— Ах, извините, извините… Конечно, не «мы», конечно, «вы»… Я ни на секунду не забываю, Екатерина Дмитриевна, что это вы у нас — финансовое сердце «концессии»… Вы девушка богатая, не то, что я — голь перекатная, рвань подзаборная… Местоимение «мы» было употреблено мною, потому что я не имел в виду всего вашего состояния. Меня интересовала лишь та часть, которую вы сможете выделить под наши планы относительно Палыча — а их реализацию я считаю делом общим… А лично, в приватном порядке, так сказать, я с женщин денег не беру. Пока, во всяком случае…
Кате стало неловко, и она попыталась сгладить все шуткой:
— Гусары денег не берут-с?
Обнорский на шутку не откликнулся, словно бы полностью утратил вдруг чувство юмора. Его глаза потемнели, взгляд стал жестким и тяжелым настолько, что Катерина внезапно почувствовала даже холодок между лопатками… Такого Обнорского она видела в первый раз и в первый раз поняла, что этот парень действительно может быть опасным для тех, против кого он работает… Катя зябко передернула плечами и, преодолев свои амбиции, взяла Серегина за руку:
— Андрюша… Прости, я не хотела тебя обидеть… Я… неудачно выразилась… Я понимаю, что деньги нужны не тебе лично… Сколько… Какая сумма необходима для нашей… «концессии»?
Андрей вздохнул, проступившие на его лице жестокие складки разгладились, а в глазах погасли холодные черные огоньки — отличительной особенностью характера Обнорского была ведь не только вспыльчивость, но и отходчивость… Помолчав и почесав в затылке, Серегин развел руками:
— Я не знаю, сколько нам нужно денег, потому что пока не сочинялась схема… А соответственно — нет и никакой ясности с конкретными статьями расходов. Да деньги, собственно, сейчас «живьем» и не нужны… Мне просто надо знать порядок суммы, которую мы в случае необходимости сможем использовать… Я ведь должен прикинуть расчет сил и средств — потому что варианты, которые будут сочиняться, должны соответствовать реальным возможностям… Любой проект может воплотиться в жизнь только при условии его необходимого и достаточного финансирования, это же азбука… Естественно, у меня даже мысли не возникало о том, чтобы потратить хотя бы доллар без детального согласования с тобой… И вообще, в финансах и в бизнесе ты, конечно, намного лучше меня разбираешься…
Настала очередь Катерины, чтобы думать и молчать. Сначала Катя испытала соблазн просто полностью рассказать Обнорскому о капиталах, которыми она владела — но соблазн этот был быстро подавлен. И дело, опять-таки, заключалось не в недоверии к Серегину, Катерина знала, что у Андрея не было и нет личного корыстного интереса к ее деньгам. Он ведь ей даже в кафе и ресторанах не позволял расплачиваться — тратил безжалостно гонорар и командировочные, полученные от Ларса, несмотря на все Катины протесты и доводы, что у нее, мол, денег гораздо больше… Обнорский немедленно вздергивал подбородок и заявлял, что его зовут Андреем, а не Альфонсом…
Катя не стала говорить Серегину о всех своих финансах по соображениям сугубо практичным, то есть из-за того, что Андрей не умел относиться к деньгам трепетно и бережливо… Скажешь ему, допустим, что имеется шесть миллионов долларов — так Серегин, не стесняясь, выдумает какой-нибудь такой план, который все шесть миллионов и сожрет… Нет, Катерина совсем не была жадиной, но некая здоровая прижимистость в ее характере присутствовала, скорее даже не прижимистость, а хозяйственность, вроде как у Кота Матроскина из известного мультсериала… Катя справедливо полагала, что денежки любят счет и что потратить их всегда можно гораздо быстрее и легче, чем заработать… При других взглядах она просто и не смогла бы так долго и успешно работать с самыми разными «темами» в «империи» Антибиотика.
Катя искоса посмотрела на терпеливо ожидавшего его ответа Обнорского, помялась еще немного и, наконец, сказала:
— Ну, я думаю, миллиона два долларов под хороший «проект» можно будет найти… Серегин повел бровями и присвистнул — он, конечно, тоже понимал, что Катя, декларируя готовность пожертвовать двумя «лимонами», наверняка оставляет что-нибудь в загашнике, на «черный день», так сказать.
— Ну что же, два миллиона — это деньги… Тут, пожалуй, имеется определенный «оперативный простор»…
Катерина возмущенно фыркнула:
— Это не просто деньги… Это очень большие деньги… За такую сумму можно, в принципе, целый взвод самых лучших киллеров нанять…
— Вот именно, что «в принципе», — покачав головой, перебил ее Андрей. — Забудь о киллерах, это шаблон, это стандарт мышления… Во-первых, одну такую попытку ты уже, извини, предпринимала, и исполнитель был профессионалом — но мы оба хорошо знаем, чем вся эта история закончилась… Антибиотик ждет физических покушений, он готов к ним… Во-вторых, тема с киллерами отпадает, потому что у нас нет выходов на них… Ты-то ведь должна это понимать — очень многие согласились бы заплатить большие деньги за гарантированное и грамотное устранение мешающих людей… Но выйти на настоящих профессионалов очень тяжело… А доверяться каким-нибудь дилетантам — это просто самоубийство, они и сами спалятся, и спалят заказчика… А если мы начнем искать выхода на профи, то сами обязательно засветимся — в узких кругах, но этого будет достаточно… Абсолютной тайны в таких делах не бывает… Это только обыватели полагают, что найти грамотного киллера — элементарная задача… Я уж не говорю о моральном аспекте проблемы… Нет, прямой «заказ» Палыча — это химера чистой воды, не стоит даже дергаться, если мы сами, конечно, уцелеть хотим…
Катя подобные рассуждения уже слышала, в словах Обнорского, конечно, была «железная» логика — но Званцеву бесило то, что Андрей критиковать-то ее «идеи» критиковал, а сам ничего конкретного не выдвигал.
— Хорошо, — согласилась Катерина. — С киллерами все уже давно понятно — обсудили и забыли… Но ты-то что предлагаешь? Ты хоть объясни, в каком направлении у тебя мысль работает, не держи меня за дуру полную, может, и я что-нибудь дельное подсказать смогу…
Взгляд у Серегина стал отсутствующим, словно журналист погрузился в какую-то грезу. Андрей почесал пальцем левый висок и медленно сказал:
— В каком направлении?… Да не знаю я пока и сам точно, в каком направлении… Может быть, информации недостаточно накопилось… Хотя… Нет, направление я уже ощущаю… Я тебе на ассоциативном абстрактном примере объясню… У нас есть проблема — бешеный волк — это, как ты понимаешь, Антибиотик… Нам известны многие тропы, по которым ходит зверь. Но по ряду причин поставить снайперов в засады мы не можем — особенно учитывая то обстоятельство, что речь идет не о волке-одиночке, а о целой стае, даже о нескольких стаях, если еще точнее… Значит… Если мы не можем поставить охотников — стоит попытаться заложить мину на пути стаи.
— В каком смысле «мину»? — не поняла Катя. — Ты хочешь привлечь подрывников?
— Да нет же! — досадливо пристукнул ладонью по столу Андрей. — «Мина» — это же не в прямом смысле, это же метафора… Ладно, пусть — неудачная… Бог с ней, с миной… На тропу волчьей стаи надо подбросить некий вкусный кусок… Настолько вкусный, чтобы волки начали драться за него между собой или с другими зверями… И пусть потом самый главный волк сожрет этот кусок — он им и подавится, потому что там отрава будет. Вкусным этот кусок должен только выглядеть… Понимаешь?
— Понимаю, — буркнула Катя. — Я же говорила тебе — не считай меня за дуру. И что же должно сыграть роль этого куска-«мины»?
— Вот это, как раз, вопрос, — вздохнул Андрей. — Над этим я голову и ломаю…
Обнорский закусил губу, посмотрел на Катерину абсолютно серьезно и вдруг озабоченно сказал, глянув на часы:
— Елки-палки… Катя — уже два часа ночи, а мы совсем забыли об одном крайне важном деле…
— О каком деле? — насторожилась Катерина.
— Это моя вина, — сокрушенно покачал головой Серегин.
— Да о чем ты? — уже не на шутку обеспокоилась Катя.
Андрей все с тем же серьезным выражением на лице молча встал из-за стола (они сидели на кухне), взял Катю за руку и угрюмо сказал:
