– Это еще почему?

– Да потому, что нельзя султану казачью дерзость спускать. Константин Потоцкий всего лишь хотел своего князька на престол в Яссах подсадить. Но он глава богатого и знатного рода. Ему не впервой в большую политику рыло совать, и то турки взбеленились. А тут казаки, тати, шиши придорожные целый город у султана отняли. На своих стругах уже весь Крым и всю Туретчину обшарпали[5].

– Вести верные?

– Скоро доподлинно узнаем, государь.

– Н-да, изменил историю, нечего сказать!

– Что?

– Не обращай внимания, владыко. Это я о своем…

Не прошло и недели, как сведения, принесенные Филаретом, полностью подтвердились. Примчавшийся в Москву гонец привез грамоту. В сражении под Цецорой войска Речи Посполитой были полностью разгромлены. Большая часть воинов во главе с гетманом Жолкевским погибли, другие попали в плен, и лишь немногим удалось спастись.

Казалось бы, перед османской армией открылась дорога в богатые земли Подолии и Малой Польши. Защищающие их крепости и замки вряд ли смогут устоять перед натиском отборных янычар и могущественной турецкой артиллерии, а татарские орды вот-вот хлынут мутным потоком на многострадальную землю, но султан Осман приказал с поляками замириться, а своему победоносному воинству готовиться к походу на Азов. И теперь нам всем что-то нужно с этим делать.

– Ничто, даст бог, отобьются казачки, – беспечно отмахнулся стольник Анисим Пушкарев. – А коли и не сдюжат, так урон невелик!

– Не скажи, – покачал головой Иван Никитич Романов. – Если турки обратно Азов возьмут, мы тоже не возрадуемся. Опять татары начнут на наши рубежи набегами ходить. Все как есть разорят, нехристи!

Совещание проходит, что называется, в тесном кругу. Присутствуют только мои ближники, словом и делом доказавшие свою преданность и полезность Мекленбургскому дому. Романов, как я говорил, старший судья в Земском приказе. Можно сказать, министр внутренних дел. Выслужившийся из простых стрельцов Пушкарев – командир Стремянного полка. Барон Кароль фон Гершов начальствует над всеми немецкими наемниками. Клим Рюмин – дьяк Посольского приказа[6]. И последний по списку, но не по значению, мой бессменный телохранитель Корнилий Михальский.

– А что, султан Осман сам войско поведет или пошлет какого-нибудь пашу? – как бы невзначай поинтересовался бывший лисовчик.

– Да кто его знает, басурманина, – пожал плечами Рюмин. – С одной стороны, невместно ему против такого врага, как казаки, рать вести, а с другой…

– Ну-ну? – заинтересовался я.

– Некрепко он на престоле сидит, чтобы армию без пригляда оставлять.

– И значит?..

– И значит, он либо сам пойдет с войском, либо встанет где-то неподалеку, скажем, в самом Крыму.

– И что нам это даст? – повернулся я к Корнилию.

– Ну мало ли, – скромно усмехнулся Михальский, помимо всего прочего заслуженно слывущий специалистом по тайным операциям. – Все под Богом ходим!

– А хорошо ли Азов укреплен? – подал голос боярин Романов.

– Достаточно хорошо, – немного гортанно из-за акцента ответил ему фон Гершов. – Стены замка отремонтированы и укреплены, а вокруг них возведены земляные бастионы с пушками. С наскока такую крепость не взять!

– И много ли пушек?

– Только крупных привезено из Москвы больше восьмидесяти, да еще около двухсот своих было.

– И откуда только у казаков такие богатства? – с простодушным видом покачал головой Пушкарев. – Чай, немалых денег стоит.

– Известно откуда, – скромно усмехнулся я. – Бог послал!

На лицах присутствующих появились понимающие усмешки. Разумеется, весь этот банкет был за счет русской казны. Сами донцы после своих набегов на Крым и Туретчину в лучшем случае пожертвовали малую толику в монастыри, да и то лишь что не успели прогулять. На остальное у них просто не осталось. Так что пушки, порох и прочую амуницию им прислали из Москвы.

Зачем же этот аттракцион невиданной щедрости, спросите вы? Особенно с учетом того, что назвать казаков надежными союзниками у меня язык не повернется. И когда у атаманов-молодцев появляется возможность пограбить земли моего царства, они предаются этому благородному занятию с ничуть не меньшим азартом, чем любые другие.

Враг моего врага – мой друг, отвечу я вам. Донцы для крымчаков и османов лютые враги и никакого примирения между ними быть не может! И пока по Дону и его притокам стоят казачьи городки, мягкое подбрюшье Руси под защитой. Не очень надежной, но уж какая есть.

– Так что решим? – вопросительно посмотрел я на ближников.

– Не след теперь с турком воевать, – не отводя в сторону взгляда, твердо ответил Рюмин. – Если мы ратиться начнем, это на руку только ляхам да цесарцам будет!

– Верно дьяк говорит! – поддержал Клима Иван Никитич. – Не в том состоянии царство наше, чтобы османам вызов бросать. Нет у нас ни народишка, ни денег лишних. Помогли казакам, чем смогли, и будет с них!

– Понятно, – кивнул я. – Еще какие мнения есть?

– Да какие у нас мнения, – со смешком отвечал Анисим, – как ты, великий государь, повелишь, так и будет. Только…

– Что только?

– Да как тебе сказать, надежа. Помимо нас – верных твоих слуг, есть еще много на Руси иных и прочих. Гультяев, бобылей, просто праздношатающихся. Некоторых их них еще можно к делу приставить, а другие ничем не лучше татей придорожных. Мыслю я, что не худо бы их в Азов отправить, к казачкам на подмогу. И тем какой-никакой сикурс[7], – блеснул стольник иноземным словцом, – и нам тут спокойнее!

– Чтобы отправить, их вооружить да снарядить надо, – возразил Романов, – а это такая сарынь… как бы они с этой сброей на нас не повернулись!

– Если ваше величество пообещает прощение всем разбойникам, кто отправится защищать христианскую веру, – задумчиво заметил Михальский, – желающие найдутся.

– А ежели нет?

– А вот для таких непонятливых, – усмехнулся я, – есть Земский приказ!

– Как прикажешь, государь, – не стал спорить глава этого самого приказа.

– Ну а ты что скажешь, господин барон? – обернулся я к фон Гершову.

– Если вашему величеству будет угодно узнать мое мнение, – витиевато начал генерал, – то я, со своей стороны, полагаю, что будет недостаточно послать к казакам пушки и порох, а также рядовых волонтеров. Нужен надежный человек, хорошо знающий военное дело и при этом достаточно авторитетный. Тогда оборона может иметь успех. Кроме того, нужно иметь наготове войско, чтобы отразить возможное нападение подданных султана.

– Где же такого воеводу взять? – развел руками Иван Никитич. – Донцам наши бояре не указ!

– Это верно.

– А может, Федьку Панина? – как бы невзначай заметил Анисим. – В Азове он бывал, с атаманами дружен…

– Это хороший офицер! – кивнул фон Гершов.

– Справится! – подтвердил Михальский, у которого Федор в свое время начинал службу.

– Главное, чтобы какую-нибудь черкесскую девку опять домой не приволок, – продолжил Пушкарев невинным тоном. – А то ему жена точно чего-нибудь отрежет!

После этих слов от смешка не смог удержаться даже обычно невозмутимый Михальский. Год назад Панин вместе с небольшим отрядом был послан на помощь к осаждавшим Азов казакам. Именно им удалось подорвать ворота вражеской цитадели, после чего донцы ворвались внутрь и устроили резню. Добычей казаков тогда стало все имущество местных жителей, включая гарем местного паши. Все это, как водится, раздуванили[8] между участниками штурма, причем одна из наложниц стала добычей Федора, а тот, в свою очередь, не придумал ничего лучше, как привезти юную черкешенку в Москву. Скандал был дикий…

– На том и порешим, – кивнул я, скрывая улыбку. – Воевать не станем, но армию будем держать в готовности, чтобы у крымцев дурных мыслей не возникало. Ты прикинь, Иван Никитич, как об этом завтра в думе говорить станешь.