"Или он подумал, что ты и есть его внебрачный ребёнок", — поделился своими мыслями Хаос.

Ещё лучше.

— Увы, но нет. Вы, наверно, забыли, что адептка состоит в боевой тройке. Если вы разорвете связь, то это ударит по ауре адептов, они не успеют взять себе нового целителя, да и кто сейчас согласится, им придётся отправиться вдвоём к барьеру, ослабленными. Она будут обречены. Впрочем, адептке Лукияновой на это, скорее всего, плевать, как и на учёбу. До свидания.

Сказав все это, профессор покинул кабинет, гордо задрав голову, а я осталась, оплёванная.

— Лиса… — услышала я взволнованный голос ректора, а следом увидела и его самого.

Мужчина телепортировался ко мне, встал на колени и сжал мои холодные руки.

— Я не покину ряды боевой тройки, — я как никогда была уверена в себе и в своих словах.

— Я что-нибудь придумаю, — заверил меня мужчина.

Удивительно, что рядом с ним я чувствовала себя спокойно. Словно он являл собой мой собственный островок спокойствия. Как жаль, что нельзя забыть все и просто остаться рядом с этим мужчиной.

— Сколько вам лет? — неожиданно для себя задала я вопрос, вглядываясь в фиолетовые глаза.

Мужчина явно не ожидал такой вопрос, потому даже смутился. Мне. Удалось. Его. Смутить.

— Почему ты вдруг таким заинтересовалась? — довольно быстро справившись с собой, улыбнулся мужчина, продолжая стоять передо мной на коленях.

— Я просто поняла, что очень мало о вас знаю. О вас лично.

Все мои знания ограничиваются тем, что он капец какой крутой титрион, у него есть дочь, поехавшая жена (хотя я его избранная) и он ректор академии. А, ну и то, что он дружил с моими родителями.

— Тебя ведь не удовлетворит, если я скажу, что мне очень много лет, — мужчина смотрел мне в глаза, а ощущения были такие, словно он в душу заглядывал.

Я закусила губу и чуть заметно покачала головой, а потом наконец вспомнила, что докапываюсь с вопросами до человека, дочь которого я почти угробила.

— Если вы не хотите отвечать, ничего страшного, я не обижусь, — я даже улыбнулась, надеюсь, что правдоподобно.

Какова вероятность, что я смогу обмануть титриона, которому очень много лет?

— Не обманывай меня, Лиса. Я мало того, что твой избранный, так ещё и очень старый титрион, забыла? — ректор залез рукой под рукав учебного платья и погладил запястье, от чего по телу побежали мурашки, а сама я, скорее всего, покраснела. А ещё нос зачесался, да.

— Такое попробуй забыть, — пробурчала я, разрывая зрительный контакт (такое ощущение, что он мысли мои читает) и опуская взгляд на наши руки.

Интересное кольцо у ректора на пальце, незаметное такое, словно татуировка, оплетает безымянный палец левой руки. В сердцевине небольшой фиолетовый камешек, то и дело ловящий и отражающий свет из окна.

В нашем мире на этом пальце носят обручальное кольцо, возможно, в этом мире тоже такая традиция. Наши миры, ведь, как оказалось, имеют многое общее.

Настроение испортилось окончательно, и ещё Хаос молчал, зараза, не спешил пояснить мне за традиции этого мира.

— Я один из тех титрионов, кого первосоздатели создали первыми.

Слова, произнесенные столь спокойным голосом, вызвали во мне специфическую реакцию. Я, как истинный тормоз, сначала тупила. Где-то примерно полминуты просто прокручивала в голове сказанное мужчиной, пытаясь понять, есть ли тут какой-то скрытый смысл, меня даже не отвлек свист Хаоса. Потом, когда до меня наконец дошло, я подняла шокированный взгляд на мужчину и выдала нечто поистине гениальное:

— Вау.

Все, на этом мой словарный запас исчерпался, пришло время снова тупить.

— На самом деле ты уже однажды выпытала эту информацию у меня, — продолжал шокировать меня мегасуперстарый титрион.

Нет, серьёзно, это ж сколько ему лет?

"А я говорил, что он очень старый".

— Ко… когда? — запинаясь, выдавила я, осматривая мужчину очень внимательно, словно пыталась найти отверстие, из которого песок должен был вот-вот посыпаться.

— В детстве, — ответил мужчина и потом, видя мои округлившиеся глаза (куда уж круглее?), добавил:

— В твоём детстве.

О, просто камень с груди. Если бы мне сейчас сказали, что и я стара, как мир, моя психика просто бы не выдержала.

— Я уже тебе говорил, что был близким другом твоих родителей. Ты росла на моих глазах, и, ну, ты любила проводить со мной время.

Интересно, почему?

— Я не помню, — прошептала я и покачала головой.

Все моё детство до 5 лет словно не было. Я не помнила абсолютно ничего. Раньше я не обращала на это особо внимание, многие забывали свое сопливое детство. Но сейчас, оказавшись в магическим мире, я поняла кое-что. Моё детство не просто так было мной забыто. Его словно стерли, уверена, магам этого мира это под силу.

— Твою память забрал Бог Смерти по просьбе Первосоздательницы.

Ну зашибись, мои воспоминания спер тот, чей жрицей я стала. Вот жук, конечно, этот Слейн, мог бы и сказать, или хотя бы намекнуть, если это секрет какой.

— А как их вернуть? — надо было, конечно, по-другому формулировать вопрос, почитай: просить помощи у ректора, но мне вдруг стало совестно, в конце концов я и так втянула мужчину во все свои проблемы.

— Увы, уже никак, — титрион сжал мои руки, словно пытаясь таким образом поддержать или, возможно, он силился таким образом согреть мои конечности. — Персоздательница не зря попросила именно Мортиса забрать воспоминания, до этого она сама попыталась забрать их у членов твоей семьи, а также тех, кто был к вам близок, однако её попытка не увенчалась успехом. Точнее увенчалась, но несколько криво. Как оказалась, она смогла забрать лишь небольшое количество памяти, у вас же пришлось выдирать слишком многое. Для тебя и твоего брата, так как ты и он были одними из последних, Ирит придумала кое-что другое. Это был, как она сказала Мортису, своего рода подарок. Ты забудешь все раз и навсегда об этом мире и тогда с лёгкостью освоишься в новом. Лишать же твоих родителей памяти нельзя было полностью, так как они не смогут адаптироваться в новом мире, если будут мало что помнить, да и твоя мать все еще оставалась хранительницей печати.

— То есть моим родителям не стирали память, а нам с братом с корнем её выдрали? — задала я уточняющий вопрос, уж больно длинным был монолог мужчины.

— Ваши родители были теми, над кем Ирит поставила эксперимент.

Я нахмурилась, и мужчина легонько стукнул меня по носу, заставляя переключить внимание и удивлённо воззриться на мужчину.

Нет, ну вот сразу видно, что у мужчины есть ребёнок. И я, зная теперь какая временная пропасть между нами, для него ребёнок. В сто десятом поколении.

— Первосоздательница любит переворачивать все кверху ногами. Твои родители не избежали этой участи. К счастью, все обошлось, и память, которую она забрала, у неё получилось с такой же лёгкостью вернуть. Не зря её суть — сама жизнь. А вот вашу память и память других детей и некоторых других хранителей не вернуть уже никак. Её всю забрал Мортис, а он, тебе прекрасно известно, Бог Смерти. Все, что попадает к нему, обречённо, — закончил мужчина.

— Иными словами, он убил мои воспоминания о детстве? — уточнила я педантично.

Я хочу услышать это наверняка.

— Да, — кивнул титрион.

Ладно, хорошо, теперь понятно, кого мне сразу после Первосоздательницы придать анафеме. Зря он со мной связался.

Титрион, наблюдающий в первых рядах, как в моих глазах пылал праведный огонь злости, тяжко вздохнул и неожиданно шлепнулся на задницу.

Я, дезориентированная таким странным телодвижением столь могучего и великовозрастного титриона, тут же забыла о списке людей, которым я раздам люлей в скором будущем (именно его я педантично в голове последнюю минуту пополняла).

— С вами все в порядке? — тут же я кинулась помогать мужчине, даже на колени рядом с ним рухнула.

Вместо того, чтобы принять мою помощь, ректор тяжко вздохнул и столь же тяжко выдохнул.