– Тогда начнем.

Оказалось, что фехтует Леся гораздо искуснее его, хотя на курсе в театральном Петя был одним из лучших фехтовальщиков и еще утром он собирался поразить партнершу своим мастерством. Но поразила его она.

– Туше[1], – объявила Муромцева, коснувшись после выпада кончиком рапиры Петиной груди.

– Отличная работа, – похвалил тренер. – Петя, ты ранен.

– Я убит, – ответил Петя и эффектно упал на пол.

Леся рассмеялась. Смех у нее был низковатый, с хрипотцой и очень приятный. А Петя лежал на полу и думал, что все это происходит с ним здесь и сейчас, а он не верит. Потому что поверить в такое просто невозможно.

– Размялись вы неплохо, – сказал тренер. – Теперь нам предстоит сделать постановочный бой. Для этого я покажу вам несколько приемов. Леся, вставай напротив меня, Петя, наблюдай. Потом попробуешь повторить.

Петя сел на пол, скрестив ноги, и приготовился внимательно смотреть, чтобы через несколько минут воспроизвести то же самое.

Короткий поединок был похож на быстрый и изысканный танец.

Шаг, шаг, обманное движение, поворот, выпад!

– Туше! – объявил тренер. – И рука, рука должна быть свободной. Следите за рукой оба.

Анализы, которые сдала Алена, оказались в норме. Пожалуй, это причина для радости. Со здоровьем все в порядке. А вот с жизнью… Ничего не понятно с жизнью. Что делать?

Первое – это, конечно, рассказать обо всем Пете. И в зависимости от того, как сложится разговор, уже думать, что делать дальше. Только вот с разговором ничего не получалось, так как было страшно, и Алена, сама того не желая, оттягивала свое признание. А ведь она никогда не была трусихой. Просто… просто очень страшно идти на разрыв отношений.

«Почему ты думаешь, что разрыв неминуем? – вкрадывалась в голову неприятная мысль. – Неужели ты настолько не уверена в Пете? Вы прожили вместе не один год, стали семьей, и ты не уверена?»

– Да! – хотелось закричать Алене. – Да! Да! Да! Он замечательный, самый лучший, понимающий, верный, надежный, и… я в нем не уверена.

Потому что жизнь меняется, и их общая жизнь расходится на две отдельные. А когда жизни отдельные – какой ребенок? Снова появились слезы. Они когда-нибудь закончатся? Врач сказала, что это норма – гормоны.

Как они будут жить дальше?

А дальше Петя уезжает на съемки картины мечты.

Алена шла с работы домой и гадала: Петя уже вернулся или нет? Если да, то поговорить с ним сегодня или еще капельку повременить?

Страшно терять человека, которого любишь.

А у Пети был потрясающий день. Снова уроки фехтования с Лесей. Он все никак не мог поверить, что они будут сниматься вместе, в одном фильме. Она опять фехтовала лучше него, и у Пети появился азарт. Он очень хотел победить, показать, насколько хорош, и доказать, что будет потрясающим партнером.

– Свободнее кисть! – не уставал повторять тренер. – Петя, свободнее… Так, хорошо… Выпад!.. Отлично.

У него получилось отлично. Они потом все вместе смотрели видео, которое снял ассистент. Получилось действительно красиво. И как же все это будет смотреться на большом экране, когда соответствующий антураж и костюмы… Скорей бы! Предвкушение, волнение, азарт – все это не давало Пете жить сегодняшним днем. Он жил завтрашним.

На самом деле кино уже снималось. Режиссер, оператор, актеры – все были на месте. Работа шла полным ходом, просто сцены с Петей были назначены на более поздний срок. Он не был главным героем. Главным был Матвей Ковалев, без которого не обходилась сейчас ни одна большая премьера. Леся вылетала на съемки сегодня вечерним рейсом. В известной соцсети была заведена отдельная страничка, рассказывающая о съемках многообещающего проекта. Некоторые посты Петя перечитывал по два-три раза.

– Ты болен этим кино, – сказала ему вечером Алена.

Сегодня она пришла домой позже Пети. Петя же вернулся в шесть вечера. Редкий случай.

Они сидели на кухне за столом и пили чай. Петя не был голоден, а Алена отказалась от еды. Сказала, что хочет неделю-другую посидеть на диете.

В маленькой плетеной корзине лежали сухари с изюмом и сушки с маком. Алена взяла сушку и откусила кусочек.

– Я мечтал о таком кино, – Петя озвучил то, что давно было известно обоим. – А как твои дела?

– Мои обычно. Готовлюсь к следующей встрече книголюбов, тема – драматургия. Будем говорить о театре и любимых пьесах. Потом, возможно, возьмем одну для совместного чтения и обсуждения.

Театр был болезненной темой для Пети. Он не переставал мечтать о подмостках, но пока ничего не получалось. Мечта продолжала оставаться мечтой.

– Ты это специально, да?

– Что специально?

– Про театр?

– Нет. Ты спросил, я ответила, – Алена сделала глоток чая.

– Иногда мне кажется, что ты завидуешь, – тихо проговорил Петя.

– Я? – она отставила кружку.

– Да, ты.

– А мне иногда кажется, что ты меня стесняешься, – так же тихо ответила Алена.

– Это неправда.

– Неужели?

Его задели ее слова о стеснении, ее ударили его слова про зависть. Они молча допили чай и разошлись. Петя в комнату учить текст, Алена в ванную поплакать.

Он злился и не понимал, когда Алена, его добрая и понимающая, самая лучшая на свете Алена, стала вдруг такой отчужденной. Она же в этот момент ощущала себя покинутой и очень несчастной. Да еще слезы эти противные. Вот откуда они берутся?

Из ванной Алена вышла с красными глазами и таким же носом.

Петя за это время не выучил ни одной реплики – никак не мог сосредоточиться.

– Давай не будем ссориться, – примирительно прошептала она.

Один день – завтрашний. Всего один день, а потом он уедет и будет окончание их истории.

– Давай, – Петя поднялся с кресла и сделал шаг навстречу. – Мы оба были неправы.

Алена кивнула, соглашаясь.

Так хорошо было находиться в его руках и не думать ни о кино, ни о том, что скоро все станет совсем другим. Сегодня и завтра – это так мало и так много. Главное, ничего не испортить. Сейчас у нее срок пять-шесть недель. Когда Петя вернется, будет восемь-девять. Два месяца. Вот тогда они все и решат. А сейчас главное – ничего не испортить.

– Ты ведь меня любишь, правда?

– Конечная, глупая, – поцелуй в волосы. – Люблю.

В аэропорту было шумно и людно, как обычно. Вылет немного задерживали. Кирилл кричал в трубку:

– Постарайся наладить со всеми отношения, это залог будущего! И главное – не спорь с режиссером, я тебя очень прошу!

– Да понял я, понял, – отвечал Петя.

Кирилл, когда нервничал, всегда начинал кричать. «Это я так говорю», – убеждал он потом собеседника, выплеснув эмоции. А про спор можно было бы и не упоминать – Петя никогда не спорил, не в том положении находился, хотя несколько раз порывался сказать режиссерам, что свою роль он видит не так и хотел бы добавить в нее другие краски, но… актер – существо подневольное. Петя часто слышал такие слова от других актеров и только сейчас начинал понимать их сам. Наблюдал. Замечал, как, несмотря на четкое режиссерское виденье, настоящие мастера работают над ролями, привнося в них свои собственные находки – жесты, интонации, паузу. Именно этому Петя желал научиться, и роль наемника – искателя приключений в предстоящем кино – самый настоящий шанс.

– Я тебе клянусь, что не буду ни с кем спорить, – сказал Петя в трубку и глянул на табло.

По громкоговорителю объявляли посадку.

– Мне пора.

– Ну все, давай. На связи.

Петя поправил лямку рюкзака на плече и пошел. Его узнавали. Петя шел, время от времени чувствуя на себе любопытные взгляды. Оно и понятно. Сначала снялся в рекламе, которая принесла узнаваемость, а теперь вот кино. Оказалось, очень легко стать рекламной звездой и очень сложно потом выбраться из коварной ямы, в которую попал. Одно дело, когда уже популярных актеров приглашают прорекламировать новый продукт или услугу, и совсем другое, когда никому не известный парень вдруг становится лицом шоколадного батончика. Все в нем видят исключительно любителя сладкого, и никто не видит актера, мечтающего и, главное, способного сыграть Гамлета. Впрочем, роль, которая всегда считалась вершиной актерского мастерства и основной целью многих, никогда не привлекала Петю. Пете почти стыдно было в этом признаться, но «Гамлета» он не любил, предпочитая «Ричарда III». Только и Ричарда, конечно, никто в парне с батончиком не видел. Ни один театр не приглашал его к себе.