Я чувствую, как мое сердце колотится о ребра, когда я пытаюсь понять, почему Каллен говорит Сойеру — или почти говорит ему — откуда мы пришли и кто мы такие. Зачем ему это делать? А потом я думаю, не пытается ли он сбить Сойера с толку… заставить его усомниться во мне… заставить Сойера понять, что я ему солгала…

— Все, что меня волнует, это чтобы ты убрался к черту с моей собственности, — говорит Сойер сквозь стиснутые зубы.

— Ты не дал мне закончить мою историю, — говорит Каллен с широкой улыбкой, будто ему все равно, что Сойер направил пистолет на его лицо. — Мы только добрались до хорошей части, где я сообщаю тебе, что такое Ева, помимо моей собственности.

— А я как раз говорил тебе, что мне плевать, что ты о ней думаешь, потому что она остается там, где она есть.

Каллен качает головой и смеется.

— Она не человеческая женщина, а нечто совершенно другое.

Сойер хмурится, на его лице появляется сомнение.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Она — наполовину женщина, наполовину рыба, — отвечает Каллен, пожимая плечами, а затем указывает на себя. — А я — наполовину мужчина, наполовину рыба. Твой вид знает нас как русалок.

— Пожалуйста, не слушай его, Сойер, — говорю я, мое сердце начинает колотиться в груди, и я внезапно боюсь, что Сойер набросится на меня, если поверит Каллену. Если Сойер узнает, что я — не человеческая женщина, как он считал, возможно, он передаст меня Каллену. Может, он больше не будет заботиться обо мне.

Сойер не смотрит на меня, и Каллен тоже.

— Ты сошел с ума, — говорит Сойер и делает шаг ближе к Каллену, не выпуская из рук пистолет. — А меня тошнит от этого разговора.

— Разве ты не раскрыла свою истинную личность этому человеку, Ева? — спрашивает Каллен, поворачиваясь ко мне лицом и прищурившись. — Он никогда не видел твоего хвоста?

— Хвост, — повторяет Сойер, и его глаза расширяются, когда на его лице появляется понимание. Он, без сомнения, вспоминает наш урок плавания в озере и, что более важно, вспоминает, насколько настоящим выглядел мой хвост.

— Пожалуйста, не слушай его, — говорю я снова, но мой голос срывается, и я вижу в глазах Сойера что — то, чего раньше не было — сомнение.

— Меня не волнует, что, черт возьми, ты о ней думаешь, она не покинет этот дом, — настаивает Сойер, стиснув зубы.

Каллен кивает, а затем вздыхает, будто все это одно большое недоразумение. Затем, через долю секунды, он бросается на Сойера. Каллен настолько быстр, что я даже не вижу, как он двигается, и, моргая, замечаю, как Каллен выбивает пистолет из руки Сойера, прежде чем он отводит руку и наносит удар кулаком по щеке Сойера, отчего Сойер отлетает к стене.

Пистолет издает лязг, когда падает на пол, но, к счастью, не стреляет.

— Сойер! — кричу я, когда Каллен бросается на Сойера, прислонившегося к стене, и еще раз бьет его кулаком по лицу. Сойер защищается от удара поднятой рукой, а затем ударяет этой рукой Каллена локтем в челюсть. Удар на мгновение оглушает Каллена, и он делает несколько шагов назад, пока Сойер использует момент, чтобы оторваться от стены.

Каллен бросается на него и впечатывает в стену еще одним сверхчеловеческим ударом, и я понимаю, что он убьет Сойера, если ему представится шанс.

Я должна вмешаться.

Я смотрю на кухню, пытаясь решить, что я могу использовать против Каллена. Нож не сработал, но может… Я вспоминаю про сковородки в нижнем шкафу. Они тяжелые и сделаны из железа. Я ползу вперед на четвереньках, пока не добираюсь до шкафа. Открыв его, я хватаю одну из сковородок, а затем, глубоко вдохнув, поднимаюсь на ноги. Я немного шатаюсь, но полна решимости встать на защиту Сойера. Обернув вокруг себя занавеску, чтобы не споткнуться, я иду вперед.

Каллен стоит ко мне спиной и бьет кулаками Сойера, который пытается отражать удары поднятыми руками. Но я вижу, что он слабеет. По правде говоря, он никак не может защитить себя, поскольку сила Каллена намного превосходит его силу.

— Ева принадлежит мне! — кричит Каллен, обрушивая на Сойера дождь ударов, звуча как сумасшедший. — Как ты смеешь угрожать моим притязаниям на нее!

Я молча подхожу к нему сзади, поднимаю сковороду над головой, поднимаюсь на носках, а затем направляю сковороду вперед и вниз так сильно, как только могу. Она ударяет Каллена по затылку с громким стуком, и он тут же падает на пол.

Я смотрю на него, чтобы убедиться, что он без сознания, и как только верю в это, бросаю сковороду рядом с Сойером. Опустившись на колени, я касаюсь его лица.

— Сойер, — говорю я. Он еще дышит и в сознании, хотя лицо его окровавлено и местами уже в отеках и синяках. Он смотрит на меня и делает глубокий вдох.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю и собираюсь спросить его о том же, когда слышу звук шагов позади меня. Я оборачиваюсь и вижу две фигуры за разбитым окном в свете луны. Я узнаю в них двух русалов Каллена — Дарсда и Грека — теперь уже в человеческом обличье. Они входят в дом через обломки окна, а затем просто стоят там. Их внимание падает на распростертого на полу Каллена.

— Бери пистолет, — удается сказать Сойеру, когда я замечаю пистолет на полу, может, в двух футах от меня. Я ныряю за ним, а затем, схватив его, вскакиваю на ноги, целясь в обоих мужчин.

— Я пристрелю вас, если подойдете ближе, — говорю я.

Дарсд поднимает руки.

— Мы всего лишь хотим вернуть Каллена на Корсику, — говорит он.

Грек кивает.

— Король ранен, и наша первая обязанность — обеспечить лечение его травм.

Я сглатываю, но киваю, они идут к распростертому телу Каллена, футах в трех от того места, где я стою перед Сойером.

— Берите его и уходите, — говорю я, все время держа на них пистолет. Я понятия не имею, как стрелять из этой штуки, но им и не нужно этого знать.

Ни Сойер, ни я ничего не говорим. Мы просто наблюдаем, как Дарсд перебрасывает Каллена через плечо, и все трое исчезают в темноте. Еще через несколько секунд я выдыхаю с облегчением, пока не слышу звуки шагов и стук во входную дверь.

— Полиция здесь, — шепчет Сойер.

— Полиция?

Он кивает.

— Я позвонил им, когда ехал к тебе домой.

* * *

Полиция и медики задерживаются, может, на два часа. Медики оценивают наше с Сойером состояние, пока полиция проверяет весь дом и территорию, но я знаю, что Каллена и его людей давно нет.

Обработав повреждения на лице Сойера, они проверяют его на наличие переломов, но, не обнаружив их, объявляют, что с ним все в порядке. Просто немного потрепан и помят.

Тем временем они проверяют меня, чтобы убедиться, что у меня нет сотрясения мозга после того, как Каллен ударил меня по лицу. Решив, что я в порядке, я спрашиваю их, осмотрят ли они Тома. Хотя они упоминают, что они не ветеринары, они говорят, что Каллен, вероятно, ударил Тома ногой, потому что у него пара сломанных ребер, из — за которых ему трудно дышать.

Я звоню Венди и прошу ее приехать, что она и делает немедленно. Когда она проверяет Тома, она соглашается, что у него сломаны ребра, но для уверенности ей нужен рентген. С помощью одного из полицейских она загружает Тома в свою машину, и мужчина сопровождает ее в кабинет.

Оставшиеся офицеры в это время занимаются мной и Сойером, требуя от нас заявлений относительно того, что произошло.

Когда дело доходит до подробностей о Каллене и его заявлениях о том, что он король Корсики, я просто говорю, что он старый бойфренд, который «явно сумасшедший», я слышала термин по телевидению.

Я не знаю, что Сойер говорит полиции, потому что мы расходимся, когда сообщаем нашу информацию, и я беспокоюсь, что если Сойер упомянет всю тему русалок, а я — нет, наши истории не совпадут. Легче просто сказать, что Каллен потерял рассудок.

Не знаю, сколько раз мне приходится подробно рассказывать свою историю — может, три раза и двум разным полицейским. Наконец, примерно через час или около того, они кажутся довольными информацией, которую мы им предоставили, и уходят.