- А-а-а-а, - возопил он. - Омен! Омен! Темное знамение! - хныкал он, отползая от меня. - Исчадие ада.

- Исчадие? Ада? - улыбнулся я его шутке. - Что же вы так святой отец. Я, Сын Божий. - ведь будучи крещенным, я стал так называемым усыновленным сыном, чего только не узнаешь после сотни часов рассказов монахинь.

- Нет, нет. - захныкал он. - Никто не верит, нет ничего, знамение. Омен!

Конечно никто не знает, я же не дурак все в открытую делать, а вдруг тут у предположительного злодея, есть предположительные сообщники, которые предположительно что-то затевают, предположительно плохое. Такое никак нельзя упускать. Потому все делалось незаметно, тихо. Удивлен что очень святой отец как-то понял, что это я устроил эти проверки на противоестественность. Видимо в нем что-то предположительно есть такое.

- Вы же чисты святой отец? Ничего не скрываете от взора божьего? - указал я рукой на фреску пригорюнившегося на кресте Иисуса.

- Я не… то есть, да… - начал он что-то сбивчиво лепетать. - Я грешен, грешен! - возопил он.

- Тише, тише святой отец. Ведь мы проводим святое таинство, в котором могут принимать участие лишь грешник и искупитель. - проникновенно произнес я, положив руку на его плечо и предостерегающе выпятив мизинчик одиннадцатым смертельным приемом.

- Да, конечно. Омен… то есть, Святой сын. Господи, простите меня, ибо я шалун… в смысле грешен. Грешен! - тихо провыл он, видимо по привычке ляпнув что-то из своих ролевых игр с монашками.

- Я внимательно слушаю тебя, излей грехи что гложут тебя. - играя голосом, проникновенно и мягко произнес я.

Ну он и рассказал, правда фигню всякую, про свои игры с монашками, многими монашками, в разных церквях и женских монастырях и всего такого. Веселая у него жизнь, ага. Но свою страшную суть не раскрыл. Он действительно человек?

- Это все что ты расскажешь мне? Грехи такие гложут душу твою… человеческую? - подметил я самое важное.

- Откуда ты? - пораженно посмотрел он, но через секунду вновь сгорбил спину и прижал голову к полу. - Омен. Сын Божий. Омен. Сын Божий. У меня есть душа в отличии от тварей нечистых, она запятнана грехом лишь. Только грехом, похотью называемой. Похоть мой грех, и представ перед ангелами и Богом, я покажу им душу свою человеческую, греховную, но она у меня есть.

В общем оказался он по итогу вроде человеком, помурыжил я его немного и отпустил с богом, хех. Через пару дней он уехал, а еще через месяц я узнал, что он стал просто ну очень-очень святым отцом, истовым и фанатичным. Даже вроде повышение какое-то получил, за свою веру. Ну вот, добро я творю, людям помогаю. Очередное подтверждение этому.

У этого церковного приюта была даже своя школа, куда нас обязательно водили, в соседнее здание. Тут блин школу особо не прогуляешь. Провели нам тут также определенный блиц, рассказав где мы собственно живем и в какой стране, если вдруг не знаем. Страны как обычно, будто кто-то сидел на стуле и плевая в потолок выдумывал название государств. Сейчас я вот в какой-то Италии жил, что за страна, неведомо, рядом непонятные Германии и Франции, где-то далеко вообще страна из одной аббревиатуры, США. Вот кто эти страны придумывает? Что не жизнь, так заново названия стран учить. Утомили. Но хоть технологический уровень без всяких перегибов, привычный в общем, как в нулевой жизни.

Самым необычным предметом был урок теологии, истории религии и все такое около темы, там я наслушался всякого.

- Бог желает нам добра и здравия, - говорила монашка проходя между партами с нами. - Следуйте заповедям божьим и будет ниспослана на вас благодать. Ведь будете вы приближены к Богу и почувствуете… - все говорила она, заставляя меня прислушиваться, ведь было кое-что в этом интересное.

- Испытание Божье? - переспросил я.

- Да, ведь в испытании Божьем, кроется благословение. Проходя через боль, печаль, испытанием - кроется перерождение, совершенствование человека. - с готовностью отвечала монашка.

- И насколько далеко Бог готов зайти в своем испытании человека?

- Насколько в силах его.

Стоя напротив алтаря с фреской печального Иисуса, я думал могло ли это быть его рук дело, ведь это не естественно, даже не просто перерождения, а то что я попадаю в то время, которое заставляет меня выложиться на полную чтобы выжить, а затем умереть через самопожертвование. Если это Бог, то не много ли испытаний? Можно было обойтись максимум двумя, но каждый раз их больше, каждый раз больнее, и только попадя в церковь, я подумал… может ли это быть его рук дело? Впервые за все свои жизни, я опустился на колени и посмотрел на распятье, чтобы помолиться, искренне и честно. Я хотел знать ответ. Конечно же была лишь тишина. Может он заработался и забыл что у него кое-кто выполнил испытание с перебором?

Стоя на коленях, со сложенными в молитвенном жесте руками и под рассеянным проходящим через стекло светом солнца, я вспоминал. Все прожитые жизни сейчас давили мне на плечи, размывали сознание, вся та боль и горе, испытанные мной. ВСЕ испытанное мной сейчас было тут, со мной, в самом моем сердце, в израненной душе.

- Редко тебя здесь увидишь Донат? - подошла Анна. - Впервые вижу тебя тут моля… - запнулась она, посмотрев мне в лицо.

Перед моими глазами не было монахини, даже не было алтаря, перед моими глазами стояли все кого я знал - многие люди из первой жизни, девочки и пацаны из второй жизни, дьяволицы из третьей, родители и подчиненные Сопротивления феям из четвертой, Мария Фуарне и остальные педофилки в пятой жизни, сестры в шестой. Все они были рядом и так далеко, по кому скучал, кого любил, кого теперь так не хватало. Мне так… мучительно больно.

Монашка Анна подскочила ко мне и с силой обняла, крепко и тепло, она ничего не говорила, а просто держала в своих объятиях. Мне не стало легче, просто весь этот груз вновь ушел куда-то внутрь моего сознания, прячась там, но медленно подтачивая мою волю и разум.

- Я рядом, все хорошо! - горячо произнесла монахиня, с силой сжимая в моих объятиях будто боялась отпускать, я даже почувствовал ее слезы на своих щеках. Ее слова эхом прошлись через все мои жизни, сколько я уже это слышал, от скольких дорогих мне людей. Ничего не было хорошо.

Мы так просидели минут пять, пока наконец Анна не решилась отстраниться, чтобы посмотреть на мое лицо. Теперь обычное и спокойное, время слабости прошло, и я вновь тот же немного озорной мальчик.

- Мы с Терезой всегда будем рядом. - произнесла она ласково и добро, но искренне, будто давая обещание. - Не грусти… так.

- А когда вырасту, тоже будете рядом? Я уже буду совсем взрослым мальчиком. - ухмыльнулся ей не идеальной улыбкой с парочкой отсутствующих зубов. - Я конечно человек широких взглядов, но со старушками…

- Мы будем рядом. - мягко произнесла с полными сожаления взглядом, проведя ладонью по щеке. - Мы будем рядом с тобой, Донат. Так нам завещано Богом.

Мне не захотелось шутить на эту тему, просто не смог ничего сказать. Это были желанные слова, но лишь слова, поступь апокалипсиса всегда сминала их в труху. Может не стоит ни к кому привязываться? Просто идти по жизням, видя лишь человеческие оболочки, судьба которых вскоре умереть, раствориться в смерти. Со всеми это было, все они исчезли где-то там, оставив меня одного.

- Бог хочет, чтобы я остался один. Это лишь мое испытание. - отстранившись, грустно произнес я. - Остальные, лишь груз на моей душе.

Поднявшись, я медленно побрел из молитвенного зала наружу. Это был последний раз, когда я сюда пришел по искренним мотивам. Если это дело рук Бога, то он ублюдок, если нет, то в молитвах нет смысла, ведь его нет или ему нет до меня дела. Это лишь очередной кирпичик в моем мировоззрении, делавший меня иным.

Когда мы стали немного старше, а конкретно мне лет девять, нашу группу стали иногда выпускать в свет так сказать, возить на экскурсии. Наш церковный комплекс находился недалеко от большого города, в сельской местности, а потому кроме полей и далеких деревьев тут смотреть особенно и не было чего. Потому первое посещение города вызвало настоящий фурор у детворы, мне же было все равно, я видел города и более старые, красивые, величественные и буквально огромные. Хотя некоторое любопытство вызывало именно его обычность, это был нормальный город, и это выделяло его для меня. Ходили мы конечно же по разным достопримечательностям, большей частью религиозных, храмам и монастырям, знакомились со священнослужителями. Пять монашек что следили за нашей двадцаткой детворы, как заправские гиды рассказывали о каждом знаменательном месте краткий исторический экскурс, и делали это интересно, обычная детвора заслушивалась. В отличии от остальных, я большей частью смотрел по сторонам, ведь неизвестные ужасы могут подкрасться за нашими задницами и нанести глубокий удар. Потому я бдел, и следил за всем подозрительным.