— Прости, что?

Я снова заплакала.

— Я беременна. Я… чуть больше трёх месяцев.

— Больше трёх месяцев…

— В последнюю ночь, когда мы с Сойером… когда его выпустили под залог. Мы… Я не знаю, что случилось. Мы слишком много выпили. Должно быть, мы забыли о защите…

— Разве ты не принимаешь таблетки? — взвизгнула она.

Я покачала головой.

— Мы всегда были осторожны. Я не подумала…

— О Боже мой. Господи, Каро, что ты собираешься делать?

Я скрестила руки на груди и уставилась на город. Снег покрывал верхушки зданий, заставляя сверкающие огни светиться очаровательным волшебством, которое все еще не могло очистить этот город.

— Я уеду, — сказала я ей, слова обретали убедительность, слетая с моих губ. — Я люблю Сойера, но он сейчас не со мной. Я должна поступить правильно с этим ребёнком.

— Хорошенько подумай, — предупредила Фрэнки. — Если ты уедешь, Каро, ты никогда не сможешь вернуться. Ты никогда больше не сможешь быть с Сойером. Если ты уйдешь сегодня, то это окончательно. Тебе придется прятаться всю оставшуюся жизнь.

Я встретилась с ее испуганным взглядом.

— Я понимаю.

Мы долго молчали, обе погрузившись в свои мысли, замерзая, дрожа, но слишком боясь вернуться внутрь.

— Возьми меня с собой, — взмолилась она срывающимся от волнения голосом. — Я тоже хочу пойти.

— Фрэнки, они будут…

— Я знаю, что они будут делать. Без разницы, просто возьми меня с собой.

— Ты уверена, что готова к этому?

Она приподняла одну бровь.

— А ты уверена, что готова к этому? По крайней мере, если мы поедем вместе, то будем друг у друга, верно?

— Ладно… — я прикусила нижнюю губу, мысленно прикидывая все, что нам нужно, все, что потребуется, чтобы осуществить это. — Если мы сделаем это, нам нужно быть умнее. Мы не можем допустить ошибку. Мы не можем попасться. И мы не можем вернуться, ни по какой причине.

— Эй, у тебя же есть связи в городе, — возразила она. — Не только у меня.

Мы обе знали, что это неправда, но я не собиралась говорить ей об этом сегодня.

— Ты готова уехать этой ночью?

Она отвела взгляд, стена мыслей затмила её глаза.

— Нам нужно дождаться, открытия банков. Нам нужны наличные. Нам нужно как можно больше активов.

— У меня есть активы, — заверила я. У меня была целая коллекция активов. Я попросила Сойера сохранить их для меня, подальше от липких пальцев моего отца. Но перед тем, как его посадили, он отдал мне все ключи, пароли и все, что мне понадобится, чтобы позаботиться о моей жизни, пока он не сможет этого делать.

— Значит утром, — решила я. — Это даст мне немного времени, чтобы добраться до хранилища.

— Утром, — согласилась Фрэнки. Она развернулась ко мне, на её губах играла слабая улыбка. — Думаю, мне лучше начать собираться.

— Мне тоже нужно. Но не очень много, да? Только самое необходимое.

Она кивнула и направилась к балконной двери.

— Эй. — Я взглянула на неё. — Поздравляю.

Снова потекли тихие слезы.

— Спасибо.

Она не произносила добрых слов ободрения или пустых заверений, что все будет хорошо. Мы обе знали, что всё не так. Ничто и никогда больше не будет хорошо.

Однако вместо того, чтобы предаваться жалости к себе, я принялась за работу, упаковав всю свою жизнь в одну маленькую спортивную сумку и попрощавшись с той жизнью, которая у меня должна была быть. Слезы прекратились, когда я погрузилась в планирование побега.

Братва будет искать меня. Федералы будут искать меня.

Это означало, что мне придется проявить творческий подход.

Я послала Фрэнки за деньгами. Она была менее подозрительна и умела очаровывать всех, кого встречала. Я тайком пронесла наши сумки вниз по задней лестнице многоквартирного дома, в подземный гараж. Я знала, что камера наблюдения между лестничной клеткой и гаражом была сломана, и сумела незаметно загрузить их в машину Фрэнки.

Продолжая идти в том же направлении, я петляла по переулкам, пока не добралась до станции метро в трех милях отсюда. Затем я обошла вокруг и направилась к складу, где Сойер хранил наши вещи.

Понятия не имея, знал ли кто-нибудь об этом и следили ли за мной, я продолжала использовать задние двери. Я добралась до нашего укрытия, и меня никто не остановил и не напал на меня, так что я назвала это победой.

Я открыла раздвижную дверь и подняла задвижку, ожидая обнаружить сокровищницу бесценных богатств.

Мы были бы готовы к жизни. Нам не пришлось бы ни о чем беспокоиться. Мы могли бы забить машину всеми моими вещами, а затем понемногу распродавать их по дороге. Это был идеальный план, потому что я имела отношение только к нескольким вещам. Путь к большинству из них даже нельзя было отследить. И я бы не стала продавать очевидные вещи. Я бы оставила их себе.

Однако вместо моей желанной сокровищницы я не нашла ничего. Несколько предметов бесполезной мебели, пустой шкаф для документов и коробка со старой одеждой Сойера. Но ничего ценного. Ничего значимого. Ничего, что стоило бы всех этих чертовых неприятностей.

— Где все мои вещи? — спросила я. Я ахнула, пытаясь согласовать то, что видела, с тем, что, по мнению моего мозга, там должно было быть. — Я использовала не тот ключ? Открыла не тот блок?

Нет. У меня был единственный ключ к этому хранилищу. И он был рабочий. В конце концов, я же зашла внутрь?

Только все это было напрасно. Сойер забрал мои трофеи и спрятал их, как я и просила. Но он спрятал их слишком хорошо, так, что теперь я не могла их найти.

Сделал ли он это нарочно?

Было ли это его залогом?

Или его способом убедиться, что я останусь с ним?

Мой желудок скрутило, и я поняла, что меня сейчас стошнит. Мне нужна была ванная. Мне нужен был глоток свежего воздуха.

Мне нужны были ответы.

У меня в кармане зазвонил телефон. Я схватила его и открыла смс, почти ожидая, что это Сойер, пока не осознала, что он больше не может мне писать.

Он не сможет написать мне ещё десять лет.

О боже мой. Что же делать?

«Успешно!» — говорилось в сообщении. Которое было кодом от Фрэнки. Она взяла машину, на которой мы собирались уехать. Она нашла старую Toyota Corolla в Крейглисте и заплатила за нее наличными из наших сбережений.

Наши вещи были собраны.

Мы получили тачку.

Френки была готова.

Оставалась только я.

«Хорошая работа!» — Я отправила ответное сообщение. Она знала, что должна встретить меня за складом в машине, после чего мы сбежим.

Когда через пятнадцать минут она прислала мне подмигивающий смайлик, я поняла, что она уже в пути. Мы разгадали код прошлой ночью. Сегодня всё, что нам нужно было сделать, — это идеально выполнить наш план.

Если бы они следили за нами, то все равно дождались бы, пока мы покинем нашу квартиру.

У нас не было намерений когда-либо возвращаться туда снова.

Она остановилась за складом пятьдесят минут спустя, одетая в светлый парик. Она вытащила наши сумки из своего багажника еще в квартире и сумела снять значительную сумму наличных с наших многочисленных счетов и трех баров своего дяди. Они увидят это позже, когда посмотрят камеры видеонаблюдения и узнают, что она взяла деньги, украла у них.

Но нас бы уже не было.

Она швырнула в меня рыжим париком, как только я села на пассажирское сиденье. Я быстро надела его и схватила пару огромных солнцезащитных очков.

— Где все твоё барахло? — спросила она.

— Пропало, — прошептала я. — Все до единого исчезло. Его там нет. Я не знаю, куда он его переместил.

Она нахмурилась на меня и нажала на газ.

— Мобильники, — был её единственный ответ на предательство Сойера.

Мы вытащили наши телефоны и одновременно выбросили их из окон по обе стороны машины. Вот и всё. Конец нашей жизни в Вашингтоне. Конец нашей работы в братстве Волкова.

Конец всему.

— Ты ненавидишь его за то, что он забрал твои трофеи? — спросила Фрэнки позже, когда мы ехали где-то в Миссури.