– Допустим, магазин приобрел 4 новых модных мужских костюма, чтобы реализовать их по тысяче долларов. Сначала они выставляют цену 2 тысячи. Найдется покупатель, который считает престижным для себя именно костюм за две тысячи. Затем цену снижают до полутора. Второй покупатель заплатит полторы тысячи, грея себя мыслью, что экономит пятьсот. Два оставшихся костюма выставляют уже по их нормальной цене. Покупатель, видевший их за 2 тысячи, но не взявший, теперь охотно берет костюм за эту цену. Магазин уже получил сверхприбыль 500 долларов и мог бы подарить последний костюм бедным в порядке благотворительности. Но его уценяют наполовину, и тут…

Андрей сделал паузу, и Марина подала ожидаемую реплику:

– И что же происходит тут?

– И тут его покупаю я.

– Да, экономическое образование хорошо себя оправдывает.

Размышляя, Марина продолжала любоваться платьем и не сразу обратила внимание на эту пару, когда они вошли в салон. Мужчина лет тридцати пяти в дорогом летнем костюме уверенно прошел к кожаному дивану. Весь внешний облик мужчины, от туфель до часов, кричал о достатке и благополучии. Совсем иначе выглядела его спутница. В такой одежде не ходят по дорогим бутикам. Марина пристальнее вгляделась в ее лицо. «Ба! Да это же недавняя жертва нападения у банкомата. Странно, она же все твердила про дачу. И что их связывает с этим шикарным джентльменом? Она определенно старше его, в любовницы не годится», – любопытство приковывало взгляд Марины к этой необычной паре.

К пришедшим подбежали две девушки. Мужчина отдал какие-то распоряжения, девушки принесли целый ворох одежды. Мужчина занимался выбором, тогда как его спутница не произносила ни слова. С покорным видом и она поднялась и пошла в примерочную, а мужчине принесли поднос с чайником и чашками. Несколько раз шторка открывалась и возникала женщина в черной юбке и разных белых блузках. Мужчина одобрил юбку, но перебирал и никак не мог выбрать блузку. Наконец, он встал и принялся рассматривать приносимые ему наряды. Женщина вышла из примерочной и подошла к манекену с тем самым бежевым платьем, к которому присматривалась Марина. На ее лице отразилась целая гамма переживаний: интерес, восторг, испуг (при виде ценника), легкое сожаление («не по карману, но поглядеть-то можно»). Она с трудом отвела взгляд от платья и встретилась глазами с Мариной. Женщина приветливо улыбнулась:

– Ой, это Вы? А я утром даже не сказала «спасибо». Как это вы не побоялись? Их ведь было трое.

– Я много лет занималась дзю-до.

– Все равно, вы очень смелая, большое вам спасибо! А я Вас сразу не заметила, тут столько красивых вещей!

– Вам нравится это платье?

– Да, такой необычный фасон и цвет очень приятный.

«Какое интересное лицо: выразительные янтарные глаза под черными ресницами, удлиненный овал лица, тонкий нос, четко очерченные губы. Сияют волосы необычного золотистого цвета, вспыхивает румянец на лице. Хороша, а утром была какая-то серая и невзрачная». Мужчина определился с выбором, женщина ушла в примерочную кабинку. Ко всему прочему он забрал то самое бежевое платье. Вопрос с выбором для Марины отпал сам собой: она не стала спрашивать, есть ли еще такое платье, а примерила и взяла бирюзовый костюм, который ее вполне устраивал по цене.

В отличном настроении Марина отправилась в гостиницу и успела хорошо поработать, пока Маша с Олегом не позвали ее завтракать.

– Эх вы, сони! У нас в Сибири уже обед, – поддела их Марина.

Несмотря на субботу, Ярославский наметил две деловые встречи в неформальной обстановке.

– Молодец! Красивый костюм купила. Жалко, что ты не сможешь пойти с нами вечером в театр, – сказала Маша.

– Ничего, может в другой раз повезет.

– В какой еще другой? Это же закрытие сезона.

– Да у меня предчувствие, что я здесь гораздо дольше пробуду, чем наметила, раз уже начала наряды покупать. Может, мне здесь придется до самой осени куковать.

– Откуда столько пессимизма? – встрял Олег.

– Нет, это такой вид оптимизма: в плохом видеть хорошее. Застряну здесь – зато все театры пересмотрю. А может, даже еще и цирк, и кино.

– Не забудь еще мужской стриптиз, – поддержал шутку Князь.

Интуиция не подвела Марину: она задержалась в Новосибирске, и увидела почти все, о чем невзначай брякнула в разговоре. И даже стриптиз.

* * *

Марина пришла рано, надеясь пообщаться с гостями, пока они еще трезвые. Она поднялась по белоснежной лестнице и окинула взглядом банкетный зал. Совсем неплохо, не скажешь, что Сибирь: белые мерцающие стены, голубая драпировка на окнах в цвет кожаной мягкой мебели, обилие живых цветов, маленькие журчащие фонтанчики. На невысокой эстраде стоял белый рояль. «Жаль, что я в своем костюме буду почти сливаться с обстановкой. А может, это и к лучшему?»

Дина о чем-то беседовала с официанткой у фуршетного стола. Она помахала рукой. Марина, подходя, рассматривала ее. Дина была в красном платье с большим вырезом и узким красным шарфиком, который она смело завязала сбоку на шее бантом. Естественно, что лак был тоже красный. Но для своих пухлых губок она взяла не красную помаду, а только блеск, чтобы не выглядеть вызывающе. Красный цвет очень шел к ее смуглой коже и каштановым волосам. Золотистые тени делали ее глаза круглее и светлее, чем на самом деле. Марина помнила, что раньше Дина черной подводкой придавала своим глазам азиатский разрез, а прическа каре не скрывала ее широковатые скулы. Это Таня ей предложила сменить имидж: сделать светлее волосы, подобрать другие тени. Хотя стрижку Колокольникова ей сделала короткую, открыв уши и шею полностью, Дина стала выглядеть нежнее, женственнее. «Интересно, какая, в ней кровь смешалась: татарская, кавказская? Но очень привлекательная внешность».

Сейчас Дина была очень озабочена.

– Не представляю, как отец выдержит это юбилей, у него давление подскочило, сейчас выпил лекарство, лежит на диванчике в той комнате. Хорошо, что ты пришла рано, я сейчас найду тебе собеседников.

Она быстро окинула взглядом зал, заметив входящих по ручку мужчину и женщину, скорчила гримаску:

– Только не эту парочку! Это Иванютины, Кира и Гера. Они всегда везде участвуют, обо всех судят, а сами даже не художники, только тусуются. Зато всякие сплетни про всех знают. Типа того, «скажешь гадость – в сердце радость». А вон там, у фонтанчика сидит Саша, классный художник и мужик хороший, он учился с Игорем. А рядом с ним, такая крупная барышня, – Люба Караваева, она тоже училась у отца, но позже, на бересте рисует. Пойдем, я тебя представлю.

– А третья с ними кто?

– А никто, просто Сашина жена, не помню даже, как ее зовут. То ли Нюша, то ли Даша.

Марина легко умела завязать нужный разговор, и внимательно слушать, что ей говорят, изредка выражая свой интерес и одобрение. Как утверждал Карнеги, этого вполне достаточно, чтобы прослыть очень умным и тонким собеседником, ведь каждому человеку интересен, прежде всего, он сам. Со стороны могло показаться, что эта троица знакома сто лет: Саша и Люба с веселыми шутками рассказывали про годы учебы, они не завидовали Казанцеву, а с удовольствием вспоминали его достижения, хвалили его новые работы. Марина незаметно включила диктофон в сумочке, она жадно слушала, уточняла кое-какие детали, обращала внимание на специальные термины. Жена художника, которая назвалась Стешей, ничего кроме имени больше не сказала. Она было вполне довольна, восседая рядом с мужем в изысканном обществе.

Марина увлеклась и не сразу заметила, что в дверь напротив дивана выглянула Дина и манит ее. Она извинилась и поспешила к Дине.

В узком коридорчике стояли запахи еды, видимо, он вел в буфетную.

– Марина, обалдеть, какая хорошая новость! – с фальшивым оживлением сообщила она. – Игорь не улетел во Францию, он сейчас звонил отцу предупредить, что придет.

«Полонскому позвонил, а тебе, стало быть – нет», – сообразила Марина, но сказала другое.

– Действительно, это приятный сюрприз, а то статья без интервью с героем выглядела бы слишком куцей.