А вообще, честно говоря, меня не привлекал Роберт и его шутки. Нет, мне хотелось, чтобы мама была жива, и чтобы моя новая подруга сменила наконец тему разговора.

Однако в следующий миг мой взгляд нашел Мэттью Колдуэлла. Мэтта.

Его глаза улыбались. Это была искренняя и теплая улыбка, пусть и адресованная не мне. Он держался так легко, так непринужденно, что казалось, будто ничто его не тяготило. Он казался более сдержанным, чем Роб. Более загадочным. Я совершенно не понимала, какой он на самом деле. Но вместе с тем он выглядел таким… беззаботным. – Бинго!

Я посмотрела на Кеннеди. Ее поднос опустел, а свободная рука лежала на бедре.

– Ты влюбилась в Мэттью.

Я открыла рот, чтобы возразить.

– Не спорь со мной, Бруклин. Я сама все видела. Как ты пускаешь по нему слюни, когда видишь его в школе.

– Я не пускаю слюни.

– Попалась! – Она наставила на меня свой указательный палец. – Ты сейчас только что во всем призналась!

– Ни в чем я не признавалась, – рассмеялась я.

Свет начал меркнуть, и гости направились к своим столикам.

Кеннеди схватила меня за руку и потащила обратно на кухню.

– Мы должны помочь сервировать ужин. Но не вздумай уйти от разговора. Я хочу знать все подробности!

Разговор уже был окончен, и точка.

Я старалась сосредоточиться и выяснить, какая из разноцветных карточек с именем гостя какому блюду соответствовала. Мне предстояло обслуживать столик номер три. Счастливое число. Плевое дело: всего лишь подать блюда и десерт, а потом я могла отправляться домой.

Я проверила расположение столика на плане рассадки и вышла из кухни.

Счастливое число, конечно же!

За столиком, который я намеревалась обслужить, сидели Джеймс, Роберт, Изабелла и еще несколько взрослых пар, возможно, их родители.

Низко опустив голову, я протолкнула тележку.

Синяя карточка означала рыбу. Красная – стейк. Зеленая – овощи.

Я поставила вегетарианское блюдо напротив Изабеллы.

– Ох, милая, – засмеялась она. – Правда, это такая трагедия?

Я с трудом заставила себя поднять на нее взгляд. Несмотря на этот комментарий, вид у нее был безмятежным, даже счастливым. Она посмотрела на мою обувь, и я почувствовала, как краснеют щеки. – Ты ведь новенькая, верно? – спросил Роберт. О боже! Он заметил меня в школе! Возможно, они даже видели, как я пялилась на них! В эту минуту мне захотелось в самом деле стать невидимой. Я кивнула.

– Я – Роб. Это мой брат Джеймс. А с этой провокаторшей ты, похоже, уже знакома. – Он показал на Изабеллу, которая с каждым его словом свирепела все больше.

Одна из сидевших за столом взрослых женщин откашлялась и процедила:

– Роберт, прекрати. Хватит разговаривать с обслугой. Лучше поешь.

Роберт закатил глаза, а я усмехнулась. Вполне искренне. Именно так, как я смеялась когда-то, пока не потеряла все, что у меня было.

– Над чем ты смеешься? – резко рявкнула Изабелла. – Делай свою работу.

Она, конечно, ужасный человек. Но она была права. Я просто стояла и пыталась неуклюже общаться с гостями, как будто была одной из них. Взяв очередную тарелку, я начала обходить Изабеллу, и в этот момент она встала и толкнула назад свой стул.

Возможно, если бы мои руки не устали так жутко после того, как я целый час проносилась с тяжеленным подносом, я бы удержала тарелку. Но мои руки устали. Вся еда вывалилась на рубашку, а дорогое стекло разбилось об пол. Это было еще хуже, чем инцидент с разлитым шампанским, который я так ярко представляла в своей голове. Полный, черт возьми, кошмар.

Все в банкетном зале уставились на меня. И каждая пара глаз глядела с осуждением.

– Приберись, – скомандовала Изабелла.

Я совершенно растерялась. Мне не хотелось выполнять ее приказы, но я опустилась на корточки. Чертова Изабелла. Она специально меня толкнула! В этом я не сомневалась.

Роберт, кажется, собирался подняться, чтобы помочь мне, но Изабелла зло отчеканила:

– Ей не нужна помощь, Роб. Она достаточно умная, чтобы справиться. Правда, милая? Ведь поэтому ты оказалась в нашей школе? Потому что ты умная и заслужила стипендию. В конце концов, ты же не из нашего круга.

За моей спиной раздались смешки. Уголки глаз защипало от слез, которые вот-вот норовили хлынуть наружу. Изабелла ошибалась, но почему-то это задело меня еще сильнее. Я оказалась в их школе не потому, что получила стипендию. А потому что мой дядя в прямом смысле прибирался за ними. А теперь и я должна была делать то же самое. Из-за этого я еще больше почувствовала себя не в своей тарелке. Если бы Изабелла узнала правду, она бы совсем озверела. Она бы уничтожила меня. Мне не было стыдно за то, чем занимался мой дядя. Но я боялась гнева Изабеллы.

Я принялась собирать разбросанные по полу еду и осколки тарелки. Руки у меня дрожали то ли от стыда, то ли от гнева. Перед глазами маячили ее высокие каблуки посреди всего этого беспорядка. Изабелла смотрела на меня сверху вниз с победоносным видом. Я бросила горсть осколков на тележку и одним из них поранила ладонь сбоку. Ой! – Бруклин, с тобой все в порядке? – Кеннеди присела рядом, не обращая внимания на буравившую нас взглядом дьяволицу. Схватив меня за руку, она воскликнула: – Господи! Обработай рану. Я здесь все уберу.

Наверное, я никогда не выплачу долг Кеннеди, если благодаря ей уйду отсюда. Она переключила всеобщее внимание на себя, хотя я догадывалась, что у нее, как и у меня, имелось только одно желание – оставаться незамеченной на этой дурацкой вечеринке.

– Правда, иди. Я все сделаю.

– Спасибо. – Я встала, зажимая руку.

– Похоже, теперь тебе точно придется поменять обувь, – ехидно усмехнулась Изабелла.

Я посмотрела вниз. Вытекший из стейка сок попал мне на кеды.

Я пробежала мимо Изабеллы не оглядываясь. Если я сейчас же не смою пятна холодной водой, потом уже никогда не смогу их вывести.

Когда я ворвалась в ближайшую уборную, в голове звучал ее злобный смех.

Сбросив обувь с левой ноги, я открыла воду и сунула ее под струю. Попыталась оттереть пятно мылом, но тщетно. Слезы, которые я сдерживала все это время, наконец хлынули из глаз. Я терла ткань все сильнее, но теперь кровь из моей раны смешалась с водой, и все стало еще хуже. Раковина выглядела так, словно поблизости кого-то серьезно ранили.

– У тебя кровь идет.

Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Руки застыли. Я тут же узнала этот голос, я слышала его миллионы раз на уроках и узнала бы где угодно.

Подняв глаза, я взглянула в зеркало и увидела в отражении Мэттью Колдуэлла.

– Так это мужской туалет?

О господи! Ну почему моя первая обращенная к нему фраза оказалась настолько нелепой?

Я схватила обувь, словно собиралась надеть кеды, мокрые и окровавленные, обратно себе на ноги и убежать прочь. О чем я вообще думала?

– Новую обувь ты всегда успеешь купить, – подметил Мэттью, не обращая внимания на вопрос по поводу туалета. – А вот новую руку – вряд ли. – Он подошел ко мне, набрал в ладонь мыла, а затем, глядя на мое отражение, коснулся пальцами моего пореза. Как будто спрашивая разрешения. Я стояла не шелохнувшись.

Мэттью опустил наши руки под струю воды и начал осторожно промывать рану.

Я даже не поморщилась от боли. Все мои мысли были только о его теплых ладонях. О том, какие у него шершавые подушечки. Возможно, из-за увлечения футболом. Холодок пробежал по спине, когда он провел большим пальцем по моему порезу. – Изабелла – тот еще катаклизм, – сказал он. – Не принимай ее слова близко к сердцу, иначе потом будешь сильно переживать.

Я надеялась, что он пропустил случившийся ужас в банкетном зале. Но нет. Неужели он пошел за мной?

Я посмотрела на парня, и на мгновение наши взгляды встретились. Всего на несколько секунд, которые показались мне вечностью. Его глаза оказались такими же теплыми, как и руки. Тяжело смотреть в упор на совершенство. Мэттью Колдуэлл был таким красивым, что его красота ослепляла. В довершение ко всему, у него имелось все, чего была лишена я. Деньги. Семья. И, в отличие от других «Неприкасаемых», он выглядел по-настоящему счастливым.