Тиксанданцы (ведь это был их корабль) отправили к красному карлику ещё одну экспедицию. Та прибыла к планете, долго кружила вокруг и никаких следов пропавшего корабля не нашла, если не считать аномалии — именно на круглой равнине посреди тропического леса приборы показывали под землей огромную массу металла.
Опасаясь, что это и была пропавшая ракета, и что ее тяжести просто не выдержали здешние сырые почвы, корабль остался на орбите, вниз же спустился катер.
Грунт на лужайке оказался вполне прочным и был скорее луговым, чем болотистым. Никаких дыр в нем не осталось, ни ямы, ни воронки, а ведь такой огромный объект, как ракета, не может пропасть бесследно.
Копать хотели, хорошо, что не начали. Из леса к экспедиции вышло (космонавты свидетельствовали, что его вывели) странное существо, потерявшее человеческий облик. С трудом путешественники признали в нем своего товарища по первой экспедиции. Заросший волосами, как дикарь, нагой и безумный, он не мог объяснить, что с ним случилось. На катере его немного отмыли и привели в себя.
Увидев, что с катера выгружают землеройную технику, бедняга вновь впал в неистовство, цеплялся за ковш и орал. В его непрерывном вопле не разобрать было ни одного слова. Члены экспедиции подумали о похороненной под равниной ракете, сопоставили с поведением бедняги помешанного и технику загрузили обратно на корабль.
Хоть и не совсем правильно это было — улетать домой, не добившись цели и не исследовав как подобает чужую планету, — экспедиция возвратилась на Сино Тау, а вот спасенный так и не пришел в себя.
Только под гипнозом он кое-как рассказал, что же случилось на Рубериаде. На планете под алой звездой было собственное население — человекообразные лесные существа, у которых, однако ж, обнаруживались зачатки разума. Например, они умели добывать огонь.
Нет! С местными не было конфликтов! Какие могут быть конфликты с полуживотными? И фауна там была не особо опасная, в густой чаще леса не могут жить слишком крупные звери, а открытых пространств на Рубериаде немного.
Просто когда планировалось вырубить лесной участок…
Дальше свихнувшийся бедняга выдал совершенно дикий вариант развития событий, видимо, слишком сильно пострадала его психика от пребывания на чужой планете, если даже под гипнозом он не мог вспомнить, как оно все было на самом деле. По его словам получалось, что техника просто исчезла в лесу после первого же срубленного дерева. Исчезла, разобранная на части ветвями. А ракета ушла под землю. Вот только попытались один раз выстрелить по опушке энергетическим лучом — и сразу же прямо из-под земли взметнулись длинные, как щупальца, корни, почва разошлась, в образовавшийся провал рухнула ракета, края ямы мгновенно сомкнулись и поросли высокой травой и болотным мхом.
На поверхности оставалось несколько человек. Почти все они погибли в тропическом лесу. Выжил только этот космонавт. Под гипнозом он вспомнил, что лесные полулюди-полуобезьяны отнеслись к нему неплохо — кормили, позволяли греться у костра, и на языке жестов предупредили, чтобы он не вредил растениям, если ему дорога жизнь.
Лес обступил их сразу. Только что рядом была опушка, но обернувшись, невозможно было заметить просвет. Взгляд упирался в переплетения сучьев, кустарники, или древесные грибы, или листья — их было больше всего! Листья были под ногами, с боков, вверху, а то вдруг свешивались с ветки и мягко касались лица, словно ощупывая пришельцев. Здесь надо было следить за спиной идущего спереди, ведь дороги как таковой просто не было. Капитан, бывалый первопроходец, выбирал тропу по одному ему известным приметам. Космонавты оглядывались по сторонам, но видели лишь стволы, и дупла, и тени, и листья. Землю устилал ковер из листьев. Травы не было — ее задушили деревья. Но со стволов тянулись ползучие растения, они оплетали ноги, хватали за колени.
А сверху была крыша из листьев, многослойная роскошная крыша, такая прочная и толстая, что рядом с ней крыша императорского дворца на их далекой родине была не толще бумаги. Ни одного солнечного луча не пропускали вниз кроны деревьев. Лес должен был быть царством вечного мрака, но космонавты видели все отлично. Свет словно впитали в себя сами деревья. В гуще веток проглядывали бледные контуры стволов, светились и листья, перебрасываясь бликами.
Лес был живым. Вот протянулась рука и приветливо помахивала им, вот изогнулся чей-то стройный торс, вот кряжистая приземистая фигура, несущая на себе всю тяжесть ветвей. А вот мелькнуло лицо, злобное или удивленное, и лишь приглядевшись, с облегчением понимаешь — это просто нарост на коре, просто дупло… И по спине пробегал холодок, а рука сама тянулась к оружию, пользоваться которым воспрещалось.
Деревья вдруг разошлись в сторону. Они вышли на большую поляну, если ее можно было назвать так — земля здесь была свободна и покрыта мхом, деревья росли по краям. Над головой протянулись их ветви, в шатре из листьев не виднелось ни единого просвета. На поднятые вверх лица людей падали бурые отсветы. Алый цвет Рубериады, темная синеватая зелень листвы, влажный воздух, тени у корневищ, — все это смешалось и превратилось в пеструю палитру. Но идти стало легче. Влажная почва лишь слегка пружинила под ногами.
Капитан остановился в центре поляны. Над ним чуть не по диаметру всего свободного пространства протянулась длинная прямая ветвь, похожа на поручень, расти такую ветку специально — не вырастишь.
Капитан присвистнул, как это делают птицы. Космонавты переглянулись.
— Этого достаточно? — спросил один, самый молодой. На него посмотрели с укором. Истинный трианглетец никогда не оспаривает действия старшего по званию.
Капитан даже не обернулся на торопливого юнца и терпеливо свистнул еще раз. Посмотрел на остальных и сделал им знак отойти на пару шагов. Они повиновались, оглядываясь по сторонам — откуда же из чащи появится так называемый лесной человек, дикарь, полуобезьяна?
Сверху метнулась тень. Они не сдержали изумленного вскрика. Человеческая фигура падала отвесно, зацепилась за тонкую ветвь, сделала сальто и повисла вниз головой, раскачиваясь. Руки человека и длинный хвост из седеющих волос доставали земли. За ветку он держался ступнями ног.
Нет, в том и дело, что не ступнями! Изумленные космонавты подошли ближе и даже в лесном полумраке ясно видели, что лодыжки человека переходят в самые настоящие ладони с противостоящим большим пальцем.
— Это же как руки! — прошептал все тот же невыдержанный юнец. Остальные смолчали, не показывая своего изумления. Они знали, что им предстоит увидеть, но все же ожидали чего-то более примитивного, более похожего на обычных обезьян на далекой родине.
Старик качнулся сильнее, оттолкнулся от ветки, сделал еще одно сальто, весьма лихое для его седин, приземлился на мягкую почву и сел, расставив колени и сложив ладони нижних конечностей. Пригнувшись, он исподлобья наблюдал за космонавтами.
— Садитесь напротив него, — сказал капитан. По листьям прошел шелест. Старик, не мигая, смотрел на них. У него были темные белки глаз и зеленоватая радужка, над веками нависали довольно массивные надбровные дуги, но высокий лоб, прямой нос и волевой подбородок никак не придавали ему сходства с обезьяной.
Сначала им показалось, что его тело покрывает зеленоватая шерсть. Но дикарь был одет. Странная роба, сплетенная из стеблей какого-то вьющегося растения, вроде плюща, не имела штанин и рукавов и оставляла открытыми мускулистые смуглые руки и …ноги? Космонавты так и не решили, как называть нижние конечности старика. Они покосились на его одежду, подивились искусному плетению и решили, что он не такое уж и животное. Но дикарь, конечно, дикарь!
Старик все так же пристально наблюдал, не произносил ничего, ни слова — слов от него и не ожидали, — ни звука.
— Они не говорят? — спросил наконец один из космонавтов. Капитан ответил:
— Вы же знаете — говорят, но мало. С нами согласился общаться только этот человек. Его так и зовут — Говорящий.
