Толстяк указал на первого мужчину и с криком обратился к трибунам:

— Кто даст за него десять кроклей?

— Два! — крикнул кто-то из массы зрителей.

— Один!

— Четыре!

— Десять! — громко и настырно сообщил толстяк.

В трибунах шушукались, но никто не произнес цифру "десять".

Толстяк обвел взглядом арену и покачал головой, цокая языком:

— Никто тебя не хочет покупать, — обратился он к мужчине, — кидайте эту деревенщину малышу Тастару! — приказал он гиганту.

— Что? Нет! — крикнул незнакомец. Мужчина локтем заехал бугаю по грудной клетке, однако гигант коленкой зарядил ему по спине и повел к яме. Щупальца начали в предвкушении бить по высушенной песчаной земле. Мужчина сопротивлялся, треснул бугаю по подбородку, но гигант, злобно вздохнув, толкнул несчастного в яму. Щупальца обхватили мужчину и унесли вниз. Душераздирающий вопль пронесся эхом по всей арене.

Мое сердце ухнуло в пятки от происходящего. Страх изнутри пронизывал, затуманивая разум. Мила испуганно вскрикнула.

Нас что, в рабство хотят продать?!

Щупальца вылезли, и я поперхнулась от увиденного: с них ручьем стекала кровь, на присосках плотно приклеились маленькие кусочки кожи. Зрители на трибунах восторженно засвистели и начали кидать вниз серебряные монеты. Монеты со звоном падали в серый ящик, врезаясь в крепкое покрытие. Тощий старик подбежал к ящику и начал собирать те монеты, которые отскочили и упали мимо.

Следующего мужчину купили за десять монет непонятной валюты. Щупальца неизвестного монстра расстроенно скрутились, вырисовывая на засохшем песке кровавые полосы. Рыжего парня и третьего мужчину купил один покупатель за сорок монет. Бугаи завязали на их шеях крепкие веревки и отдали покупателю.

Очередь к нам приближалась…

— Какая противная старуха, — свозь зубы с отвращением в голосе прошептал работорговец, глядя на пожилую женщину прищуренными глазами. Кончик жирного носа высоко вздернулся, тоненькие губы изогнулись в верхнюю дугу, — кому нужна эта хрычовка? Пять кроклей за нее кто-нибудь отдаст?

— Один!

— Два!

— Убей! Убей!

— Отправь уродину в пасть Тастара!

— Никто за бабку пять кроклей отдавать не хочет? — обратился торговец к зрителям, — убить ее! — дал приказ бугаю.

Женщина начала трястись:

— Не-не надо…у меня дети…внуки…

— Убить каргу старую! — крикнул толстяк.

— Уби-и-и-ить! Уби-и-и-ить! — голосили на трибунах.

По щекам женщины покатились слезы. Бугай повел ее к яме. Щупальца начали тянуться к женщине. Та с ужасом смотрела на лапы страшного монстра. Бугай толкнул женщину, щупальца обхватили ее и унесли прочь. Нечеловеческий вопль заполонил каждый дюйм арены.

Наступила очередь Роберта. Толстяк скривил губы, посмотрев на него, и начал торговаться. Но Роберта за десять или даже пять кроклей никто не захотел купить.

— Убить шкета! — приказал работорговец.

— Нет!!! — тотчас крикнула я.

Толстяк удивленно уставился на меня:

— Что сказала?

Он близко подошел ко мне. Широкий рот расширился в ехидной улыбке. Глаза будто смотрели насквозь.

— Отпусти нас четверых! — уверенно сказала я. Дыхание у меня перехватило. Сердце бешено стучало.

Мужчина изучающе пробежался глазами по мне от макушки до пяток. Его толстая рука притронулась к моим волосам. Я вздрогнула, ощутив, как его липкие пальцы коснулись моей шеи и откинула головой в сторону, смахнув с себя его руку.

— Я отдам за рыжую девчонку двадцать кроклей! — крикнул кто-то из толпы зрителей.

— Пошел к черту! Тридцать!

— Сто сорок!

— Тысячу пятьсот!

Цифра торговли переросла за миллион. Я нервно сглотнула и отвела взгляд, чувствуя любопытный пронизывающий взор толстяка. Тут он посмотрел на Милу. Та опустила в испуге глаза. Мужчина подошел к ней и начал любопытно ее рассматривать.

— Куплю двух девчонок за три миллиона!

— Два миллиона и свой космический крейсер!

— Заткнись, сопля лживая, у тебя его нет!

Толстяк пропускал предложенные цены мимо ушей, продолжая рассматривать меня и Милу.

— Девушки не продаются! Я их заберу к себе! — спустя минуту молчания воскликнул торговец.

Мы с Милой потрясенно переглянулись. Не хватало только стать рабынями этого противного мужика! Злость меня переполнила мощной волной, я была готова на многое. Усталость и вялость тут же покинули тело.

Расстроенный гул пронесся по всей арене:

— Нет!

— Я их куплю!

— Девочки не продаются! — повторил гневно толстяк, — пацанов кто-нибудь покупать будет?

— Да ну их! Отдай девчонок! — возмущенно кто-то кричал.

Толстяк тяжело вздохнул:

— Пацанов убить, а девчонок мне! — сообщил он бугаям, держащим нас, — торговля закончилась!

— Нет! — вырвалось у меня, — не смей!

В маленьких глазах мужчины читалось любопытство:

— Ротик свой поганый прикрой, малышка. Ты теперь на меня работаешь.

— И что же я должна делать?! — возмутилась я. Злость окутывала, я чувствовала, как меня захлестнул изнутри сильный пожар.

Арнольд, Роберт и Мила потрясенно смотрели на меня. Некоторые зрители умолкли и начали подбрасывать монеты. Одна угодила старику в лоб, и тот упал, перевернув ящик на себя. Тысяча монет со звоном посыпались на него. Но толстяк даже не обратил на это внимание.

— Надень на девчонок ошейники и веди их в мой корабль, — приказал мужчина бугаю.

— Нет! Мы не будем на тебя работать! — рассерженно крикнула я.

— Милая, ты теперь будешь открывать свой красивый ротик тогда, когда я скажу, — сладко улыбаясь, прошептал толстяк, — че встали? Убить мальчишек! — приказал он бугаям, держащим Роберта и Арнольда.

Ситуация начала меня раздражать. Нужно как-то отсюда сматываться!

— Не смей их трогать! — пронзительно завопила я, дергаясь руками.

Мила побледнела, замерла, легкая дрожь бежала по ее телу.

Мужчина, злобно прожигая меня своими глазами, с размаху влепил мне пощечину. В ушах громко засвистело. Щека загорелась от боли.

— Сказал: будешь открывать свой рот тогда, когда я скажу!

— Иди к черту, урод! Не буду я на тебя работать! — я ударила коленкой ему между ног.

На трибунах ахнули. Арнольд сильно сжал губы, Мила широко раскрыла глаза. Мужчина скорчил в гневе лицо, издав тихое: "мммм". Удар на него особо не подействовал, боли не принес. Он что, камнем изнутри покрыт?

— Слышал, что она сказала? — заговорил Роберт спокойным голосом, — они не служанки тебе. Лучше отпусти.

Толстяк сделал вид, что не услышал Роберта. Он посмотрел на меня и произнес, широко улыбнувшись:

— Знаешь, ты начинаешь мне нравиться. Такая дерзкая, прям вау, но нереально тупая…

— Что ты сказал?!

— …считал, что будешь подчиняться мне во всем, мыть полы в моем дворце, ведь для большего ты, девочка, не создана.

— Ах ты гад! — крикнул Роберт.

— …но теперь сгодишься для другой цели. Будешь танцевать на пилоне для моих гостей и друзей. Они не прочь поразвлечься с такой красивой молодой, но глупой девчонкой.

— Нет!!! — яростно сказала я, стиснув зубы.

— А будешь протестовать, то…

— Освободи девушку! — раздался чей-то возмущенный голос вдали.

— Она не продается! — рассерженно крикнул толстяк.

— Она тебе не вещь, лорд Джандан!

Мужчина тут же замолк и удивленно повернулся. Его глаза широко округлились с размера больших монет.

К нам шли двое незнакомцев. Первый — высокий беловолосый парень, облаченный в металлические доспехи. За его спиной выглядывали два изогнутых меча. Подол черной накидки развеивался у сапог. Он чуть-чуть прихрамывал. А второй незнакомец вызвал сильное удивление. Это был высокий антропоморфный кот, передвигающийся на задних лапах, на которых обуты блестящие ботинки со вздернутым носом. Солнце перемещало свои блики по его густой серой шерсти. Кот одет в черное кимоно, с пояса свисал длинный ножны для оружия. Глаза скрывались за темными солнечными очками, чьи линзы переливались цветами радуги.