От нечего делать, я по дороге пинала каштаны. Те бесшумно отлетали, катясь кувырком.

… Славку я увидела возле школы. Увидев меня, она сразу же двинулась в мою сторону:

— Машка, привет.

Мне хотелось ей рассказать про тот случай в раздевалке, но решила, что даже ей я не могу всё рассказать. И пусть она моя лучшая подруга, но я всё равно не могу…  Пусть это будет тайной, тайной покрытой мраком, которую я унесу с собой в могилу…  Навсегда…  И никто и никогда об этом не узнает…  Разве что Вишневецкий похвастается перед своими дружбанами, что «такую тёлку отдрочил».

— …  А правда, что ты хотела наложить на себя руки?

Я встрепенулась. Неужели уже все об этом знают?

— Просто твоя мама вчера моей звонила, — пояснила Славка. — А я случайно подслушала. Маш, ты чего?

— Ничего, — промямлила я.

— Как ничего? Маш, ну ты что? Из-за Игоря что ли?

— Нет. Не из-за Игоря, — чуть не плакала я.

— А из-за чего тогда? Из постоянных ссор в вашей семье?

— Не только.

Она опешила.

— Ты хоть родителям это сказала?

— Конечно нет.

— Ну так сказать же надо! — воскликнула Славка. — Ведь это может продолжатся бесконечно! Пусть они к семейному психологу обратятся!

— Уже обращались. — буркнула я. — Только новый повод для ругани появился.

Она замолчала. Я тоже.

Мы медленно побрели к школе.

— Об этом все уже знают? — одними губами прошептала я.

— Нет. Только я. Я никому не говорила.

— Спасибо.

Как же хорошо иметь такую лучшую подругу, как Славка! Всегда поможет, выслушает…  Не то что некоторые!

Наша дружба со Славкой началась давно. Когда я только-только перешла в их класс. До этого же, наша, на тот ещё момент дружная семья, обитала в другом спальном районе. После, папа сменил работу, и мы были вынуждены переехать. Это было в классе, этаком в третьем или четвёртым. Войдя в новый класс, я села по скромности за последнюю парту. На ней сидела как раз Мирослава Быкова — моя теперешняя подружка. Не знаю, как мы продержались вместе все девять лет. Учителя разводили руками. «Как они могут дружить, и вообще общаться?» — много раз повторяли они. — «Одна буйная и весёлая, а другая тихая скромница с толстыми косами». Конечно же, «тихой скромницей с толстыми косами» считали Славку, а не меня. Я же косы носила только в первом классе. Потом же просто носила конский хвост. Без бантов.

… Войдя в класс, я первым делом увидела Леночку. Она была в прекрасном расположении духа. Нарядная, накрученная, в парадном платье, на лодочках. И снова запах персика! Интересно, как ей в таком виде разрешает преподавать администрация? Или им по барабану?

— Принесёшь завтра записку, ладно? — ласково попросила она.

— Ладно.

Выйдя из класса, и направившись к нужному кабинету, я увидела Вишневецкого. Увидев меня, он улыбнулся, и подошёл.

Кулаки сжались сами собой. Ногти больно впились в ладонь.

— Приветик, зайка! — он нежно потрепал меня по волосам.

Я скинула его руку.

— Руки убрал!

— Как прикажите, мадам! — лукаво усмехнулся.

Урод!

— Сегодня продолжим? — улыбнулся он.

Это было то ли предложением, то ли угрозой. Я так и не поняла, что именно.

— Обойдёшься!

Ушла. Убежала. Каблуки долго цокали, давая понять, что разговор окончен.

* * *

Отсидев два главных сегодняшних урока: Алгебру и физику, я поспешила смыться.

— После уроков зайду к тебе. — предупредила я Славку. — Дашь переписать конспекты по остальным урокам?

— Дам, дам. — заверила она меня. — Иди уже! Если будут спрашивать — прикрою!

— Спасибо. — поблагодарила я. — Ты мой самый лучший друг!

— Ты мой тоже.

И ушла. Я.

* * *

Я шла и шла по холодной и сырой улице. Моросил дождик.

Ноябрьский листопад давно прекратился. Сейчас нашему взору представлялись лишь голые ветки деревьев, одиноко качаясь в такт сильному ветру.

Когда же я нашла нужный дом, который был указан в листике, который дала мне мама.

— И только попробуй мне сказать, что потеряла листок, и не попала к психологу! — напутствовала мама. — Только попробуй! Месяц никакого Интернета, телевизора и телефона!

— Да пошла ты, — подумала про себя я, но в слух этого не сказала.

Передо мной стоял обычный дом. Из красного кирпича. В середине которого висела большая вывеска «Центр Психологии».

Я вошла. И сразу же увидела секретаршу на проходной.

В глаза бросились белые обои, новые пластиковые окна. Красивая деревянная мебель с приятного цвета отделкой.

Секретарша, увидев меня, оторвала взгляд от компьютера.

— Вы к кому? К Подростковому психологу?

— К нему самому.

— Проходите. Анна Валерьевна ждёт вас, — махнула рукой в сторону секретарша. — Направо по коридору. Девятый кабинет.

Я поблагодарила и направилась в сторону указанного кабинета. Постучалась.

— Можно?

За столом сидела девушка около двадцати лет. Она перебирала бумаги. На её месте я ожидала увидеть сорокалетнюю жирную тётку в очках. Но оказалось всё нет плохо.

Чёрные волосы, зелёные глаза…  Нежно-розовый сарафан…

— Ты Маша? Маша Ахметова?

— Она самая. — малоразговорчиво ответила я.

— Проходи, садись. Чай, кофе?

— Кофе.

— Сейчас.

Девушка встала. Подошла к журнальному столику, вскипятила чайник.

— Одна моя клиентка Полина рассказывала мне о вас, как о дочке её лучшей знакомой, которая наложила на себя руки. Это правда?

Я взглянула в зелёные как изумруд глаза. Девушка беспечно улыбалась. Разложила руки на столе.

— Правда.

— Из-за чего? Ссора с парнем?

— Нет.

В носу закололо. Вспомнив Игоря, мне захотелось расплакаться.

— Мне-то ты можешь всё рассказать, — заверила она. — На то я и подростковый психолог.

Слёзы скатились по щекам на блузку.

— Нет, не из-за парня. Но он тоже в этом замешан.

— Расскажи мне. И я попытаюсь тебе помочь.

— Вы мне ничем не поможете! — отрезала я. — Я даже сама себе не могу помочь!

— А хочешь, я сделаю так, чтобы ты сама себе помогла? — спросила она. — Чтобы ты сама решила свои проблемы без чьей-то помощи? За столом сидела девушка около двадцати лет. Она перебирала бумаги. На её месте я ожидала увидеть сорокалетнюю жирную тётку в очках. Но оказалось всё нет плохо.

— Хочу.

— Тогда рассказывай.

— О чём?

— Обо всём. Например, о своём парне, о своих подругах…  — она посмотрела на меня. — О своей жизни, о своих проблемах…

И в этот момент мне захотелось ей всё рассказать! Всё-всё-всё! И про постоянные ссоры с родителями, и про Славку, и про Вишневецкого…  И про Игоря…

— Хорошо, я расскажу…  — начала я.

— Я ничего не собираюсь говорить твоим родителям, — заверила она меня. — Так что говори всё, ничего не утаив.

— Хорошо, — пообещала я. — Понимаете…

И я поведала ей всю свою историю…  Историю об Игоре, которого я так неожиданно потеряла, про ссоры и амбиции родителей, которые ничего больше в этой жизни не замечают, про тот случай в раздевалке, про суицид…  Про всё! Мне казалось, что эта молодая и хрупкая девушка сможет мне помочь! Помочь всё изменить, принять, жить с этим…  смирится…  забыть…

Она слушала меня не перебивая. Лишь иногда переспрашивала и уточняла некоторые детали. Мне показалось, что это первый человек за последние полгода, который смог меня выслушать, понять, помочь… или хотя бы попытаться…  Сделать то, чего не удосужились сделать родители, то, чего мне не смогла донести Славка…  То, что не мог сделать мой дневник…  то, что не смог сделать Михей…

— Знаешь, — проговорила она, выслушав мой долгий рассказ. — Я поговорю с твоими родителями. — и, поняв по моему взгляду, что я не хочу этого, предупредила: — Не бойся, я ничего им не скажу! Ни про Игоря, ни про изнасилование! Не переживай! Я лишь скажу им, чтобы они больше стали обращать на тебя внимания! Общались с тобой, расспрашивали про школу…  Чтобы ты не чувствовала себя одинокой! Тебе ведь этого хочется?