Винни издал звук, похожий на ворчание, и снова вернулся к просмотру фильма. Риса же, прошла к барной стойке, где в кофемашине ждала кружка с горячим напитком.

– Надеюсь, мне не возбраняется? – спросила она у Винни, снова ловя себя на том, что разговаривает с ним как с человеком. Волк глухо гавкнул, что было расценено как согласие.

Кофемашина работала на удивление быстро. Рисе показалось, что она только нажала на кнопку, как кружка сразу же наполнилась. Попивая кофе мелкими глотками – лезть в холодильник за молоком она не решилась – Риса подошла к огромному панорамному окну, откуда открывался хороший вид на центр города.

Небо над Штайнбахом было затянуто серыми тучами, неподвижно застывшими: всё затихло в предвкушении надвигающейся непогоды. В отдалении, выделяясь на фоне свинцовых клубов, летел клин перелётных птиц. Природа повернулась лицом к приближающейся зиме.

Попивая обжигающий напиток, Риса попыталась представить, где находится. Здание было очень высоким по сравнению с другими домами, явно выше десяти этажей. Если бы Риса жила в Штайнбахе немного дольше, то бы сразу сориентировалась на местности. Но пока она не понимала, в какой части города пребывает.

Риса не знала, сколько простояла у окна. Во всяком случае, от остановки на центральной улице успели отъехать четыре автобуса. В какой-то момент в отражении окна ей показалось движение за спиной, и тут же над ухом прозвучало:

– Что интересного показывают?

От неожиданности Риса чуть не выронила кружку:

– Господи Боже!

Подошедший тише мыши Эль понимающе кивнул:

– Да, я тоже долгое время пугался. А со временем привык. Согласись, было бы странно, если бы я и по сей день вопил, глядя в зеркало по утрам.

Испуг Рисы как рукой сняло.

– Не смешно, – проворчала она.

– Нет? – удивлённо вскинул брови Эль. – Хотя действительно, тут впору плакать.

Винни скосил глаза и фыркнул, будто выдавил смешок.

– Как спалось?

– Хорошо, – Риса поспешно допила кофе. – Даже ноги целы.

– Ага, шпилька всё же понравилась? – обрадовался Эль. – Ну, рад, что всё хорошо. Мне нужно будет уйти, до обеда меня не будет. Найдёшь чем заняться?

– Да уж найду, – смиренно отозвалась девушка.

Эль глянул на неё, чуть склонив голову. Будто прислушивался к чему-то.

– Я понимаю, что тебя распирает от вопросов. Но потерпи немного, ладно? Мне пора идти, и я не хочу обрывать разговор на полуслове.

– Но ты потом всё расскажешь, верно? – уточнила Риса.

Молодой человек помедлил с ответом, но всё же кивнул.

– Я вернусь, и мы обо всём поговорим.

Эль уже выходил из комнаты, когда Риса окликнула его:

– Может, мне сделать что-то на обед? Ты разрешил мне переночевать, а я бы приготовила что-нибудь, – пояснила она в ответ на удивлённый взгляд нового знакомого. – Вроде как услуга за услугу?

Эль задумчиво уставился в потолок.

– Знаешь, ты… Делай так, как считаешь нужным. Будь как дома. Только, – он пальцем указал в направлении своей комнаты, – туда, пожалуйста, не заходи. Ладно?

– Конечно, – заверила Риса.

– Ладно, постарайтесь не скучать без меня, – Эль махнул рукой и вышел из гостиной.

Некоторое время Риса стояла, задумчиво глядя ему вслед. Затем пробормотала, обращаясь не то к себе, не то к Винни:

– Думаешь, он сможет помочь?

Винни гавкнул, не отрываясь от экрана.

– Эмм… прости, я не понимаю волчьего.

Винни строго глянул на Рису и как будто покачал головой, осуждая её сомнения.

– Наверное, когда-нибудь я научусь понимать тебя так же, как и твой хозяин, – улыбнулась Риса. – Если, конечно, у меня будет на это время.

***

– …Всё в порядке, милый?

– Что? – переспрашивает Эль.

– Я спросила, всё ли в порядке, – повторяет женский голос. Кажется, из кухни.

– Да, всё нормально, – Эль чешет тыльной стороной ладони переносицу и снова принимается яростно тереть щёткой въевшееся в ворс ковра пятно.

– Ты какой-то рассеянный сегодня. Ничего не случилось?

– Всё в порядке. Просто вот думаю, чем это можно оттереть, – ворчит он. – Что это, Агнесс?

– Это называется «заботой о близких», – голос звучит уже ближе.

– А?

– Я просто беспокоюсь о тебе, – возникшая в дверях женщина мягко улыбается. – Прости, если навязываюсь.

На щеках Эля тут же проступает едва заметный румянец.

– Не говори глупостей, Агнесс. Ты – последний человек, которого я уличу в навязчивости.

Улыбка на губах женщины становится чуть шире.

– У тебя кто-то появился?

– С чего ты взяла? – Эль опять взялся за пятно.

– Ты обычно всегда такой сосредоточенный, всё у тебя под контролем. А тут, – Агнесс опускается на край кровати. – Я три раза спросила, будешь ли ты чай или кофе.

– Правда? – искренне удивился Эль. – Прости, я не слышал.

– Потому что блуждал в своих мыслях, – кивнула женщина. – И всё же.

– Что?

– Ты познакомился с девушкой?

Эль внимательно глядит на подругу, как можно непринуждённее отвечает:

– Глупости. Ты – единственная женщина в моей жизни. – Добавляет после короткой паузы: – Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом второй.

– Почему? – тут же удивляется Агнесс.

– Потому что первым об этом узнаю я.

– Ах, вот оно что! – смеётся женщина. – Ну, что ж. Пожалуй, ты не совсем прав. Я узнаю как минимум третьей. Потому что вторым посвящённым в эту тайну определённо станет Винни.

Эль не удержался и усмехнулся:

– И ты ещё думаешь, что с такой женщиной мне нужен кто-то ещё?

Тут уже Агнесс заходится в приступе смеха. Да так, что слёзы проступают на глазах. Эль улыбается, невольно радуясь тому, что сумел рассмешить подругу. Он бросает мокрую губку в ведро с мыльной пеной и, упирая руки в бёдра, заявляет:

– Знаешь, я не буду заставлять тебя спрашивать в четвёртый раз. Я буду чай.

– Я так и думала, – Агнесс вытирает увлажнившиеся глаза. – Уже готово. Бросай всё, милый, и пошли…

…Этот разговор с Агнесс случился всего каких-то два месяца назад. Но в последнее время Эль вспоминал его всё чаще и чаще. Возможно потому, что Агнесс действительно стала третьей. А может, всё дело было в пятне: за два месяца Эль так и не смог оттереть его.

Промозглый ветер пробирал до мозга костей. За всего лишь пятнадцать минут ходьбы Эль замёрз как собака, промочил ноги, да к тому же обнаружил в кармане куртки лишь пустую сигаретную пачку. Последнее окончательно вывело его из себя, так что он пролетел мимо просящего милостыню старика на остановке, даже не глянув на него. Опомнился Эль уже на подлёте к шестнадцатиэтажке.

«Прости, старина, – мысленно обратился он к нищему. – Я исправлюсь».

Не доходя до парадного входа, Эль обогнул здание и вышел к подземному гаражу. Стоило ему выйти на подъездную дорогу, как решётчатые ворота с гулом поползли вверх, пропуская парня. Они поднялись ровно на такую высоту, чтобы Эль спокойно прошёл, и быстро опустились за его спиной.

Эль решил пойти по лестнице, но возле шахты лифта помедлил, и всё же заглянул в кабину. На месте привычного потолочного освещения зияла дыра. Эль просунул руку в отверстие, пошарил там и вытащил новую, запечатанную пачку «Лаки страйк». На упаковочной плёнке чёрным маркером кто-то вывел: «Кушай с булочкой».

– Спасибо за рыбу, – пробормотал Эль, поспешно стянув плёнку.

Тяжёлый дым заполнил лёгкие, и как будто сработал датчик поднятия настроения: раздражение понемногу отступало. Эль снова затянулся, повёл плечами и неторопливо двинулся вверх по лестнице. Шаги эхом отдавались от бетонных ступеней. Звук, который каждый раз навевал воспоминания…

…Он бежит по длинному чёрному коридору. За его спиной, за поворотом, слышны шаги. Металлические набойки на ботинках чеканят каждый шаг.

Мальчик забегает в открытую дверь в конце коридора и попадает в бойлерную. Здесь душно. Мерно гудит котёл отопления. Он судорожно мечется по тёмному помещению, пытаясь найти укрытие.