И на следующий Новый год он остался в городе. Приехал в родные места только к лету, закончив очередной курс обучения. Дома все было по-прежнему, только младшие братья и сестры заметно подросли. Дед совсем разболелся, лежал, и почти не вставал. Суставы скрутил артрит, сил хватало только иногда выйти во двор. Взгляд его потух, как будто радость и полнота жизни покинула эту душу. Чувство обреченности съедало изнутри. Невидимые цепи боли и немощности превратили сильного жизнерадостного человека в зомби. Он ел, спал, гулял во дворе, но это была только тень.

Семен покидал родные места с тяжелым сердцем, понимая, что деду оставалось недолго жить на этом свете. И, скорее всего, это последняя их встреча.

Парень не ошибся. Через месяц пришло известие от матери, что старика не стало. Было ощущение, что часть его жизни умерла с самым близким человеком. Он скорбел о своем детстве. О том, что грело и поддерживало его все эти годы. О человеке, который научил его чувствовать жизнь.И только зимой, приехав домой на праздники, отец рассказал ему всю правду. Дед пропал. Вечером легли спать, а утром старика уже не было. Никто ничего не видел, и не слышал. Поговаривали, что он, как дикий зверь, почуяв свою смерть, ушел умирать в тайгу.

На следующее утро Семен решил прогуляться до домика в лесу, где жили они с дедом. В бору лежал снег, было тихо. Дойдя до избы, Семен осмотрелся, обошел вокруг. Следов не было. Зайдя внутрь, почувствовал запах сырости. Помещение выглядело заброшенным: всюду пыль, паутина. Не похоже, что кто-то здесь был за последний год.

– Неужели действительно ты пошел умирать в тайгу?– спросил он тихо, размышляя вслух. Побродив по округе, к вечеру вернулся домой. Во дворе его встретила сестра.

– Ты был в его доме?– спросила она.

– Да, прогулялся.

– Присядь, что расскажу,– похлопала она рукой по лавке, на которой сидела.

Брат послушно сел.

– Ну? Говори.

– Дед последние дни нес какую-то ерунду: про полнолуние, про логово зверя…Ну, ты и сам знаешь, здесь все старики на этом повернуты.

– И ты думаешь, он пошел?

– Теперь уж, и не знаю,– пожала плечами девочка,– я не думала, что он взаправду пойдет. Дед еле до двора доходил, а тут осень, дождь, да в ночь!

– Ты родителям говорила?– спросил брат.

– Итак все решили, что он в тайгу пошел. Я и промолчала. Дед-то уже того был,– и она покрутила пальцем у виска.

– Ясно,– вздохнул Семен,– идем в дом.

Несколько дней он не ходил в тайгу. Помогал отцу по хозяйству,

вечерами сидел на крыльце и курил. Смотрел на яркие звезды в холодном зимнем небе, прокручивал в памяти детские годы. Пытался понять, куда мог отправиться дед? Какого зверя он имел в виду. Старик не был охотником. Считал, что забирать жизнь у дикого зверя грех. Больше всего любил собирать цветы и рыбачить. Но и там ловил только взрослую рыбу. Молодняк всегда отпускал.

– Может, и правда с ума сошел?– пытался убедить себя Сема.

Но сомнения не оставляли его. Бросив окурок на землю, и затушив его ногой, парень встал и направился в лес.В небе взошла полная Луна, глаза привыкли к темноте. Да и лунного света вполне хватало, чтобы различить тропинку. Эту дорогу Семен знал наизусть. И мог пройти по ней даже с закрытыми глазами.Лес спал глубоким зимним сном. Замерзшая корка снега хрустела под ногами. Чем глубже он продвигался в тайгу, тем отчетливее слышался вой волков.Семен вспомнил рассказ деда о волкодлаке, и ему стало не по себе. Да еще полная Луна, как назло, сияла в небе.

– Не будь ребенком, это просто старая страшилка для детей,– говорил он себе, подбадривая,– шпана часто бегает в лес, вот и придумали сказку, чтобы отвадить.

Из кустов донеслось рычание, а через мгновение он увидел зеленые глаза и оскаленную пасть существа, похожего на волка. Оно рванулось вперед, и первобытный ужас сковал парня. Семен почувствовал, что падает. Ощутил звериные лапы на своей груди. Они придавили его к земле, а зубы впились в его плечо. И тут он опомнился, нащупал в кармане нож, достал его и вонзил хищнику в бок. Тот заскулил, как раненый пес, и ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, Семен вскочил, и бросился бежать. Изба деда была недалеко, и он успел добежать, и закрыть дверь. Почувствовав, что опасность миновала, парень упал без сознания.

*****

Когда Семен очнулся, было уже светло. Сколько же он пролежал на полу старой таежной избы? Тело затекло, плечо ломило, и жгло. Он осторожно встал на ноги. Снял куртку и рубашку, осмотрел рану. Она еще кровоточила. Оторвав рукав, туго перевязал плечо, оделся, и направился домой.

– Ты с ума сошел?!– накинулась с порога мать. – Где тебя носило? Мы уже не знали, что и думать! Утром встали, а тебя нет. И постель не разобрана.

Семен разделся, и мать заметила рану на плече.

– Боже мой, что это? Кто тебя так подрал?

– Мам, все нормально, не кричи. Перепугаешь всю деревню. За корягу зацепился, и упал. Вот плечо немного разодрал.

– Ничего себе немного!– возмутилась мать.– Идем к фельдшеру. Надо обработать, и укол поставить. Мало ли какая зараза?

– Я схожу, не переживай. Умоюсь, пообедаю, пойду. Дорогу к Николаичу я помню,– успокоил он маму.– А где все?

– С отцом в город поехали. Иди,умывайся, я на стол соберу.

После обеда Семен пришел в медпункт. Игорь Николаевич, старый фельдшер, уже много лет лечил деревенских жителей. На всю округу это был единственный медик. Никто из молодых врачей не хотел сюда ехать. Зарплата небольшая, хлопот много. Молодые специалисты предпочитали работать в городах или районных центрах. Вот и сидел старый фельдшер в своей деревне, как реликвия, знакомая нескольким поколениям жителей окрестных сел. Уже давно для всех своих пациентов он был просто Николаичем. Для сельского жителя вполне нормальное и привычное обращение. Когда Семен зашел в кабинет, фельдшер что-то писал в своем журнале.

– Доброго дня, Игорь Николаевич.

Тот повернул голову, и снял очки.

– Это ж кто такой официальный? Здравствуй, молодой человек, – улыбнулся медик, узнав парня,– давненько тебя не видел.

– Учеба. Вот выбрал время своих навестить.

– Это правильно, надо родителей навещать. Жаль, дед не дождался. Эх, вот ведь, что старость делает! Хороший мужик был. Сильный, добрый. Я ж его с детства знаю. Он вот такой, как ты был, когда я пацаном бегал,– повздыхал Николаич.– А ты по какому делу ко мне?

Парень снял рубашку, и развязал повязку.

– Это ж где тебя угораздило?– присвистнул Фельдшер.

– В лесу упал, за корягу зацепился,– соврал парень.

– Это ты матери можешь сказки рассказывать!– оборвал его тот.– Я, по-твоему, не могу рваную рану от царапины отличить?

И подошел к шкафу с лекарствами.

– Садись на кушетку, рассказывай давай.

Пока Николаич обрабатывал и зашивал рану, ставил укол и бинтовал, Семен рассказал о ночном нападении. Но умолчал, что зверь был необычным. Описал его просто, как волка.

– Странно, обычно они сторонятся людей. Голодный, наверно, бродяга был,– покачал головой старик.

– Ну, как-то так.

Сейчас ступай домой, полежи. Укол подействует. Если поплохеет, зовите. Семен поблагодарил, и вышел из медпункта.

*****

Сначала все было хорошо. Рана заживала, через неделю сняли швы.А после стало происходить что-то странное: обострился слух, обоняние. Он, как собака, реагировал на любой шорох: в доме, в подвале, на чердаке. Принюхивался ко всем запахам, окружавшим его. Когда Луна снова начала расти, почти зажившая рана стала сильно чесаться. И чем больше становилась Луна, тем сильнее его это беспокоило. Фельдшер уверял, что это нормально для заживающей кожи. Но Семен чувствовал, что это не так.В последнюю ночь, перед полнолунием, он буквально разодрал себе рану во сне. Проснулся от боли, и почувствовал у себя на руках что-то липкое. Это была кровь, она сочилась из разодранного шва. Зайдя на кухню, и помыв руки, парень сам перевязал себе плечо.