— Верно, — говорю я, делая еще глоток сока и продолжая свой рассказ. — В любом случае, Каллен гадкий, — моя челюсть сжимается, и я чувствую, как пальцы впиваются в стекло, когда я думаю о мужчине, который чуть не стал моим мужем. — Он подлый и всегда злой. Моя жизнь с ним, как его седьмой жены, была бы несчастной.

Сойер кивает.

— Нужно много мужества, чтобы сделать то, что ты сделала, Ева.

Я склоняю голову набок.

— Это был единственный ответ для меня.

— Что ж, я рад, что ты уехала, и, надеюсь, ты наслаждаешься своей новой жизнью в Шелл — Харборе.

Я смотрю на него, и его улыбка такая искренняя, его глаза такие заботливые.

— Да, очень.

— Ты когда — нибудь скучала по своей прежней жизни или своему городу?

Я обдумываю вопрос.

— И да, и нет, — отвечаю я. — Я скучаю по своей ближайшей подруге Маре и скучаю по некоторым аспектам своего дома. Это красивое место. Но я не скучаю по другим. Это совсем не то, что здесь — там женщины — собственность, как я упоминала ранее. Имущество, как в… мужчины на самом деле владеют ими. Но здесь я могу делать все, что захочу, или быть такой, какой захочу. Для меня нет никаких ограничений из — за того, что я женщина.

— Конечно, нет, — говорит Сойер. — И не должно быть. Ты так же способна, как и мужчина. Такая же умная.

— Мне это нравится, — мягко отвечаю я, улыбаясь ему и думая о том, какой он невероятный человек.

— Как думаешь, ты останешься здесь на некоторое время или захочешь посмотреть, что могут предложить другие города? — спрашивает он, и в его глазах появляется что — то обнадеживающее. А, может, мне это только кажется?

— Я не вижу причин покидать Шелл — Харбор, — отвечаю я с широкой улыбкой. — По крайней мере, пока что. Я обустраиваюсь здесь, и у меня есть прекрасная подруга Венди, а теперь милый… как мне тебя называть еще раз?

Он смеется.

— Либо домовладелец, либо механик.

— Или и то, и другое, — заканчиваю я, делая еще глоток сока.

— И друг, Ева.

— Спасибо, — говорю я и удивляюсь тому, как застенчиво я говорю.

— Что ж, я рад, что ты здесь, — говорит он, глядя на меня своими проницательными глазами. — И если тебе когда — нибудь что — нибудь понадобится, я хочу, чтобы ты сразу же позвонила мне. Не медли, ладно?

Я киваю.

— Хорошо. И спасибо.

Снова становится тихо, и мы оба сосредотачиваемся на звуках, которые Том издает, когда чешется. Наконец, Сойер прерывает неподвижность.

— Как думаешь, когда ты откроешь школу плавания?

— Как только смогу, — отвечаю я. — Может, когда я перееду, — потом я смотрю на него. — Мы не говорили о том, когда это может быть.

Он пожимает плечами.

— Как только захочешь. Дом пустует.

— Я поговорю с Венди, но я очень хочу переехать, и я думаю, что она хочет вернуть себе свой дом. Тяжело, когда кто — то постоянно вторгается в твою личную жизнь.

— Это я могу понять, — он допивает пиво и держит его на коленях. — Ну, как только ты откроешь школу плавания, мои дети будут первыми, кто туда поступит.

Я широко улыбаюсь.

— Я хочу познакомиться с ними.

Глава четырнадцатая

Неделю спустя

Тейлор и Хизер худы как угри и полны жизнерадостной энергии. Они, видимо, похожи на свою мать, потому что у них нет общих темных глаз, темных волос и каких — либо черт лица Сойера. Вместо этого они златовласые, с янтарными глазами и округлыми лицами. И они совершенно очаровательны.

Я живу в доме у озера уже несколько дней. Как только я заплатила Сойеру арендную плату за первый месяц (он не попросил «гарантийный депозит»), я смогла свободно въезжать, когда захочу. Так что я сразу же поселилась не желая засиживаться у Венди, ведь уже и без того задержалась.

К счастью, Венди сказала, что я могу оставить Тома, чтобы облегчить переход. И Тому, кажется, нравится жить со мной.

Мы «родственные души», как называет нас Венди.

Сегодня мой первый урок плавания с Тейлором и Хизер, и я говорю Сойеру, чтобы он встретил меня на озере, потому что я не хочу, чтобы он или дети увидели, как мой хвост материализуется, когда я промокну. Я думаю об этом как о хорошем пробном забеге для моей школы плавания — мне нужно выяснить все тонкости входа в воду и выхода из нее, не выдавая своего секрета.

Пока они идут к озеру, я смотрю, как Сойер смеется со своими детьми, и от этого зрелища у меня в груди становится тепло, когда я вижу, какой он любящий и внимательный к ним. Он держит их за руки и по очереди уделяет им все свое внимание. Несмотря на то, что до озера осталось всего несколько секунд, я все еще поражена его нежным сердцем. Его отношения с детьми, кажется, сильно отличаются от тех холодных и далеких отношений, которые были у меня с моим отцом — мужчиной, который никогда не проявлял ко мне никакого интереса, кроме как для того, чтобы объединить нашу семью с гораздо более престижной семьей Эварда.

Мне кажется интересным, что я очень редко ловлю себя на мыслях о своих родителях, которые теперь оба мертвы. Возможно, потому, что они не оказали большого влияния на мою жизнь, как бы странно это ни звучало.

Сойер идет вперед, улыбаясь мне с того места, где я прислоняюсь к берегу озера.

— Хизер и Тейлор, это Ева… — начинает он, одаривая меня широкой и красивой улыбкой, от которой кажется, будто рой рыб деловито взбалтывает содержимое моего желудка.

— Ева — русалка, — поправляю я его, глядя на его маленькую девочку, Хизер, с широкой улыбкой.

— Ты действительно русалка? — спрашивает она.

Маленький мальчик, Тейлор, немедленно отвечает.

— Нет никаких русалок.

Я ничего не говорю, но понимающе улыбаюсь Сойеру, ныряя под воду, а затем взмахиваю хвостом, когда всплываю. Когда я смотрю на детей, их глаза широко раскрыты — так же широко, как и их рты.

— Боже мой! — говорит Хизер, переводя взгляд с меня на отца. — Она действительно русалка!

— Конечно, да, — отвечает Сойер, глядя на меня потрясенно. Конечно, он считает, что это фальшивый хвост, и я хотела бы, чтобы эта уловка продолжалась.

Я улыбаюсь. Оба ребенка одеты в купальные костюмы и, кажется, очень хотят залезть в воду.

— Заходите, — говорю я, жестом приглашая их пройти по мелководью, ведущему к озеру. — Тут не глубоко.

Они отпускают руки своего отца и идут ко мне, каждый из них немного застенчив. Тем временем Сойер стягивает свою футболку, обнажая скульптурный пресс, выступающие грудные мышцы и бицепсы, равных которым я никогда не видела. Я тут же сглатываю, понимая, что он хочет пойти с нами в озеро. Надеюсь, он не поймет, что… мой хвост настоящий.

— Я подумал, что ты могла бы провести урок для нас троих, — говорит он со смехом, подходя к детям и снова беря их за руки, побуждая идти вперед, в озеро.

— Конечно, — отвечаю я.

— Мы давно не купались в этом озере, — говорит Сойер, пока дети дрожат, когда вода обволакивает их лодыжки. Немного прохладно.

— Как только вы начнете двигаться, будет не так холодно, — обещаю я.

Они прижимаются к отцу и делают еще несколько нерешительных шагов вперед, пока он обнимает их. Его тело действительно потрясающее — такое же потрясающее, как и его лицо, и мне трудно оторвать от него взгляд.

Я вдруг задаюсь вопросом, каково это быть женой такого мужчины — такого, казалось бы, заботливого и любящего мужчины. Эта мысль немного сбивает меня с толку, и вдруг мне это не нравится. Я не знаю, почему.

Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, как они втроем пробираются в середину озера, где я плаваю. Сойер может дотянуться до дна озера, а дети нет, и когда они это понимают, они цепляются за него еще крепче. Когда я смотрю их, у меня немного болит сердце. Впервые в жизни мне грустно из — за того, что я так и не смогла зачать собственных детей. Любовь между ними не похожа ни на что, что я когда — либо видела раньше, и мне вдруг захотелось узнать такую ​​любовь. Ощутить такую ​​любовь.