Бёнкван слегка рассмеялся и наклонил голову набок, продолжая наблюдать за реакцией Сэюна.

- А сейчас что думаешь?

- Знаешь, примерно то же самое.

Они неловко отвернулись друг от друга, думая каждый о своем, но, в целом, примерно в одном направлении. Атмосфера начинала потихоньку меняться с дружественной на какую-то совершенно новую, но пока еще не слишком понятную обеим сторонам.

- Теперь я. Что ты почувствовал, когда потерял связь со мной тогда, на входе в третий этаж? Правда или действие?

- Правда. Я был настолько взволнован, насколько не был никогда в своей жизни. И нет, даже не смей мне заявлять, что это не звучит как правда, потому что это самая что ни на есть чистая, настоящая, рафинированная правда.

- Я тебе верю, - ответил тот, смягчая свой голос, чтобы показать, что на этот раз не видит в его словах никакой лжи.

- Тогда давай завершать нашу маленькую игру последним вопросом. Как давно ты понял, что влюбился в меня? Правда или действие?

Сэюн был абсолютно уверен, что в этот момент руки Бёнквана были при нем, и он никак его не касался, но, почему-то, от этого вопроса его пробило настолько же сильно, насколько и от того последнего прикосновения. Вся его сущность буквально закричала о том, что это надо заканчивать, что нельзя говорить ему правду.

- Я не… - попытался начать свою оправдательную речь Сэюн, но был грубо прерван Бёнкваном, который с легкостью приподнялся и затем сел на него сверху.

- Ты очень даже «да», даже не пытайся оправдываться. Так когда?

Он начал выводить воображаемые круги по его футболке невесомыми прикосновениями и рассеяно наблюдал за своими же собственными руками.

Сэюн весь сжался будто бы на пару размеров, он вцепился двумя руками в простынь, боясь не то, что провалиться под землю от стыда, а вообще улететь в другую реальность без всяких телепортов.

- А-а-а… можно я выберу действие?

- Можно, - он наклонился довольно близко к его лицу, так, что Сэюн мог ощущать его дыхание на своей щеке, и уперся руками ему в грудь, - тогда поцелуй меня.

Сэюн мысленно простонал и подумал о том, что слишком уж Бёнкван интересно развлекается, когда ему становится скучно. И это была, возможно, последняя его здравая мысль на сегодня. Он слегка развернул голову, чтобы дотянуться до губ Бёнквана, и коснулся их своими так аккуратно, так осторожно, слово целовал нечто очень хрупкое и дорогое.

Однако же сам Бёнкван был кардинально противоположного мнения насчет собственной хрупкости и дороговизны. Он буквально вдавил Сэюна в подушку, наклонился к нему настолько близко, насколько это было возможно в его материальном состоянии, и протолкнул свой язык в его рот. Это было грубо, властно, и Сэюну не очень нравилось то, в каком направлении это все шло, пока Бёнкван не начал его на самом деле целовать.

Медленно и тягуче, будто облизывая ложку со медом, тот провел своим языком по его небу и верхним зубам, а затем отстранился, чтобы прикусить его нижнюю губу, вызвав легкую волну боли, которая должна была немного привести Сэюна в чувства.

Это действительно сработало, и Сэюн, собрав всю волю в кулак, слегка отстранил Бёнквана, чтобы взглянуть в его глаза, и не найти там ничего, кроме отражения собственной похоти. Он вздохнул, расслабился и мысленно сдался на милость врага, что тот сразу же почувствовал, вновь припадая к его губам и параллельно пробираясь руками под футболку.

Сэюну было откровенно страшно, он боялся, что все может пойти не так, что это просто мимолетное увлечение, и на следующий день им обоим будет так неловко, что они никогда не смогут снова нормально разговаривать. Но его горестные размышления были прерваны его новоявленным любовником, который снова разорвал их поцелуй, чтобы стянуть с Сэюна футболку, превращая его волосы в некое подобие вороньего гнезда. Он по-доброму улыбнулся, глядя на это и выпрямился, чтобы избавить себя от верхней части одежды, но не упустил возможности поерзать, восседая на бедрах Сэюна, за что тут же был вознагражден сдавленным стоном.

У них обоих уже давно стояло, но Бёнкван совершенно не спешил переходить к каким-либо активным действиям, он собирался воспользоваться сложившейся ситуацией на полную и поэтому практически устраивал стриптиз, медленно расстегивая молнию своей спецовки и буквально объезжая Сэюна. Он двигался медленно, вперед и назад, словно делал массаж, очень тщательно прорабатывая все самые чувствительные участки.

Сэюн никогда не мог похвастаться хорошей выдержкой, и сейчас, наблюдая одним глазом за раздевающимся Бёнкваном, в который раз чувствуя, как он проезжается своей задницей по его члену, он был готов кончить вот прямо в ту же секунду. Но он также прекрасно понимал, что у этого хитрого лиса на него сегодня были совершенно другие планы.

- Я уже скоро… - выдал он сквозь стоны из последних сил, и Бёнкван, все правильно понимая, чуть приподнялся и просто стянул с себя футболку.

Он вновь опустился на него всем телом и вновь поцеловал, только теперь, когда они оба были обнажены по пояс, это стало ощущаться совершенно по-другому, острее, полнее, громче.

Сэюн уже стонал откровенно в голос и, не выдерживая напряжения, начал самостоятельно толкаться бедрами вверх, ловя небольшие стоны Бёнквана в ответ. Они сменили позицию, Сэюн оказался сверху и решил начать позволять себе откровенно больше. Он спустился губами на шею Бёнквана в надежде оставить там яркий засос, чтобы он напоминал еще долгое время о том, что произошло сегодня ночью. Его руки, нащупав ширинку, начали довольно быстро и хаотично ее расстегивать, но она совершенно не поддавалась.

Бёнкван на это лишь усмехнулся и легко расстегнул ее сам, приспуская штаны и позволяя Сэюну доделать все остальное. Тот немедля помог стянуть их до конца, не церемонился он и с нижним бельем, просто сдернув его и ловя слегка болезненный вздох от парня, который сменился ярким и высоким звуком, когда он обхватил его член губами. Он не мог не отметить, что его голос, превращенный в стоны, звучал как воплощение настоящего блаженства. Сэюну казалось, что он вновь был готов кончить просто так, не прикасаясь к себе, лишь ощущая во рту член Бёнквана и слушая его стоны.

Собственное возбуждение начинало реально гореть, и он старался задвинуть мысли о нем как можно дальше. Он постарался расслабить горло еще сильнее, и начал двигаться в довольно быстром темпе.

Бёнкван буквально схватил его за волосы, сжал их, перекатывал между пальцев, наслаждаясь всей симфонией ощущений сразу. Он остановил его, когда почувствовал, что уже и сам готов кончить, и потянул его вверх, снова укладывая на спину, чтобы, наконец, избавить его от остатков одежды.

Штаны довольно быстро оказались в той же куче, которую образовала снятая с них ранее одежда, и они остались друг перед другом так, как есть, максимально открытые и донельзя возбужденные.

Бёнкван прижался пахом к паху Сэюна, взял оба их члена в руку и начал двигаться. Сэюну казалось, что этого уже было достаточно, что он вот-вот просто слетит с катушек от наслаждения, но когда Бёнкван с хитрой улыбкой начал частично превращаться в свою другую форму и посылать просто тонны импульсов наслаждения буквально во все уголки Сэюна, тот не выдержал.

Он кричал, срывал горло, выгибался под Бёнкваном настолько, что впору было сломать позвоночник, и кончил как будто бы два раза подряд. Бёнкван вывел свою самую чистую и самую высокую ноту и тоже присоединился к нему, падая на грудь Сэюна и вновь возвращая свою материальную форму.

Они лежали так какое-то время, пока Бёнкван не приподнялся, чтобы подцепить одеяло и накрыть их, демонстрируя всем своим видом, что собирается спать. Сэюн улыбнулся, видя то, как мило он сейчас выглядит, и решил не спорить с ним, а тоже отправиться отдыхать от всех этих впечатлений в царство давно ожидающего его Морфея.

***

С момента их совместной ночи прошло примерно две недели, и сейчас они оба стояли под проливным дождем, в последний раз пытаясь проверить каждую маленькую и не очень маленькую деталь собранного ими телепорта.