– Да ты, племяш, бизнесмен! – поразился дядя Вася. – Ну и как тебе, круто?
– Нет, дядя Вася, машинистом, наверное, круче. У меня в детстве была железная дорога, я готов был сутками играть, и один и с друзьями. А от этих стрелялок компьютерных очень сильно зрение садится.
– Точно, Олежек, я Петруше говорю, рано Михаила к компьютеру подпускать. А он говорит, сейчас время другое.
– Дядя Вася, а зачем же вы его купили? Сами играете? Ох, я когда-то «Думом» увлекался!
– Что ты, какие мне игры! Кино только люблю смотреть: реклама не мешает и можно остановить, где тебе надо. Для Сонечки покупали, со сватами скинулись. Ей же надо всякие программы знать архитектурные.
– Разве она на архитектора учится? Машенька мне говорила, а я, наверное, забыл.
– Нет, Олег, я говорила, что Соня учится по специальности «Дизайн интерьера», – мягко поправила Маша, наливая Олегу третью чашку кофе.
Заметно трезвеющий Олег благодарно улыбнулся жене и погладил ее руку. Марина спросила, как успехи у Сони с учебой, а потом поинтересовалась работой Пети в следственной бригаде.
– Марина, смотри лучше в кино, сериалов много. А я теперь тайну следствия соблюдаю свято, ничего криминального ты от меня не услышишь.
– Ну, что ты так нервничаешь, братец? Следователь должен быть выдержанным.
– Я, сестренка, как узнал, что ты приедешь, так ночь не спал, думал, что же ты на этот раз раскопаешь.
– Ну и что, по-твоему, можно раскопать на выставке картин и в разговорах о художнике?
– Да хоть что! Может, контрабанда, раз ездит через границу. Уж ты-то везде найдешь неприятности на свою и мою голову. Кстати, запиши мой сотовый номер. Если что, звони.
– Спи спокойно, Петя, никаких звонков не будет. Но телефон запишу.
Выйдя из-за стола, гости принялись фотографировать дом со всех сторон. Потом прогулялись и до пожарной каланчи, и до набережной. Вечер был теплый, не хуже, чем в Москве, река играла золотым закатным солнцем, левый берег тонул в дымке. Олег и Маша восхищались шириной и мощью водного потока. Пока Ярославские гуляли у самой ограды набережной, Марина с тетей Катей присели на скамейку.
– Да, Марина, все забываю спросить, это не ты ведешь в журнале страничку «Думай, что говоришь»? Там, правда, не Марина Белова, а Алла Толмачева, но я подумала, что ты в честь бабушки Ани могла фамилию взять.
– Да, тетя Катя. вы очень проницательная! А имя я взяла от моей московской бабушки, Аллы Михайловны.
– Ну, да, конечно, я и забыла, так звали Леночкину маму. Вот видишь, Петя, а ты с нами спорил: «Не она, да не она».
– Эх ты, Петя, проспорил! Бери свою маму в бригаду, она поможет тебе в расследованиях.
Стоящий рядом Петя крякнул в досаде. Катя утешила сына.
– Просто мы успели, а ты не успел прочитать статью «Фильтруй базар, мужики! Эссе о проблемах русского языка». Ты тоже почитай, нам всем понравилось, местами очень смешно, а вообще все точно подмечено.
– Не «языка», а «устной речи», – поправил ее Петя. – Читал я, только не согласен, что мат не нужен. Иной раз просто слов других нет!
– Но ты, Петруша, не путай, о чем Мариша писала, – вступил в беседу дядя Вася, присевший рядом с Мариной но только что освободившееся место. – Не о том же, что иной раз между собой мужики скажут в своем мужском коллективе: на тяжелой работе, на аварии какой или в драке. А вот если всякие сопляки и соплячки прямо на улицах, в транспорте и в других местах не могут двух слов без матюгов связать, это, я считаю, безобразие и распущенность.
– Я тоже согласна с Мариной, что так забывается нормальная речь, мозги отвыкают работать, и вместо любых слов, как ты для примера написала, употребляют только «на хрена», «хреновина», «хреновый», «охренеть».
– Да, – оживился Петя, – пример мне понравился. Я его наизусть выучил, всем пересказывал. «Жил старый хрен со своею хренухой у охренительно синего моря. Своей хреновиной он ловил в море всякую хрень». И как он рыбке ответил: «Хрен с тобою, золотая рыбка мне твоя хренотень на хрен».
– Да, примерно это и слышится вокруг, только корни другие, вовсе непечатные. Но меня особенно возмущает, когда на такое убожество переходят люди, овладевшие языком, интеллигенты не в первом поколении. Да еще какой-то шик находят в этом, какую-то мнимую свободу, раскованность. А еще начинают это пропагандировать с экранов, дисков, со страниц.
– Раньше был лозунг «Культуру – в массы!», а теперь, наверное, «Бескультурье – в массы!» – поддержала Марину тетя Катя.
– Кстати, – спросил дядя Вася, – а чем тебе не угодили другие, вполне культурные? Я, если честно, другие твои примеры не понял. Такое часто пишут и говорят.
– Дядя Вася, я выступила против засорения языка иностранными словами, особенно, когда человек их значение знает не точно, а в словаре посмотреть ленится. Он выпячивает свою «образованность», а получается та же «хреновина», но на иностранный лад. Я уж не помню, какие именно примеры я в статью вставила, их же множество. Как вам это? «Эпицентром праздника стало народное гуляние».
– Ну, это я знаю, как перевести на русский. «Центром взрыва праздника…». Да, жутковатый намек получился.
– «Ограничение либеральных свобод в Англии».
– Вроде все нормально.
– Нет, Вася. В переводе – «свободных свобод», – догадалась тетя Катя.
– И мне что-нибудь загадай, – попросил Петя.
– «Его имидж заметно повысился».
– «Имидж» – это «образ», он повыситься не может, повыситься может рейтинг, авторитет или известность.
– Правильно. Вот и вы вступили в нашу игру с читателями. Мне сейчас в журнал много таких фраз присылают. Мы объявили игру с призами, кто первый пришлет СМС с правильным ответом, тому – приз, и тому, кто лучший «ляп» обнаружит.
– А вывод из этого такой: если красиво, но непонятно, лучше не говорить, – подвел черту дядя Вася.
– Нет, лучше говорить и красиво, и понятно: на правильном родном языке.
– О, слышу, свояченица оседлала любимого конька. Дядя Вася, как по твоему, я – неграмотный?
– Да что ты, Олежа, наоборот!
– А Марина меня постоянно поправляет: то ей «законнектиться» не нравится, то «зеленые президенты».
– Батюшки, какие-такие президенты? – удивилась Катя.
– Ну, ты, мамочка, даешь! Это молодежь так доллары называет, – пояснил дядя Вася. – Ну, нагулялись? Пошли домой!
– Удивительно, – сказала Маша Марине, когда пошли обратно к дому, – мне кажется, я их всю жизнь знала. Действительно, как ты и говорила, простые хорошие люди.
Олег на обратном пути разговорился с тетей Катей, он убеждал ее попробовать освоить компьютер. «Вот одна моя знакомая почти в семьдесят впервые взяла в руки мышь, а теперь жизни без Интернета не представляет». Марина вспомнила, какой переворот произвел подаренный Олегом компьютер в жизни учительницы-пенсионерки Галины Леонидовны Костриковой. После микроинсульта она боялась одна выходить из дома, круг ее общения резко сократился. Конечно, дочь не могла слишком часто приезжать из Обнинска ее проведать. Маша и Марина регулярно навещали любимую учительницу. А их родители – Николай Николаевич и Елена Алексеевна – летом возили ее на дачу. Но много времени оставалось и на одиночество.
Олег Ярославский приехал к Галине Леонидовне за зеркалом, которое она подарила Маше ко дню свадьбы. Он поговорил с ней совсем немного, и понял, «что старушке еще далеко до маразма». Делая на фирме очередной «апгрэйд», он выделил ей компьютер и модем, приехал, поставил, научил. Конечно, без Марины, она бы его и включить побоялась. Помогли и внуки-подростки, которым вдруг стало интересно в гостях у бабушки, тем более что определенная сумма за Интернет шла за счет фирмы Олега. Теперь при каждом посещении Галины Леонидовны Марина узнавала, что еще новое и полезное она нашла в Интернете.
– Какую замечательную диету продумал врач Самоваров из Омска! – сверкая голубыми глазами, делилась она с Мариной. – Я отправила ему анализы, и он мне выслал рекомендации. Представляешь, надо три недели подряд есть только каши: без соли, сахара и масла. Мне подходят овсянка, гречка и пшено. За эту неделю я помолодела на год, а главное нет этого чувства голода, пустоты в желудке, как при других диетах.
