Нет, такое точно невозможно было представить! Ни одному из моих бывших клиентов подобное и в голову не могло придти. Клюев точно знал, что его фотографируют, хотя я не предупредила. Он с феноменальной точностью улавливал моменты, когда Егор готов был нажать на кнопку спуска… И портил кадры!

На тренировке он, как бешеный пес, которого из милосердия лучше бы пристрелить, высовывал язык и изображал удивление, когда в его сторону летела шайба. А в тренажерном зале, среди уверенно качающих мышцы товарищей по команде и вовсе превзошел себя.

Ник был прекрасен! Благодаря фотографиям я поняла: «а» – у него врожденный актерский талант, и «б» – в природе существует брутальность со знаком «минус». Чего только стоил кадр с женской гантелей в один килограмм на фоне вратаря, жмущего от груди сотку! А каково было видеть самого стремительного форварда команды с развязанными шнурками на велотренажере или спящим по-детски с ладонями под щекой на гимнастической доске?

Такие кадры нельзя было показывать никому. Их следовало удалить сразу после фотографирования, а у всех свидетелей взять подписку о неразглашении. Пиар-катастрофа, а не пресс-кит. Но, как вскоре выяснилось, в сравнении с последним фото, это были лишь цветочки.

Не знаю, как Нику и Егору удалось так «сработаться», этот кадр был шедеврален. Резиденты Камеди душу продали бы за такой снимок! Да что там резиденты – вся наша поп-эстрада мечтала бы о таком фото для своего портфолио. Внимание масс было бы обеспечено надолго и пристально.

Я сдерживала смех дольше всех. Я была единственным серьезным человеком в хаосе общей истерии. Но когда увидела Ника с ярко-малиновым полотенцем на плечах тренирующимся делать дакфейс у зеркала, хохот сам вырвался наружу. Это было выше моих сил. Наверное, даже Карабас растаял бы от милоты.

– Это он? Он? – Леночка хваталась то за сердце, то за живот.

– Этот пупс тот самый хоккеист? – Николя утирал слезы майкой Аполлона.

– Я уже хочу его! Лиза, ты должна отдать мне его. Ну, подружка! – сложив ладони в молитвенном жесте Аполлон тряс ими над моей головой и ржал, как лошадь.

Фиаско! Первый этап сотрудничества, и эпичный провал. Где только этот клоун в мужском тренажерном зале умудрился найти такую махровую прелесть? Не в каждом магазине можно отыскать столь яркий и привлекающий внимание цвет! Но, черт меня подери, Клюев в розовом, с оттопыренными губами, будто гламурная модель соцсетей… Это было сильно!

После такого финта к фотосессии с «любимой и единственной» я была готова на все сто. Уже немного изучив своего клиента, я не удивилась бы, притащи он на съемку покрытую пирсингом и тату ночную бабочку из какого-нибудь бара или пенсионерку-вахтершу ледовой арены. От Ника Клюева ожидать можно было чего угодно!

Но когда мой «Гольф» притормозил у двухэтажного здания студии, и еще на улице послышались громкие женские вопли, я поняла: погрешность в оценке способностей моего клиента сто процентов. Вахтерша или путана – это была бы еще удача.

– А эта кикимора что здесь забыла?

– Это я-то? Кто тебя сюда позвал?

– Он приглашал только нас! Пошли вон отсюда!

– Сучка! Ты же говорила, что занята вечером.

– Никки мой! Откуда вас столько собралось?!

– Убирайтесь! Убирайтесь все! Я его девушка. Только я.

– Да какая ты девушка! Пробу ставить негде!

– Ну ты стерва! Силиконовая!

– Посмотри на себя! Толстуха!

– А ты… Ты…

Егор, приехавший в студию со мной, вжался в сиденье, словно черепашка в панцирь.

– Лиз, ты тоже это слышишь? – в его лице ни кровиночки не осталось.

Я сглотнула.

– Да…

– Я… я туда не пойду.

Захотелось кивнуть. Уровень сложности нового квеста от Ника Клюева испугал и меня.

– Егорка… – повернувшись к фотографу, я стряхнула с его плеча невидимую соринку, поправила хипстерские очки от солнца на носу. – Это всего лишь девушки, дорогой. Молодые и, скорее всего, очень красивые.

– Не-е, – фотограф покрепче прижал к груди рюкзак, – ты ж слышишь, какие они! Я… я боюсь.

– Тю. Родной, да разве ты, который ежегодно работает на «Мисс города», можешь бояться?

Егор немигающим взглядом посмотрел на меня и еще сильнее вжался в кресло.

Открыть рот, чтобы произнести еще какую-нибудь поддерживающую реплику, я не успела. В подъезде что-то громыхнуло, и из коридора покатилась новая волна воплей.

– Пошла отсюда! Пошла! Быстро! Какая ты ему пара?

– А ты, значит, пара? Нахалка! Патлы тебе сейчас повыдираю!

– Это я тебе все выдеру! Явилась сюда. Королева!

– Ну ты, тварь!

– Сама больная! Психичка!

– Все, я за себя не отвечаю!

– А-а-а! Спасите!

После последнего крика даже я вжалась в кресло. В голове сверкнула предательская мыслишка: «Может, ну ее, эту фотосессию? В фотошопе пририсуем принцу лягушонку, будет знать». Судя по мимикрирующему под трупик Егору, он бы точно не отказался провести часок-другой за рисованием.

– И мы так просто сдадимся? – спросила я вслух.

– Да… – пропищало тело рядом.

– И никаких фото?

– Лиз, если хочешь, я готов ему хоть герцогиню Кембриджскую пририсовать, – что и требовалось доказать, Егор уже поставил крест на фотосессии.

– Ишь!

– Серьезно. Уильям опознает. Да что там принц, сама королева подтвердит!

Это, конечно, была шутка, но за принца внезапно стало обидно. Подумать только, какой-то оборзевший хоккеист смеет пускать под откос мою пиар-программу и подставлять других людей. И это сотрудничество?

В мгновение ока испуг сменился злостью.

– Нет, Егор, – решение созрело мгновенно, – не будет никакой герцогини! Клиент такого счастья не достоин. Пусть фотографируется с одной из тех, что притянул сюда сам!

Не знаю, откуда во мне взялось столько решительности, но, уже не мешкая, я распахнула дверь «Гольфа» и взмахом руки указала фотографу на выход.

Возможно, это было поспешное решение. Вероятно, дала о себе знать загубленная влюбленность, но я была даже рада. О чем бы ни фантазировала Лиза-романтик, когда впервые встретила Ника, сейчас разочарование и ревность превратились в топливо для Лизы-профессионала. С новым воплем за стеной закончилась минута слабости, и я готова была действовать, как бы мой клиент ни пытался саботировать проект.

Знаете ли вы, что такое энсьерро? Нет, к унылой марионетке Пьеро это слово не имеет никакого отношения, впрочем, как и ко всяким «сеньорам» и «сеньоритам». Энсьерро – испанская национальная забава, бег по узким улицам города от выпущенных на свободу быков.

Ни разу в жизни не видела это странное представление вживую, и уж точно никогда не мечтала стать участницей. Само слово вспомнила случайно, скорее всего, способствовал выброс адреналина. Но мой героический пробег мимо разъяренной толпы красоток был поразительно похож на любимое шоу испанцев.

В темном коридоре фотостудии их, быков в обличиях красивых девушек, было много, может, больше дюжины. Считать по головам или знакомиться было некогда. Вдохнуть, и то казалось страшно! Спертый аромат духов, словно рядом кто-то опрокинул витрину с парфюмом, запах никотина и ни с чем не сравнимый душок витающей в воздухе ярости – букет разил наповал. Если когда-нибудь мне понадобится заблокировать куда-то проход, обязательно воспользуюсь трюком Клюева. Враг не пройдет!

Однако куда врагу до разъяренного пиар-менеджера?

Егор упирался изо всех сил. Вначале он попытался «случайно» забыть в машине фоторюкзак. Потом у него отнялись руки, ноги, и мне достался часто моргающий белолицый истукан. Типичный представитель современного сильного пола!

Если бы у меня хватило сил, потянула бы его волоком. Как кавалеры палеолита своих дам – за волосы, и полный вперед. Только откуда в моих пятидесяти пяти килограммах, из которых основной вес – грудь и попа, столько мышечной массы? Чтобы донести до второго этажа пусть и костлявого, но высокого Егора нужно было быть бодибилдиршей или, на крайний случай, толкательницей ядра.