Барселона… Барселона… Как же давно я хотел побывать в городе, основание которого приписывают мифологическому герою Гераклу. В городе древнейшей истории, центре мировой культуры, куда туриста ведут все дороги и авиационные маршруты, где можно полюбоваться творениями волшебника архитектурного дизайна Антони Пласид Гильем Гауди-и-Корнет, великого Гауди. Дом Бальо, Дом Мила, Храм Святого Семейства… Знатоки нас поправляют: Temple Expiatori de la Sagrada Família правильнее бы назвать Искупительным Храмом Святого семейства, но нам, простым людям, какое до лингвистических тонкостей дело? Тем более, что этот по сию пору недострой, начиная с 1882 года, не всем нравится, мол, что за образина с четырьмя бутылочными шпилями здесь торчит? Впрочем, о вкусах не спорят. Да что там говорить: Барселону нужно видеть!.. И вот я здесь. Своими молитвами и согласно пожеланию, – все равно, что письменному приказу, – Самаэля, моего Босса, Ангела Смерти, называемого в народе также Люцифером или Князем Тьмы. Редко теперь его вижу, но это ничего не меняет. Мне уже забронирован номер, чему я не был удивлен, поскольку считаю себя в длительной служебной командировке, то есть, путешествую по миру по служебным надобностям. В качестве кого? Какая разница. Так сложились обстоятельства. Вначале спасался от мести иллюминатов, потом – «патриотов». Сейчас нахожусь в столице Каталонии, Каталуньи, как здесь говорят, с целью поправки расшатанного вконец здоровья. Для кратковременного отдыха. Вот наберусь сил – и… И что?

Видимо, меня ждет новое задание и новый экзамен. Это как в жизни: «зебра» – чередование черных и белых полос. И пока есть возможность, надо брать от нее, от жизни, все. Хотя, понятно, с собой в могилку не унесешь. О могилке думать рановато, если тебя поселили в четырехзвездочном отеле под говорящим именем Transit, утопающем в тени улочки шириной в три метра. Вам это ничего не скажет, а для меня Transit – намек. Прекрасное расположение, в центре Старого города, рядом с Площадью Испании, построенной к Всемирной выставке 1929 года. Не шикарно, но о другом я не стал бы и мечтать. Это, на мой взгляд, и хорошо: можно побродить по окрестным улицам, вкусить их запахи, познакомиться с достопримечательностями. И вокзал Barsela Sants близко, и бесплатный Wi-Fi. Пляжные отели не для меня. Мне интересны история, география, люди тех мест, что удалось посетить. Недолго, впрочем, радовался: вернувшись на следующий день с утренней прогулки, я обнаружил на столике, величиной с шахматную доску и окруженную четырьмя стульями, записку, адресованную мне, Алехандро. То ли горничная принесла, то ли администратор, хотя корреспонденцию для постояльцев принято держать в лобби. В записке мне было предписано снова отправляться в путь. Как же так? Что я скажу друзьям? Не побывать на знаменитом рынке Бокерия, не полюбоваться единственной в своем роде пятиметровой скульптурой кота на улице Рамбле де Раваль? Не успел, не посмотрел, не вкусил – и на тебе… Но с Боссом не поспоришь, так ведь?

Барселона в представлении многих, кто здесь ни разу не был, – это огромный портовый ареал, окруженный зелеными лесами и цветущими полями, напичканный архитектурными шедеврами внутри. Ничуть не бывало. Чуть дальше за городом самая настоящая суровая каменистая степь. Пусть и не совсем пустыня, но что-то к ней близкое. Гористое плато. Мрачное торжество скупой природы. Своеобразная окостенелость этого уголка страны носила печать седой истории, была сродни тщательно оберегаемым здесь средневековым традициям и обычаям, таким как бой быков, корриде, первобытной, по существу, забаве, пережиток прошлого, почитаемый как благородный вид спорта. Холмы, там и сям скальные россыпи, редкая растительность. Архаика. Красиво, правда, этого не отнимешь, но и не беззаботная пляжная равнина Барселонеты c трогательной ее заботой об уголках для нудистов, коих здесь пребывает во множестве. Понятно, солнца в этих краях так много, что хочется сбросить с себя все. Все до ниточки! Мне не до красот, мне сказано прибыть туда-то и туда-то. Куда, я и сам толком пока не понял, но идти надо. Босс зовет на совещание. Не было ни гроша, да вдруг алтын, – так это в старину называлось. Это большая честь, знаете ли, приглашение к Боссу на совещание. Тему совещания, правда, записка не уточняла. В целях конспирации, наверное. Или сюрприз организаторы хотели устроить приглашенным. Сюрпризы, как вы сами можете знать, разные бывают, вплоть до отделения головы от шеи посредством гильотины. Может, стоило бы вымыть шею. Шучу.

Как гласила записка, совещание состоится в пещере неподалеку от монастыря Монсеррата, оплота Ордена бенедиктинцев, а монастырю этому уже далеко за тысячу лет. До стен монастыря от Барселоны километров пятьдесят, не меньше, – я смотрел по карте. На поезде добрался бы за каких-нибудь минут сорок, но предписано преодолеть пешком, как паломнику, бредущему с дорожным посохом ко святым местам. С одной стороны, как испытание воли и выносливости, с другой, возможно, чтобы за мной не увязались нежелательные попутчики. Великолепие собора, угнездившегося среди гладко обточенных ветром и дождями известняковых скал, каким-то чудом прилепившегося к краю пропасти, я смогу наблюдать вблизи, но издали. Я не из категории зевак, так что не положено. Вердикт Босса суров, но для меня он закон. Sic! Монастырь бенедиктинцев хранит одну из самых почитаемых в Испании, да и во всем католическом мире святынь – «Черную Мадонну», статую Богоматери с младенцем на коленях, «Смугляночку» на местном (каталанском) наречии, к которой стекаются толпы почитателей, пилигримов и любителей поглазеть на то, чего не увидишь на родине. Богоматерь, то есть, – я имею в виду фигурку, искусно вырезанную из черного тополя.

Это только так поется, мол, десять тысяч километров пустяки. Для меня, молодого, и 50 км показались адом. Я немного схитрил и большую часть пути преодолел на электричке, пришлось купить комплексный билет, как делает большинство туристов. На одной из остановок, уже ближе к монастырю, сошел, однако к концу пути я едва плелся, одолеваемый слепнями, хорошо еще, не сопровождаемый парящими в небе грифами, у которых необыкновенно развито чутье на потенциальную мертвечину, которую они и преследуют до победного конца. Безграничный простор, потрескавшийся от безвременья камень, дразнящая синева неба.

Слепило солнце, я уже не различал дороги, да, ее и не было, скорее всего, лишь узкая тропинка, чуть поросшая жухлой травой… И когда я совсем изнемог, – что вы хотите от городского жителя, – впереди показалась развилка с указателем. Указатель был установлен специально для меня. Я это понял сразу. Стоило мне пройти еще несколько шагов, как он исчез, испарился в знойном мареве, будто никогда его и не было. Я уже отчетливо различал монастырь, но мне строго наказано: ни под каким видом. Впереди в густых зарослях терновника возникла вдруг железная двустворчатая дверь. Нет, это не мираж. Она не выглядела новой, местами была изрядно изъедена ржавчиной и помечена птичками. Дверь в неизвестность. В преисподнюю? Странно было видеть на ней до сияния начищенную бронзовую ручку в виде пасти дракона. Чтобы я ненароком не прошел мимо, на вход указывала стрелка: Aqui! (cюда! – исп.) Вот он, мой жребий. Это на первый взгляд может показаться, что ты здесь по доброй воле. Отнюдь. Место встречи изменить нельзя, вот и фильм с таким названием отсняли. Неплохой, кстати, зря убрали на полку. Конечно, можно было бы попытаться опоздать на поезд, выбросить, не читая, ту записку, только напрасно все это. Кому суждено быть повешенным, не утонет. Свобода выбора – иллюзия, миром правит фатализм.

Я постучал в запертую дверь. Хриплый, грубый будто с похмелья сердитый голос, как мне показалось, британского бас-гитариста и вокалиста Лемми, недовольно прорычал откуда-то из-под земли: «А для чего звонок?» Привратник прав: звонка-то я и не приметил. Электрический звонок – и где? В терновнике. Чудеса просто, не хватает еще негасимого пламени, и полный порядок. Правда, и я не Моше-Моисей. Дверь, наконец, распахнулась, а за порогом меня ждала тьма. О такой пишут: не видно ни зги… Подтверждаю. Кстати, о том, что такое «зга», ученые-лингвисты спорят до сих пор. Одни считают, что речь идет о дороге в безлунную ночь, другие – это искры из глаз, если налететь головой на что-то твердое в погребе, третьи говорят, что потемки, причем, полные, где черные кошки играют в прятки. И – вдруг, не слишком ли много этих «вдруг» – меня ухватили за руку и потащили вглубь пещеры, причем, я отчетливо сознавал, что волокут меня вниз. Я же говорил, что мне готовят сюрприз, не иначе, как суд инквизиции, чем во веки веков славилась эта обильная плодами благодатной почвы и благочестием людей страна… Но за что? Разве сегодня средневековье на дворе? Спросить было некого, и я благоразумно промолчал, приберегая вопросы на потом, если разрешат их задать.