Лицо её, минуту назад до смерти перепуганное, приобрело просящее, даже умоляющее выражение.

Собака гавкнула, словно упрашивая хозяина. Эль задумчиво закусил фильтр сигареты.

– Пожалуйста, – повторила Риса.

Вместо ответа Эль внимательно посмотрел ей в глаза. При этом Риса даже не смогла определить, какую эмоцию передаёт выражение его лица. Оно не было ни безразличным, ни заинтересованным, ни сердитым, ни радостным. Какое-то абсолютно нейтральное выражение.

– Пошли, – вдруг позвал он, и Риса послушно полезла за ним.

Порыв ветра ударил ей в лицо – девушка оказалась на крыше. Она невольно охнула от увиденного: город, озарённый золотыми фонарями, лежал перед ней как на ладони. Куда ни глянь, во все стороны расстилалось море огней, доносились звуки музыки и шум едущих по широким дорогам машин. На секунду Риса позабыла о проблемах и невзгодах, наслаждаясь прикосновениями ветра к волосам.

В ладонь её уткнулся мокрый собачий нос. Риса опустила голову, рассматривая пса. Внешне он напомнил ей нечто среднее между волком и овчаркой: остроконечные уши, вытянутая острая морда. И целый стог белой пушистой шерсти.

– Привет, дружище, – улыбнулась Риса. – Ты такой большой и лохматый. Никогда прежде не видела таких собак, как ты.

Риса потрепала виляющего хвостом пса по голове. Тонкие пальцы, увенчанные розовыми ногтями, утонули в белой густой шерсти.

– Это Винни, и он волк.

Эль стоял на крыше шахты лифта, опершись на перила. В зубах его дымилась сигарета.

– Волк? – Риса автоматически отвела руку в сторону.

– Не бойся, это домашний волк, – хмыкнул Эль. – Он в лес не смотрит.

Рисе показалось, что при этих словах уголки пасти Винни растянулись как будто в улыбке.

– Значит, всё-таки Тая – твоя мать,– задумчиво проговорил Эль, подперев подбородок рукой.

– Так ты знаешь моих родителей?

Эль смотрел куда-то вдаль, рассеянно жуя фильтр сигареты.

– Скажем так, – произнёс он, взвешивая каждое слово, – я знал их когда-то.

– Знал? – переспросила Риса. – То есть… знал?

– В смысле это было давно. И у нас с ними не заладилось.

– Почему?

– Что за вопрос? – Эль свёл брови. – Ты как будто сама не знаешь, почему.

– Вообще-то, – непонимающе произнесла Риса, – не знаю.

– Что тогда ты знаешь?

Эль повернулся к ней, сделал затяжку. Отблеск тлеющего уголька отразился в его глазах, и оттого взгляд молодого человека стал ещё более пронзительным.

– Рассказывай ты, – потребовал Эль.

– Что?

– Всё, – в его голосе явно послышалось нетерпение. – Рассказывай всё. Что произошло? Где ты была всё это время?

Риса ненадолго замялась.

– Ну, – наконец начала она, – я приехала сюда месяц назад. Мне нужно было попасть в ратушу, и у меня по дороге вытащили все деньги. Мне говорили, что ты можешь помочь.

– Чем?

– Понимаешь, – осторожно произнесла Риса, – мне нужен доступ к государственной базе данных.

Эль округлил глаза.

– Ты что, начинающая террористка? Прости, я таким не помогаю.

– Вовсе нет, – фыркнула Риса. – Мне просто нужно найти сведения о моих родных.

– Ах, теперь это так делается, – съязвил Эль. – В моей семье предпочитали разговоры за ужином. Родители что, вообще ничего о себе не рассказывали?

Лицо молодого человека снова приобрело нейтральное выражение, лишь в голосе появились удивлённые интонации.

Риса перевела взгляд на город. Там, внизу, по улицам дети ходили с родителями по друзьям и соседям, хвастались друг перед другом костюмами, возвращались домой с пакетами, полными сладостей. И каждого там ждали родители или хотя бы один из них.

– Некому было рассказывать, – ответила она. – Я их совсем не помню. А ту часть детства, что помню, провела в сиротском приюте.

Она стояла спиной к Элю, и потому не видела, как вытянулось его лицо.

– У меня от них осталась только фотография и ещё вот это, – Риса достала из рюкзака белые чётки и показала их Элю. – Они принадлежали моему отцу.

Винни, сидевший у ног Рисы, перевёл пристальный взгляд на чётки.

– Ладно, – кивнул Эль. – Допустим, ты действительно из приюта, но…

– Допустим? – переспросила Риса. – Что значит…

– Допустим, – с нажимом повторил молодой человек. – Но с чего ты вообще взяла, что они живут в Штайнбахе? Кто тебе это сказал?

– Никто не говорил. Я чувствую это.

– Ты… что? – переспросил Эль, таращась на Рису.

– Это сложно объяснить, – ответила девушка. – Да и тем более кому-кому, но тебе я точно не собираюсь рассказывать.

Риса не хотела признаваться, что с самого детства ей часто снились странные сны. В них она совсем маленькой девочкой ходила по пустынным городским улицам и, горько плача, звала родителей. То тут, то там на её пути из ночной тьмы выплывали указатели, и почти в каждой надписи на них фигурировали слова, связанные с камнями. Много ли в Германии городов, в названии которых содержится частица «штайн»? Достаточно. Но Риса побывала уже в нескольких и сейчас была уверена: она на верном пути.

– Значит, обеспечить доступ к госбазе – это, конечно, ко мне, – язвительно хохотнул Эль, – а как рассказать что-то, так «кому-кому, только не мне».

Риса хотела было заикнуться, что не будет объясняться с первым встречным, но прикусила язык: чего доброго, пошлёт её на все четыре стороны.

Пока молодые люди разговаривали, Винни потянулся к зажатым в руке Рисы чёткам и коснулся их носом. Долго обнюхивал, и наконец отвернулся, потеряв интерес к каменным шарикам.

– А ты не думаешь, – Эль спрыгнул с шахты лифта, неспешно приблизился к Рисе, – что если бы ты была нужна им, они бы давно тебя разыскали?

Риса и тут смолчала. Всё время она внушала себе, что родители просто не знают, что их дочь жива. Что родители не просто её потеряли – их нарочно разлучили.

Конечно же, злополучные вопросы временами точил её как жучок-короед. Нужна ли она своим родителям? Искали ли они её? Да и вообще, живы ли они? Но каждый раз девушка старалась отгонять нехорошие мысли, настраивая себя на позитивный лад.

– А если бы, например, тебе рассказали, что они в своё время обманули кучу народа и разжились на простых людях. Ты бы всё ещё хотела их повидать?

Риса помедлила с ответом. За это время Эль вплотную подошёл к ней. От него резко пахнуло табаком, и Риса невольно отшатнулась.

– Я всё равно хотела бы их найти, – сказала она. – Пусть мы с ними встретимся всего раз. Пусть я им даже не нужна, – эти слова дались с трудом. – Я просто хочу знать, что они в порядке. Вот и всё.

– Хорошо, – кивнул Эль, – а если бы тебе сказали, что они не просто мошенники? Если бы ты узнала, что они ещё и убийцы? Что на их руках кровь не одного человека?

Риса во все глаза смотрела на Эля.

– Я привёл в качестве примера, – пояснил он.

– Да уж, примеры у тебя что надо, – не замедлила отметить Риса.

– Не суть важно. Что в таком случае? Ты бы тоже хотела их найти?

Девушка молчала, не считая нужным отвечать на подобный вопрос. Заставить её представить, что родители – настоящие тираны и душегубы. Глупости какие!

Эль же истолковал это молчание по-своему.

– Значит, обманывать людей, строить своё счастье на их несчастье – нормально, а вот убийство – уже нет? Где в таком случае та черта, перейдя которую ты откажешься от поисков?

– Для первой встречи с человеком ты затрагиваешь не очень подходящую тему, – заметила Риса, глядя Элю прямо в глаза. – Если ты знаешь что-то о моих родителях, то я прошу тебя сказать мне. Если сможешь помочь с поисками, я буду очень благодарна. А морали читать мне не нужно, я и без них справлюсь.

Эль не отводил взгляда. Между молодыми людьми словно шла игра в гляделки. Только тут вместо обычного «кто дольше не моргнёт» угадывалось столкновение характеров.

Внезапно взгляд Эля потеплел, и он моргнул. Это было несколько неожиданно, так что Риса чуть смутилась и несколько раз взмахнула ресницами.

– Идём со мной, – внезапно велел Эль.