– Подожду здесь, по моим подсчётам он должен скоро вернуться. Откуда мне было знать, что по выходным дням не выпускают из неволи. Вернее сказать, знал, но забыл. Не каждый же день приходиться освобождаться. Я должен был сегодня глоток свободы сделать, а меня выпустили вчера. Вот мы с Глебом и обманулись.
– Иди в дом, – сказала Виктория, – мы тебе уже и баню подготовили. Там Люся, твоя крестница, она тебе всё покажет. А ему я сейчас позвоню.
– Баню я и без Люси найду, – усмехнулся Клаус.
Она распахнула настежь калитку и добродушно сказала:
– Старой бани давно нет. У нас вместо неё многофункциональный терем стоит, хоть плавай, хоть парься, хоть здоровье поправляй. Вставай с брёвен, пошли в дом. Сейчас дочери дам ценные указания по твоей гигиенической процедуре и отлучусь на пару часов. А позже, когда Глеб приедет за столом, всласть пообщаемся. Там тебя сюрприз будет ожидать, которому я думаю ты будешь безумно рад.
Люся, увидав в окно, что мать возвращается назад с незнакомым мужчиной выбежала на крыльцо. Признав в незнакомце своего крёстного, она бросилась ему на шею.
Глава 2
Он уже несколько раз заходил в парилку. После чего обливаясь потом из ведра опивался холодным и ядрёным квасом. Ощущение свободы и радости чувствовалось во всём, и в контрастном душе, и в мягком халате. Даже запаху лёгкого пара, где не улавливалось лагерного мотива он был безмерно рад. Такой настоящей и комфортной бани он не видал длинных шесть лет. Но зато была другая «баня», которая будет долго ему сниться. Которую ему устроили правоохранительные органы вместе с опером Перовым во время следствия. Он, сделав руки скобкой устроился в мягком удобном кресле. Сразу перед глазами всплыли моменты его последнего ареста и тяжкие дни его пребывания в начале календарного отсчёта срока. Был дождливый и зябкий конец апреля. Он чувствовал, что слежка за ним возможна. Внутренний голос ему подсказывал, проверь себя? Поэтому он взял обручальные кольца, принадлежавших ему и его покойной жене. Деньги у него были и в большом количестве, но он посчитал, что светить их в текущее время было рано. Опасность навлечь на себя следственные органы и спортсменов рэкетиров, была вероятна. Два миллиона долларов и семь миллионов рублей они с Глебом надёжно спрятали и залили бетоном в гараже Захаровых. Он передвигался до торгсина не спеша, одев специально на себя плащ пенсионера и маску ротозея. Клаус шёл не оглядываясь назад, но заглядывая почти в каждый киоск, которые ему попадались на пути. Ему скрутили руки, и надели наручники при сдаче двух обручальных колец. За пояс джинсов насильно засунули пистолет Макарова. Затем при понятых произвели обыск и оформили на месте изъятие золотых изделий, которые он сдал в торгсин. И только после, грубо затолкали в машину. Правоохранители, чуть не взвыли от досады, когда не смогли доказать происхождение золотых колец. Он сам их позже привёл к себе домой, где из антресолей достал две пустые заводские коробочки от колец. Вскоре все вопросы о подозрении в краже этого золота с него были сняты, но у них остался интерес похищения солидной суммы денег в клубе тяжелоатлетов «Атлант», который он посещал, занимаясь там на тренажёрах. Перед ним в милиции ежедневно мелькали знакомые лица ментов, тоже посещавшие популярный клуб Атлант. И он понимал, что просто так они от него не отцепятся. Предполагая, что львиная доля тех денег, которые перекочевали к нему принадлежали им. И он был прав. Его пытали несколько дней, приковав к отопительному радиатору, выбивая всеми правдами и неправдами признание. Но сломить его так и не смогли. Затем его посадили в переполненную душную камеру, где среди подследственных арестантов значительное большинство были узники с накачанными бицепсами. Правда вели они себя тихо, зная наперёд, что с многими из них будут разбираться за старые грехи в колонии. Эпоха беспредельных спортсменов к тому времени подходила к закату. Качки думали, что имея железные мускулы, они сметут людей, у которых ума и духу значительно больше, чем бицепсы у спортсменов. Серьёзные люди не позволили безумной силе диктовать свои нравы тем, кто жил на свободе и в неволе по своим понятиям. Поэтому спортсмены – качки даже не подумали подходить к нему. По тюремной почте все камеры были срочно извещены, что Вездеход с лицом интеллигента и именем победителя народов, пользуется в криминальных кругах неоспоримым авторитетом. И что за любой вред, причинённый его здоровью, откликнется не только на его обидчиков, но и на их семьях. Зингера кидали из камеры в камеру, надеясь, что отыщутся в следственном изоляторе могучие спортсмены смельчаки, сумевшие воздействовать на него своей силой, чтобы он вернул общую казну клуба. Но тюремная молва о его авторитете и грядущем наказании за его унижение в любой форме, не давало никому смелости даже пальцем в его сторону пошевелить. И тогда для многих он из Клауса превратился в неприкасаемого небожителя. Но эти лавры его не освободили от статьи 222 УК РФ на три года лишения свободы, а прицепом приплюсовали ещё три года по статье 213 УК РФ, – сопротивление властям при задержании. Так как до того, чтобы одеть на него наручники он одному из сотрудников милиции успел сломать нос. И Зингер как рецидивист на шесть лет был отправлен на строгий режим в одну из колоний Черноземья. Адвокат, которого нанял Глеб, сделал, что мог. Всё выглядело так, чтобы следствие поняло, что на дорогого адвоката у Зингера денег нет. Этим он хотел отвести все подозрения от Клауса, что он якобы является обладателем кассы тяжелоатлетов. Шесть лет срок большой, но Клаус принял его с достоинством сказав Глебу после суда:
«Условно досрочное освобождение и амнистия это не для меня. Придётся этот срок героически переживать, но зато после я буду жить как князь! Для дочери и внучки лаве не жалей, а где их брать ты знаешь. Им хватит этого «хлеба» на тридцать лет. Недра не трогай? – это мне на старость и на поддержку здоровья».
Он попал на красную зону, где правили бал качки без извилин в мозгу. Они уже знали, что их эра власти неумолимо тает с каждым днём и делали предсмертные вздохи. Хотя просто так лидирующее положение они отдавать не желали. То, что к ним на зону подымается знаменитый шнифер Зингер, знала вся зона. Особенно ждали его качки. Они хотели доказать ему что по зоне гуляет их диктат. И конечно нужно было любой ценой выбить у Клауса место нахождения их кассы. Они, полагаясь на свой короткий ум, всё-таки предсмертный вздох сделали. Их узколобый авторитет с широкими плечами и выпирающими бицепсами, Шура Попело, переименовав свою неблагозвучную фамилию в легендарную богатырскую кличку Пепел, не дал ему пообщаться с нормальными сидельцами. Ему практически начальник по режиму с рук на руки передал известного арестанта.
Клауса завели в каптёрку и не получив вразумительного ответа шесть человек накинулись на него как саранча. Особенно изгалялись над безжизненным телом известного арестанта два подельника Трескун и Дунай, которым до свободы осталось восемь дней. Избивали изощрённо, как менты без следов на теле. Часу не прошло, как его нога ступила на зону, а он уже лежал в санчасти без чувств под капельницей. Диагноз: сотрясение мозга и перелом двух рёбер. Бунта в колонии в этот день не было, так как все качки вместе с Пеплом дружно бросились за спасением на вахту. Человек триста сидельцев стояли около вахты и требовали, чтобы им выдали беспредельщиков, учинивших жестокий суд над уважаемым сидельцем. К толпе вышел начальник подразделения и авторитетно заявил:
– Все, кто совершил преступные действия против Клауса Зингера, закрыты в холодном изоляторе и обязательно им будет добавлен срок с ужесточением режима. А вас прошу не разжигать огня и разойтись всем по своим отрядам, пока я не вызвал маски шоу.
Народ разошёлся после заявления начальника. А через восемь дней после истечения срока уйдут на свободу подельники Трескун и Дунай. А остальные качки дожидались разнарядки на другую зону в штрафном изоляторе. Оставлять их было опасно, так как со свободы был уже передан циркуляр в отношении всех качков кто лютовал над Вездеходом. Через день после освобождения двух подельников на зону пришла ошеломляющая новость: «Трескуна и Дуная нашли в полулежащей позе на сиденье автомобиля с остекленевшими глазами». Они задохнулись в гараже угарным газом. Других вредных примесей у них в организме не нашли. Как они задохнулись осталось загадкой для следствия, так как многим их друзьям и родственникам хорошо было известно, что оба этих неразлучных друга были ярыми приверженцами здорового образа жизни, – табак и спиртное они категорически отвергали.
