Каан подхватывает парня под бедра и заставляет обвить себя ногами, смотрит в подернутые дымкой глаза и проводит языком от шеи до мочки уха. Омега начинает мелко дрожать, откидывает голову назад и будто просит продолжения. Киран не отказывает, повторяет нехитрую ласку и сжимает зубы до скрипа, испугавшись внезапного желания прокусить эту шею. Потому что с самой первой встречи клыки у альфы чешутся, хочется попробовать мальчишку, ощутить его кровь на языке, сделать своим. С ним Киран чувствует себя диким, слетевшим с катушек зверем, перед которым положили самое вкусное лакомство, и волк внутри альфы готов сожрать его. Он до синяков сжимает чужие бедра, ближе притягивает к себе и вкрадчиво спрашивает:
– Чего ты сейчас хочешь?
– Бассейн, – говорит омега и облизывает губы. Альфа несколько секунд следит за юрким язычком, а потом громко смеется.
– До него, боюсь, я не дойду, но у меня есть огромная ванная, которую для тебя сейчас наполнят.
Один из омег, услышав открытый намек, встает на ноги и скрывается в другой комнате.
Омари обвивает руками шею альфы, притягивает к себе и легонько касается губами скул. Омега убийственно сексуальный, он просто сидит на коленях альфы, а у последнего внутри волк воет. Как можно вот так совмещать в себе невинность и разврат, как можно было быть шлюхой пятого Дома и в то же время сохранить всю эту детскую непосредственность. Кирана от парня в руках кроет. Он уже видит, как раскладывает омегу на огромной кровати, куда до сих пор кроме самого альфы вход всем был запрещен. Как впивается в эту кожу, покрывает поцелуями тело с головы до кончиков пальцев и разводит эти стройные ноги. С ним хочется продлить удовольствие, хочется наслаждаться каждой секундой и не отпускать. Пусть вечно сидит на коленях. С альфой впервые так, что он уже готов купить товар, не опробовав. Рыжая ведьма отравила Кирана своим зельем, которое разлилось в крови альфы с тем самым первым смертельным поцелуем. «Мое. Не отдам. Решено".
– Как тебя зовут? – спрашивает Киран, пытаясь уйти от разрывающих мозг мыслей. Альфа прекрасно понимает, что нарушает данное себе слово. Что переходит ту границу, которую не должен был – он подпускает омегу ближе, он позволяет ему погладить зверя. Но уже плевать – Киран трахнет его сегодня по-любому. План удержать на расстоянии только что с треском провалился.
– Ом…Шуга, – путаясь в словах, произносит парень.
– Омшуга? – улыбаясь, переспрашивает Киран. – Странное имя.
– Шуга, меня зовут Шуга, – обиженно тянет парень, не понимая, что тут смешного.
– Потому что ты сладкий, как сахар? – шепчет ему в губы альфа.
– Да, наверное, – омега от такой близости будто окончательно теряет себя.
– Не поверю, пока лично не проверю, – хрипло говорит альфа и проталкивает в рот омеги свой язык. Он раскрывает горячие, дурманящие губы, врывается внутрь и проводит по деснам, ловит чужой сладкий язык и сосет, упивается малиновым вкусом, жаром. Отстраняется с пошлым звуком, снова мокро целует, не насыщается. Терзает, сминает, кусает губы, лижет, дает омеге набрать в легкие воздуха, и по-новой. Киран никогда не целуется. Но этого мальчишку он будет целовать сутками, будет выпивать его до дна снова и снова. Потому что от Шуги у Каана весь прежний мир перед глазами трескается и осыпается на пол ненужным мусором. Потому что Шуга будит дикое неконтролируемое желание. Потому что Шуга погладил его зверя, и альфа сам ему это разрешил. И, черт возьми, какое же у него правильное имя, ибо со сладостью этих губ не сравнится ни одно лакомство мира. Киран их попробовал, и теперь он одержим. Он будет впускать Шугу в вены, доза за дозой, пока не получит посмертный диагноз – передоз. Потому что с ним хочется только больше. С ним не хочется останавливаться. Шуга теперь личный фетиш Каана, и он будет наряжать и учить эту куклу для себя. В первую очередь он наденет шелковый ремешок на эту тонкую шею с выбитым на нем именем альфы. Каан будет вдыхать свой любимый порошок с этого тела, хотя собственный запах омеги вставляет покруче лучших наркотиков. Альфа будет вплетать в эти огненно-красные волосы самые редкие и красивые цветы и наслаждаться их контрастом с бледной нежнейшей кожей. Он проведет тонкую золотую цепь от этого запястья к своей руке и не даст ей разорваться ни на секунду. Шуга отныне официально собственность Кирана Каана. Его мнение на этот счет – альфу не интересует.
Киран замечает вышедшего из другой комнаты омегу, и, крепче прижав к себе свою отныне любимую лису, встает на ноги и идет в ванную.
========== Выпей меня до дна ==========
Стоит Кирану войти в комнату и остановиться напротив огромной, заполненной до краев ванны, как Омари сползает с него и от нетерпения чуть ли не валится за бортик, прямо в пену. Альфа ловко перехватывает паренька и разворачивает лицом к себе:
– Сперва, я тебя раздену.
Киран медленно проводит подушечками пальцев по обнаженной спине, рисует только ему понятные узоры на позвоночнике, перемещает руки на впалый живот, пересчитывает ребра, царапает бока. Он ловит нетерпение в глазах напротив и видит, как парень жадно смотрит на покрытую пеной ванную. Альфа за шлевки на джинсах тянет омегу на себя, трется об его пах своим возбуждением. Удовлетворенно ухмыляется, услышав, как скулит лиса, и нарочито медленно расстегивает джинсы и тянет их вниз.
Омари перешагивает через джинсы, упирается лбом в мощную грудь и часто-часто дышит. Тело ему отныне не подчиняется. И дело вовсе не в яде, которым его накачала Сюзи, дело в запахе альфы, его разгоряченной коже и умелых ласках. Омари дергается, когда Киран, прихватив за резинку, тянет вниз его боксеры, но секундное стеснение отбрасывается куда-то на задворки сознания, стоит альфе пошло и мокро всосать в себя участок кожи на шее омеги.
И пусть в то самое мгновение мозг будто бьет тревогу, пытается привлечь внимание омеги, что-то хочет ему сказать и показать, но разум окончательно растворяется в воздухе, когда альфа берет обнаженного парня на руки и медленно опускает в теплую воду. Ванная спокойно бы вместила еще пятерых, и вначале Киран даже думал разделить ее и с другими омегами, но сейчас он свое решение поменял. Киран лично будет наслаждаться этим горячим податливым телом, сантиметр за сантиметром исследовать его – сегодня он сюда никого не впустит. Он словно ребенок, которому подарили новую куклу, и она ему безумно нравится.
Шугой делиться нельзя. Омега ведь под кайфом. Каково же с ним, когда он в себе и сам хочет? Киран представить боится. Потому что уверен, что за такого Шугу и убить можно будет, хотя Киран уже готов убивать за него. Альфа не привык делиться, и даже взгляд, брошенный в сторону его игрушки, может отныне расцениваться как вызов. Киран опускается в ванную и подтягивает к себе играющего с пеной парня. Омари сидит спиной к альфе, окольцованный его ногами и, прикрыв глаза, поддается его поцелуям и ласкам. Киран зажимает зубами загривок парня, оставляет на нем наливающийся засос и переходит к молочно-белым плечам. Он покрывает поцелуями-укусами оба плеча, языком собирает капли воды. До мушек перед глазами хочется его губ. Альфу в глубине души такая ненормальная тяга к губам, может, и злит, но обдумать ее можно будет потом, во всяком случае не сейчас, когда у него в руках такое тело и эти самые сочные губы всего в нескольких сантиметрах. Киран не сдерживается, за подбородок поворачивает лицо омеги к себе и впивается в губы. Переплетает языки, всасывает в себя язык омеги, и хоть он отчаянно пытается насытиться, по факту получается, что он еще больше голодает. Как вообще такое может быть. Почему этот колодец бездонный, почему он не напивается. Вгрызается в чужой рот, чуть ли не до крови прокусывает губы и хочет еще. Еще сильнее. Еще больше. Еще глубже. Если это ломка, то она должна пройти после дозы. Киран проверит.
Омари тает в его руках. Он откидывает голову на плечи альфы, сильнее вжимается, трется задницей о его внушительного размера стояк и еле удерживает себя чем-то целым. Потому что омеге кажется, что он распадается, кусок за куском оседает на дно ванной. У него внутри миллион желаний, и все они сосредоточены вокруг обнимающего его альфы. Эти желания сворачиваются в клубок, собираются где-то внизу живота, и Омари чувствует физическую боль – будто если сейчас что-то не сделать, если не помочь, то он умрет. Может, мука и сладка, но от нее чудовищно тяжело. Хочется уже… а чего не понятно. У Омари внутри дикое желание подчиниться, именно этим рукам, этим губам, желание сдаться, но, черт, он и так сдался, он чуть ли не воет, требует действий, вертится между сильных ног и скребет чужую кожу, но пожар только разгорается.
