– Я подняла заклинание, – сказала Лаутари, тоже оглядываясь. – Мельком нас не заметят.

– Мы пришли оттуда, – Мист достаточно уверенно двинулась в нужном направлении, при первой же возможности прячась под сень заборчиков и прижимаясь к стенам глыб ниже окон.

Первый местный житель обнаружился совсем недалеко: он восседал на земле, громко икая, и эльф в металлическом ошейнике пытался поднять его на ноги.

Мист замерла в тени, разглядывая ардорианца, и Лаутари застыла рядом с ней.

Представитель коренного населения был, в самом деле, похож на ваэрле, но имел ярко выраженный сероватый оттенок кожи и узкие глаза, кажется, с дополнительным веком. У него было плоское лицо, словно сплющенный нос и слабый подбородок, незаметно переходящий в шею. В целом, ничего отвратительного в нем не было, но и красавцем его было назвать трудно. Одет он был в просторный яркий балахон, резко контрастирующий с однотонностью города и скрывающий фигуру, и раб-эльф то и дело пытался накинуть ему на голову капюшон: то ли это была функциональная потребность, то ли религиозная. В балахон, куда более блеклый, был облачен и эльф, и капюшон на себя он тоже натянул, стоило ему справиться со своим опекаемым и воздеть его на ноги.

– Все носят такие одежды? – предположила Лаутари, не делая никаких попыток рвануть на помощь собрату.

– Вероятно. Надо проверить.

– Подтвердим практикой, – согласилась новоиспеченная н’ирн и двинулась дальше, огибая одну из глыб-зданий.

За углом их ждало подтверждение предположения: трое местных жителей с полуоткинутыми капюшонами вкушали отдых в компании, очевидно, бутылок, распластавшись в художественном беспорядке по парапету скучного невысокого фонтана. Вокруг них точно так же суетилась пара эльфов, и Мист аж зубами скрипнула от негодования: у одного из них было сильно разбито лицо, словно какой-то самодур двинул ему локтем.

– Слушаются беспрекословно, хотя таких героев не трудно победить, – практично рассудила Лаутари. – Достаточно было бы подтолкнуть в это мелководье, чтобы они пустили пузыри.

– Какая-то магия? – уточнила Мист, пытаясь углядеть какую-нибудь еще странность, зацепку, которая помогла бы размотать клубок местных обычаев и устоев.

– У эолен, которым удалось вернуться из плена, не все было в порядке, – медленно рассказала эльфийка, словно пробиваясь с каждым словом к воспоминанием одной из частей своего “я”. – Они все запуганы, легко внушаемы. Учитель рассудил, что это от пыток и мучений. Но, может статься, он просто не мог уловить то, что не было магией, а следы энергии уже развеялись. У этих чувствуется энергия.

– Ошейники? – предположила Мист, критически щурясь на объекты изучения.

– Вероятно, – помедлив, согласилась волшебница. – На эолен много сдерживающей энергии, она обвивает их головы и уходит ввысь. Скорее всего, где– то там, наверху, что-то вроде общего энергетического ядра, к которому ведут нити от зданий и нити от их ошейников.

Наверху. Мист запрокинула голову, глядя в фиолетовые тучи над ними, покрутила головой, но повсюду кругом были высокие глыбы странных зданий, закрывая обзор.

– Нам нужно где-то добыть такие же тряпки, как у этих, – заключила она, наконец. – Отнимем?

– Не при эолен. Они могут оказаться как-то подключены к общей системе и поднять тревогу, – с осторожностью сказала Лаутари. – Поищем ничейное.

– Ничейное! – фыркнула Мист, едва удержавшись от торреновского “глядь”. Подобрала она как-то раз кое-что ничейное. Цельную ничейную магию. И вот: провалилась пепел знает куда, дым знает почему, и как выбираться – не понятно.

– Ничейное, – подтвердила эльфийка, игнорируя или не замечая сарказма в тоне Мист. Она вся подобралась, как гончая, оглядывая ближайшие проходы, и закутки, и осторожно двинулась дальше. Мист, чтобы не оказаться без прикрытия магии, двинулась за ней, предоставив ей возможность выбирать дорогу.

На удивление – или нет? Лаутари повезло. Прямо перед ними немного пошатывающийся одинокий “местный” в пестром одеянии остановился перед глыбой, приложил руку к гладкой поверхности и перед ним раскрылась дверь. Лаутари, ничтоже сумняшеся, скользнула за ним внутрь, вынуждая Мист следовать за собой и следить за тылами – и за закрывающейся дверью. Подумав, Мист затормозила, придерживая дверь ногой.

Преследуемый, явно не в самом адекватном состоянии, прислонился к стене внутри дома, а потом и вовсе уселся на ступеньки лестницы, не обращая на них внимания, и Лаутари зашептала одними губами слова заклинания, в котором Мист разобрала слова “сон” и “немочь”. И без того сонный и немощный, “местный” совсем свернулся калачиком, и Лаутари, потыкав его пальцем в плечо, начала стаскивать с него пестрый плащ. Под плащом у его, к счастью, было какое-то обтягивающее трико, некрасиво обрисовывающее линии тела, так что совсем уж голым они его не оставили.

– Ничейное? – уточнила Мист с иронией.

– Он пьян, – ответила Лаутари, безжалостно скидывая его на пол и протягивая плащ Мист. – Что принадлежит пьяным – не принадлежит никому.

– Сурово. Это в правилах эолен?

– Пей в меру, – подтвердила эльфийка. – Пока владеешь собой. Перестав владеть собой – теряешь не только себя.

Накидывая на себя пахнущий странным сладковатым дурманящим запахом плащ, Мист приложила эти мудрые слова к Мейли-из-Сполохов и пришла к мнению, что тот, по меркам эльфов древности, явно был так себе эолен. И, вспоминая историю его последней ночи в Башне Атайн, вероятно, даже заслужил свои неприятности.

– А ты как? – Мист натянула капюшон пониже и спрятала руки в рукавах.

– Добудем, – отозвалась ее спутница. – Похоже, здесь это несложно. Они все … – она сморщила нос и произнесла слово, звучащее похоже на собственное имя Мист. – Меисст. И странные, к тому же.

Мист была согласна полностью – все пока что встреченные местные жители вели себя так, словно у них тут был какой-то великий праздник, или великое горе, и совершенно не выглядели бойцами или завоевателями. Они выглядели отчаянными, горькими, бесполезными пьяницами. И это было странно для народа, который собирался завоевать весь мир и, предположительно, находился на пике могущества.

– Идем, – Лаутари закончила обследовать их жертву, поднялась на ноги и решительно двинулась прочь из глыбы-дома, открывая шире придержанную Мист дверь.

Это был тот момент, когда удаче несколько надоела их наглость: они нос к носу столкнулись с парой из “местного” в пестром плаще и изможденной эльфийки в ошейнике. Глаза и рот ардорианца только начали округляться в беззвучном удивлении, как Лаутари резко толкнула его в грудь, прошипев что-то вроде “ллоерат антан гийл”, и это было, неожиданно, концом встречи. Местный без звука завалился назад во весь рост, и его эльфийка как подкошенная упала рядом.

Лаутари имела совесть выглядеть немного растерянной.

– Я ее не трогала, – сказала она, оглядываясь на Мист. – Моррайт?

– Вероятно, они как-то привязаны к своему господину? – предположила Мист, преодолевая естественную брезгливость, чтобы втащить мертвого, мертвей некуда, ардорианца внутрь глыбы, за дверь, и содрать с него плащ. Лаутари, еще немного помедлив, начала втаскивать и эльфийку, а потом резко повернулась к своей создательнице.

– Оживи ее.

– Что? – не поняла Мист.

– Оживи ее. Она мертва, но ты можешь сделать ее живой, и она даст нам знания об этом месте.

– Но она не будет …, – начала было Мист, но проглотила мысль. Какой бы особенной не была жизнь н’ирнов, было глуповато с ними самими спорить о том, насколько она сильно она отличалась от условной нормы. – Разве не будет кто-то из ардорианцев знать больше?

– А кого ты больше хотела бы видеть оживленным, Моррайт? – воззвала к ее совести Лаутари. – Кому ты хотела бы дать второй шанс и новую жизнь?

– Никому, – нервно ответила Мист. Но если выбирать из этих двух … пожалуй, эльфийка была более очевидным вариантом, хоть и знать могла намного меньше.

Что же я делаю, – подумала девушка, понимая, что второй раз за сутки решение дается ей намного проще. Даже с некоторой отчаянной легкостью, можно сказать.