и ненавидела я ее тогда. Шляпу мать сожгла в цинковой бочке, наказав больше от сестрицы Алекса ничего не принимать. Да и от него самого держаться подальше. У Грейс, конечно же, живности не была, но она каким-то образом запустила их в ту шляпу.

— Ничего, Ди. Потерпи. Вот увидишь, скоро заживем по-другому, — приговаривала она, яростно тыча палкой в разгоревшийся огонь.

Я тогда не обратила внимания на ее слова, а когда поняла, что она имела ввиду, было уже поздно…

В начале лета Лора Торнхилл улетела вместе с детьми в Англию на несколько недель, навестить дальних родственников. В доме сразу стало тихо, соседские дети перестали появляться в гостях и шуметь во дворе, а подруги Лоры бесконечно торчать с ней у бассейна, попивая пинаколаду.

В то же время заболела мама, что-то с желудком. Ее положили в местную клинику по страховке, оформленной в свое время мистером Торнхиллом. К ней в больницу постоянно наведывалась другая служанка, всех остальных мистер Торнхилл отправил на длительные выходные, пока требовательной хозяйки не было дома. Потому что когда Лора была на месте, она вечно ходила недовольная, если кто-то брал выходной. Даже если дело касалось семьи работника.

Я откровенно скучала, шатаясь по дому. Все было мною прибрано, а экономка скоро уже должна была вернуться из больницы от мамы и начать приготовления к ужину. Мне было нечем заняться.

— Скучаешь, Ди? — раздался за спиной голос мистера Торнхилла.

Обернувшись, я увидела, что он стоит, опираясь о дверной косяк и разглядывает меня. На нем голубая хлопковая рубашка, легкие брюки. Мистер Торнхилл всегда очень хорошо и дорого выглядел.