Остановившись у двери, я заметила на полу свои кеды. По крайней мере, выглядели они точь-в-точь, как мои кеды, только пятна исчезли и сбоку пропала дырка. Я подняла их и провела пальцем по тому месту, где теперь виднелись еле заметные маленькие швы. Прямо как новенькие. Дядя не оставил записки. Я улыбнулась еще шире, сняла туфли и надела кеды. Затем вышла из дома и поспешила по коридору к квартире Кеннеди.

Она открыла, держа в руках тарелку с едой.

– Выглядишь отпадно! – воскликнула подруга, пережевывая омлет. – А еще ты собралась на двадцать минут раньше. В чем дело?

– Просто так получилось, – пожала плечами я.

– И это никак не связано с Мэттью?

Как ей удалось так быстро раскусить меня?

– Это Бруклин? – послышался из глубины квартиры голос мамы Кеннеди.

– Здравствуйте, миссис Алькарас. – Я вошла в квартиру и проследовала на кухню.

– Mi amor 2, ты не голодная? – Она поцеловала меня в щеку, не открываясь от готовки. Ловко перевернула омлет и улыбнулась.

– Нет, я поела. Но все равно спасибо.

– Sí sí.3 Кеннеди, ты должна доесть завтрак! – возмутилась миссис Алькарас, когда Кеннеди поставила тарелку на стол. – Это самое важное время для приема пищи.

– Я уже наелась. К тому же нам надо пораньше прийти в школу, так как Бруклин влюбилась в одного парня и хочет увидеться с ним до начала уроков.

Ого! Правда и ничего, кроме правды? Она могла бы придумать какую-нибудь историю про несуществующий проект или другую причину, из-за которой мы спешили в школу. Но я не рассердилась. Если честно, будь вместо нее моя мама, я бы тоже ей все рассказала.

– Парень? – удивилась миссис Алькарас. – Из… вашей школы?

От тона ее голоса мне стало не по себе. Я понимала ее скептицизм, но ведь она никогда не видела Мэттью и не понимала, что он совсем не похож на других ребят из «Эмпайр-Хай».

– Мама, не волнуйся, – сказала Кеннеди. – Я не позволю ей связаться с дурной компанией.

Миссис Алькарас улыбнулась.

– Меня больше беспокоит ее сердце. Как бы его не разбили! Но защитить свое сердце сможет только она сама. – С этими словами она подмигнула мне. – Хорошего дня, mis nińas4. Смотрите, не попадите в историю!

– Nunca! – крикнула Кеннеди через плечо, схватив меня за руку и таща к двери.

– Что значит «nunca»? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Никогда.

– Ты свободно говоришь по-испански? – Я всего несколько раз слышала, как она использовала отдельные испанские слова в разговорах с матерью. Отец Кеннеди не был таким же смуглым, как мама. Я видела его фото у них дома. Кеннеди унаследовала от матери ее красоту, но кожа у нее была светлее. Глядя на нее, казалось, что она просто загорела на солнце.

– Честно говоря, нет. Но запомнила несколько важных словечек. Например, nunca, – со смехом напомнила она. – Это правда самое важное слово. Я его часто использую.

Я засмеялась, и Кеннеди взяла меня под руку. Мы прошли по тротуару мимо бродяги, который стоял на углу улицы, облизывая кусок пиццы.

– Смотрю, ты решила надеть новые кеды, – заметила Кеннеди. – Не думала, что ты купишь новые. Если тебе так нравятся старые, носи их дальше.

– Я не покупала новых. Это все дядя, он их починил.

Или подруга считала, что я ей вру, а на самом деле у меня куча денег? К тому же мне нравились мои кеды. Я не позволю всяким дурам указывать мне, что я могу носить, а что – нет!.. Даже если эти дуры угрожали мне… Были отвратительными… и я их немного боялась.

– Серьезно? Дядя Джим? – Кеннеди внимательно рассматривала мои кеды, когда вдали показалось здание школы. – Выглядят, как новенькие! Дядя Джим молодец. Он, оказывается, не только сплетник, но еще и мастер по ремонту обуви! Значит, я его плохо знаю. Он для тебя все что угодно сделает.

Я улыбнулась. Дядя действительно удивил меня. Когда я только переехала, мне казалось, что я доставляю ему одни неприятности. Что я ему не нужна. Но теперь? Возможно, он был таким же одиноким, как и я.

– Их еще нет, – сказала Кеннеди, кивнув на пустое место, где обычно парковался мерседес «Неприкасаемых».

К школе не прилагалась своя парковка, и все ученики знали, что рядом со зданием нельзя оставлять машины. Удивительно, поскольку большинство учащихся ездили на своих авто, либо их привозили личные шоферы. Как-то даже глупо, что такая престижная школа располагалась в самом центре города, в то время как основная часть ее учеников жила в роскошных поместьях на окраине Нью-Йорка. Некоторые приезжали из Джерси-Сити. – Пошли, – скомандовала Кеннеди и потащила меня к входу. – Нельзя же просто стоять и ждать, пока они приедут. У тебя какой-то потерянный вид.

Я и правда чувствовала себя потерянно, но все же позволила подруге увести себя от места, где парковались «Неприкасаемые». Все выходные я никак не могла сосредоточиться на домашнем задании. На работе дела обстояли еще хуже. К счастью, на второй день я больше не роняла подносы, иначе меня бы просто уволили.

Но как я могла думать о чем-то еще, кроме тех нескольких минут, которые провела с Мэттью в туалете? О том, как он смотрел на мое отражение в зеркале. Как прикасался ко мне. Он снова позволил мне ощутить себя живой. Пробудил желание жить.

В раздевалке мы сначала подошли к шкафчику для одежды Кеннеди, а затем – к моему. «Неприкасаемые» все еще не приехали, что странно, ведь уже совсем скоро нужно было торопиться в класс. К счастью, Изабелла тоже исчезла с радаров. Может, она наконец захлебнулась своим ядом и умерла?

Кеннеди сфотографировала меня, пока я смотрела на часы в коридоре.

– Не волнуйся, увидишься с ним за ланчем. Пойдем в класс, а то опоздаем.

Забавно слышать подобное от Кеннеди. Как будто она переживала за учебу.

Обычно подруга говорила противоположные вещи.

Я немного завидовала ей, ведь ей предстоял урок с Мэттью. Так как моя фамилия находилась не в той части списка по алфавиту, меня ждали другие занятия, в другом крыле школы.

– Может, он поздоровается с тобой на уроке, – предположила я.

– Сомневаюсь, – ответила Кеннеди, не отрывая взгляда от дисплея фотоаппарата. – Он ведь не на меня запал. К тому же Мэтт никогда со мной не разговаривал, а мы ведь учились в одном классе весь прошлый год. Но я расскажу тебе, если он все же снизойдет до меня. – Кеннеди толкнула меня плечом и пошла в свой класс.

Звонок должен был прозвучать с минуты на минуту, но я все равно решила подождать еще несколько секунд, прежде чем закрыть шкафчик. Мне просто хотелось попробовать, каков Мэтт на зубок… В смысле, взглянуть, конечно. Взглянуть хоть одним глазком. Но входные двери школы все не открывались. Я направилась в класс.

Наверное, придется подождать до ланча.

Едва я об этом подумала, как раздался голос Мэтта. Я обернулась. В школу вошли «Неприкасаемые». Без Мейсона. Мэтт и Роб, судя по всему, о чем-то спорили, но я стояла слишком далеко, чтобы разобрать их диалог. Джеймс молчал. Его глаза были налиты кровью, галстук болтался, пиджак был расстегнут. Я вспомнила, как он пил шампанское на вечеринке в пятницу. Неужели он и сейчас был пьян? Джеймс засмеялся. Я не поняла, над чем именно, но остальные его не поддержали.

Мэтт потащил Джеймса в сторону туалета.

– Мэтт, угомонись! – выстрелил Роб, повысив голос. – Я же сказал, что у меня все под контролем. – По-твоему, это под контролем? – Мэтт указал на Джеймса. – Его исключат, если узнают, в каком он состоянии. Ни черта у тебя не выходит контролировать!

Джеймс опять начал смеяться.

– Джеймс, да заткнись ты! – разозлился Мэтт.

Мне показалось, что Роб сейчас размахнется и ударит его, но он только покачал головой. Я никогда еще не видела его таким потерянным. Обычно он всегда смеялся и шутил.

– Я сам все улажу, – заявил Мэтт. – А ты иди в класс.