Осознав, что девушка не готова к соитию, Криперс, раздражённо клацнув зубами прямо над её ухом, опустился позади неё. Вынудив Триш принять коленно-локтевую позу и сильнее раздвинув её стройные бледные ноги, демон коснулся языком её лона, кончиком толкнувшись внутрь, — настолько, насколько позволяли стенки тугого и узкого входа. Ладонью Криперс сжал бедро девушки, болезненно впившись когтями в кожу. Подобным образом он желал удержать свою жертву на месте, обездвижив её и лишив даже мизерной надежды на побег.

Криперс чувствовал, как вздрагивает под ним девушка, слышал, как всхлипывает она от движений его языка, чуть ли не скуля каждый раз, когда он проникал особенно глубоко, увлажняя вязкой слюной стенки лона, подготавливая её к основному акту. Триш загнанно дышала, уткнувшись лицом в грязные доски, вперив застланный слёзной пеленой взгляд в пустоту.

Она не обращала внимания ни на впивавшийся в её кожу мелкий мусор, ни на могильный холод, что острыми иглами вонзался в тело, вызывая мурашки, ни на кровоточащие царапины на спине. Единственное, что Триш могла чувствовать в этот момент, — это длинный язык демона, жёсткий и шершавый, проникающий глубоко в неё и раздражающий чувствительные стенки лона. Иногда Криперс несильно царапал острыми зубами увлажнившиеся от его слюны лепестки, дразняще посасывая их. Демон чувствовал, как вздрагивала в такие моменты девушка, как толкалась бёдрами навстречу его движениям, позволяя ему проникнуть языком глубже в неё.

Триш вся тряслась. По измаранным щекам её скатывались одна за другой обжигающие слёзы, а с губ срывались слабые звуки — то ли всхлипы, то ли стоны боли.

Когда Криперс вошёл в неё — грубо, резко, болезненно — Триш не издала ни звука. Стиснув зубы, она с силой сжала кулаки, впившись короткими ногтями в кожу. Демон брал её грубо и беспощадно, нисколько не заботясь о разнице между их габаритами. Обволакивающая стенки лона вязкая слюна облегчила страдания Триш, однако избавить девушку от боли полностью не смогла.

Каждый раз, когда демон совершал резкий толчок, проникая в неё на всю длину, из горла Триш вырывался сиплый звук, отдалённо напоминающий стон отчаяния. Девушке казалось, что в один момент он просто разорвёт её, прекратив тем самым чудовищную пытку… В некотором роде Триш даже надеялась, что так и произойдёт.

В этот момент девушка видела избавление лишь в смерти.

По внутренней стороне бедра Триш стекали тёплые капли крови, оставляя за собой багровые дорожки. Солёные слёзы её смешались с грязью и землёй, размазавшись по всему лицу. Привкус гнили и тлена неприятно раздражал язык, вызывая тошноту. А мрак, окутывающий девушку со всех сторон, наталкивал на мысли о смерти и об освобождении. Освобождении от боли, мучений, грязи и жестокости. Освобождении от слабого тела — израненного, изуродованного, усеянного отметинами самого настоящего демона.

«Смерть — избавление», — вновь и вновь всплывала на краю сознания неправильная, но такая заманчивая мысль, вынуждая цепляться за неё, как за спасительный выступ, уповая, что освобождение придёт как можно скорее…

Освобождение действительно пришло. Сполна насладившись телом девушки, Криперс одним лёгким движением когтистой ладони перерезал ей горло, грубо бросив её на грязный пол. Кровь долго сочилась из длинного пореза, стекая на половицы, однако смерть настигла Триш быстро. Сломанная, разбитая, израненная, обессиленная, она приняла своё избавление с безумной улыбкой на лице.

И последним, о ком она подумала перед смертью, был её брат, которого она ценой собственной жизни спасла от ужасной участи…