– А на предыдущих двух трупах было так же?

– На теле итальянца нет, а вот на том, что в баке у торгового центра – да, так же. Отчет я написал.

– А как вы думаете, какой из трупов был первым?

– Итальянец, тут даже сомнений быть не может.

– А вот чисто теоретически… женщина могла нанести такой удар? – почему-то вспомнив свой спор с Андреем, спросила Лена, но эксперт покачал головой:

– Не думаю. Удар довольно сильный. Женщина должна быть в ярости, чтобы так ударить.

– Погодите, – вмешался писавший протокол Крашенинников, – а не могут быть эти трупы попыткой спрятать убийство?

– Замаскировать одно убийство еще двумя? Оригинально, – фыркнул Паровозников, но Лена уцепилась:

– Нет, постойте… это вполне себе версия. Женщина – ну, опять же теоретически, если брать во внимание состояние аффекта, могла убить итальянца. А кто-то теперь помогает ей замаскировать его убийство под серию.

– Тогда у тебя только одна подозреваемая – Веткина, – сразу понял ход ее мыслей Андрей. – И все сходится – она знала Паретти, проводила с ним время, он, кстати, вполне мог к ней приставать – почему нет? Она занимается ножевым боем…

– И носит в сумке нож китайского спецназовца! – перебила Лена. – Ты фантазию-то поумерь все-таки. Хотя версия рабочая, надо вызвать ее еще раз и расспросить на эту тему.

– Нет, серьезно, Елена Денисовна, – снова встрял Крашенинников, – а ведь вполне могло так и быть – Веткина в припадке чего-то там убила Паретти, а кто-то решил помочь ей избавиться от тела и заодно направить нас в другую сторону – искать серийника.

– На трупе Паретти обнаружен телефон, а на двух других – ничего, – задумчиво протянула Лена. – В принципе, может, вы и правы… Там не было времени думать и зачищать следы, а два последующих убийства продумывались, потому следов минимум. Надо бы еще навестить эти клубы ножевого боя, посмотреть, что там и как.

– Ну, тебя же стажер Алексея Никитича приглашал, как я слышал, – фыркнул Паровозников, – вот, и прогулялась бы сама.

– А я и прогуляюсь, – согласно кивнула Крошина, – хотя бы просто присмотрюсь, с чем это едят, а потом уж в тот клуб, куда Веткина ходит, загляну.

– А вот Веткину лучше оставь мне.

– Почему?

– Не будем ее волновать лишний раз. Тебя-то она в лицо знает, знает, кто ты – к чему такие сложности? Да и наружка ее водит, если что – будем в курсе.

Спорить Лена не стала – Андрей был прав, и мозолить глаза Веткиной действительно не стоило, вдруг она замешана и может насторожиться. Будет лучше, если этим займется Паровозников.

Телефонный звонок раздался около пяти часов, когда Лена почти закончила оформлять бумаги для передачи в суд одного из своих дел.

Звонила Воронкова. Лена очень обрадовалась, услышав в трубке веселый голос подруги:

– Ленка, привет! Ты на работе?

– Привет! Конечно, где мне быть-то в это время? А ты поболтать или по делу?

– Я по делу. Скажи, я могу пожить у тебя неделю с завтрашнего дня? Выдался небольшой перерыв в съемках, хочу приехать, к Саше на могилу сходить.

Муж Юльки Саша погиб несколько лет назад, родители уехали куда-то в Индию, оставив Юльке квартиру, которую она теперь сдавала, потому остановиться в родном городе ей было негде – только у единственной подруги.

– О чем ты спрашиваешь? Конечно! Только… ты ведь в районе десяти утра прилетишь, я не смогу встретить…

– И не надо, – перебила Юлька, – я на такси доеду, ты мне только ключи оставь у соседки. Насколько я помню, она из дома почти не выходит.

– Хорошо, договорились.

– Вот завтра и наболтаемся, – заключила Воронкова весело.

Положив трубку, Лена тоже улыбнулась – хорошо, что приезжает Юлька, целую неделю можно будет не чувствовать себя одинокой в пустой квартире.

С утра, оставив ключи соседке, Лена попыталась завести машину, однако та не поддалась ни уговорам, ни угрозам и осталась стоять на парковке.

Вздохнув, Крошина направилась к трамвайной остановке. Трамвай подкатил только минут через десять, Лена еле втиснулась внутрь и оказалась плотно зажата между высоким пожилым мужчиной и парочкой студентов. Голову одного из них украшали блестящие наушники, и Лена, будучи плотно придавленной к молодому человеку, вынуждена была всю дорогу слушать доносившийся из них монотонный мужской голос, картаво начитывавший какой-то совершенно бредовый текст под музыку, больше напоминавшую скрежет железа по стеклу.

В буквальном смысле вывалившись из трамвая на своей остановке, Крошина долго трясла головой, словно хотела выбросить из нее бессмысленные фразы, как назло, застрявшие в мозгу, как елочные иголки в ковре.

«Ну, совсем хорошо – мне сейчас Шмелеву докладывать, а я ему вместо доклада вот эту чушь зачитаю ненароком», – раздраженно думала она, поднимаясь по ступенькам в здание.

В коридоре на нее налетела секретарша Шмелева Кристина:

– Елена Денисовна, вы не забыли, что Николай Иванович вас ждет в девять тридцать?

– Не забыла. Я только плащ сниму… – бросив беглый взгляд на большие настенные часы, пробормотала Лена – времени оставалось всего семь минут.

Шмелев встретил ее спиной. В буквальном смысле – стоял, отвернувшись к окну, и даже не пошевелился в ответ на приветствие.

Лена растерянно замерла прямо на пороге – никогда Николай Иванович не позволял себе подобного.

– Слушай, Елена Денисовна, а что это у тебя творится с этими обгоревшими трупами? – начал он, все так же не поворачиваясь.

– Работаю, – коротко ответила она, не понимая, как себя вести – то ли остаться стоять у двери, ожидая приглашения сесть к столу, то ли пройти и расположиться там самостоятельно.

– Работаешь, значит? И что – результаты есть? – Что-то в голосе Шмелева Лене не нравилось, какая-то незнакомая интонация, не предвещавшая ничего хорошего.

– Особых результатов пока нет, но разрабатываем ряд лиц, которые могут быть причастны…

– А что с личностями убитых?

– Первый – Николя Паретти, гражданин Италии, двух других устанавливаем.

– Паретти – это тот, что в гаражах нашли?

– Да. При нем обнаружился мобильный телефон, сильно обгоревшие водительские права, эксперт смог прочесть имя.

– Вот повезло-то гражданину Италии, что права при нем были! – с сарказмом отозвался зампрокурора. – А остальным бедолагам, выходит, не повезло совсем – раз они до сих пор не опознаны и не установлены? – Шмелев наконец развернулся, и Лена увидела, что его лицо покрыто красными пятнами.

– Николай Иванович, вы бы таблетку приняли… – осторожно попросила она. – У вас, похоже, давление поднимается…

Шмелев опустился в кресло и вдруг изо всех сил ударил ладонями по столешнице так, что Лена вздрогнула:

– Давление?! Давление, говоришь?! Да как тут ему не подняться, когда меня прокурор с утра чуть не четвертовал?! Ему аж из Москвы звонили, интересуются, а мне и сказать нечего, у меня старший следователь Крошина может личность убитого установить, только если при нем документы были! – рявкнул он, но полез в ящик стола за таблетками. – Воды дай.

Лена быстро налила в стакан воды из графина и протянула Шмелеву. Тот бросил в рот таблетку и шумно запил, едва не пролив часть на китель. Лена чувствовала себя проштрафившейся школьницей в кабинете директора – вроде как ничего особенного не натворила, но ругают в принципе по делу. Прошла неделя, результатов нет – Шмелев прав, она топчется на одном месте и не двигается никуда.

– Николай Иванович… – начала она, но тот махнул рукой:

– Ой, Ленка, перестань! Я же все понимаю – дел много, следователи загружены выше крыши, но ты и меня тоже пойми – начальство требует, а по этому делу сегодня звонили из городской управы. Сама ведь понимаешь – как только просачивается информация к журналистам, так начинается – почему бездействуете, когда раскроете-поймаете-накажете… А тут еще и иностранец, вот-вот в посольстве забеспокоятся. Ленка, ты же умная девка у меня, ну напрягись, а? Хочешь, я часть твоих дел другим перекину?