Кузнец задумался, а Габриэль вспомнил, что до своего ухода из Брумы с юной дочкой капитана стражи он водил близкую дружбу. Слишком близкую. За ней тогда чуть ли не все брумские парни бегали, но её отца не побоялся только Габриэль. Интересно, какая она сейчас?..

— Так если останешься в Чейдинхоле или сюда вернёшься насовсем… — вдруг протяжно сказал норд. — Неужели не хочешь, чтобы тебя всегда встречала любящая жена и толпа детишек?

Габриэль почему-то со страхом понял, что не собирается отрицать. Более того снова вспомнилась Элисаэль, нежная эльфийка с ласковыми руками, которая — хватит уже обманываться — ему понравилась.

— А сам-то чего? — Рэл решил нанести ответный удар. — Так и будешь влюблённым мальчишкой робеть перед Вильгельмой?

Фьотрейд скривил улыбку и хотел бы отделаться от неудобного вопроса, мол, мал ещё так упрекать меня, но потом опомнился и вынужденно ответил:

— Так у неё сын взрослый уже…

— Я был таким же сопляком, когда отец умер. И, поверь, именно благодаря тебе я не чувствовал себя сиротой.

Фьотрейд состроил пренебрежительную гримасу, показывая, что не признаёт таких сантиментов, но на самом деле ему было приятно это слышать. Габриэль спрятал ухмылку за кружкой.

Они говорили обо всём. Фьотрейд рассказывал о важных заказах, о том, что происходит в городе, мечтал, как бы славно они с Габриэлем работали вместе, если бы он решил остаться в Бруме. А Габриэль говорил об Арене, о родителях, даже упомянул Элисаэль, и Фьотрейд тотчас припомнил дочурку саммерсетского торговца луками, заметив, что он всегда ухлёстывал за эльфийками. Рэл никогда этого и не отрицал.

В итоге, зайдя к кузнецу на пару часов, он просидел с ним до поздней ночи и опустошил не одну бутылку. Габриэль пообещал больше не пропадать на такое длительное время, обнял Фьотрейда и вышел на улицу, уже укрытую ночной мглой. Шёл тихий снег, под сапогами скрипел лёгкий мороз, и вокруг было так тихо и безмятежно, что наступление утра хотелось оттянуть любыми способами. Габриэль уже и не помнил, когда в последний раз смог позволить себе вот так не спеша идти по улице и ни о чем не волноваться.

Хотя волноваться, конечно, было о чём.

Пройдя мимо дома Дафны и не заметив света в окнах, Габриэль решил, что не стоит будить её своим неожиданным визитом, и зашёл в таверну у ворот, не закрывающуюся на ночь. В зале сидел хмурый вышибала, смеривший посетителя уставшим взглядом, и очень медленно читал какую-то дешёвую книжку, ведя пальцем по сложным буквам. Рэл про себя поощрил его тягу к знаниям, прошёл в дальний конец зала и сел у потухшего камина, собираясь подремать до рассвета. Но внимание привлекла женщина в чёрном, которую он не сразу заметил. Она вдруг встала из-за стола и целенаправленно пошла навстречу, словно узнала его. Габриэль же смог понять, кто это, только когда уродливый шрам на лице стал различим.

— Неожиданная встреча. — Мэри подвинула один из стульев и села напротив, сложив руки на высокой спинке. Габриэль смотрел на неё и никак не мог понять действительно ли эта Тёмная сестра и та несчастная девушка, которая плакала в его объятьях, один и тот же человек. — Что ты здесь делаешь?

Рэл не ответил на её вопрос, потому что не мог промолчать о ней самой:

— Зачем ты обрезала свои косы?..

— Так удобнее работать.

Мэри, всегда очаровывающая его своими длинными густыми волосами, спадающими на грудь двумя толстыми косами, теперь носила короткую мужскую причёску и выглядела с ней нелепо и болезненно. Из-за этого шрам на её лице становился ещё заметнее.

— Значит, у тебя здесь работа?

— Вроде того.

Габриэль понимал, что именно случилось с Мэри. Аркуэн наверняка поставила её перед выбором: либо она берёт себя в руки и делает то, что должно, либо навсегда забывает о Тёмном Братстве.

— И кто?

— Да так, один старый чародей. Не местный. Так почему ты здесь?

— Приехал навестить Дафну.

Мэри усмехнулась:

— Не впустила? У меня есть комната наверху, если хочешь, мы могли бы…

— Не думаю, что нам стоит.

Кажется, его отказ удивил её.

— Не очень на тебя похоже.

— Это ты на себя не похожа.

— Всего лишь новая причёска.

— Речь не о причёске.

Мэри гордо подняла голову и посмотрела на Рэла надменным взглядом, ничего не ответив. Он смотрел в ответ устало и равнодушно: был слишком разочарован в ней, а ещё не совсем трезв, чтобы переживать об этом. Он помнил каждое слово, которое говорил ей в Корроле. Но она сделала свой выбор и после того, что случилось, продолжила слепо работать на Тёмное Братство. Габриэль больше не обманывался насчёт неё. Он знал, что ради собственной цели Мэри готова идти по головам, и это отталкивало. Мэри хотела доказать что-то самой себе, пыталась выглядеть сильной и вести себя так, будто никакие чувства не могут её ранить. А Габриэль так не мог. В отличие от Мэри, он не отрицал, что Очищение что-то сломало в нём.

— Зачем ты приехал к Дафне? — этот вопрос прозвучал безо всякой заинтересованности.

Габриэль ответил так же безразлично:

— У меня к ней личное дело, касающееся только нас с ней.

— И это никак не связано с Семьёй?

Он усмехнулся тому, как пафосно и неестественно это слово прозвучало из её уст. Может, она сказала так из-за вышибалы, который мог слышать их разговор, а может пыталась вложить в это какой-то свой смысл.

— Никак.

— А ты сам-то с ней теперь связан? Что ты делаешь у Лашанса?

— Работаю над кое-чем, я не имею права это обсуждать. После я планирую уйти.

Габриэль видел, что её задело это. От былого высокомерия не осталось и следа.

— Куда?

— Я тебе рассказывал.

Он заметил растерянность Мэри. Она не помнила. Недовольная его каменной неприступностью, она встала и еле слышно прошептала:

— Всё-таки это не я изменилась. Это ты стал совсем другим.

— Недавние события на всех повлияли. Ты выбрала свой путь, я — свой. И они совершенно разные.

— Если передумаешь, то я в четвёртой комнате.

Мэри бросила на него ещё один странный взгляд, в котором можно было различить то ли жалость, то ли страх, и скрылась на лестнице. Габриэль за ней не пошёл.

Остаток ночи он просидел в таверне: разговорился с вышибалой, выпил с ним пару чашек чая, узнал последние новости о городе и его жителях, — а в предрассветном полумраке вышел на улицу и направился к дому Дафны, оставляя первые следы в свежем снегу. Брума ещё и не думала просыпаться. Было тихо, безлюдно, холодно. Кое-где затоплялись печи, и редкие строчки дыма прорезали тёмное небо серыми пятнами. По инеевым деревьям прыгали большие чёрные птицы, пытаясь выцепить зорким глазом что-то съедобное.

В столь ранний час Дафна уже не спала. На кухне колыхались всполохи ламп, и Габриэль видел её силуэт за тонкими светлыми шторами. Он постучал.

Когда дверь перед ним отворилась, он словно снова попал в то время своей юности, когда жил здесь. В доме пахло мандаринами, привезёнными в Бруму с юга, старыми книгами и магией, пряными сладостями, дорогим парфюмом Дафны. И сама Дафна выглядела такой привычной и домашней: в тёплой удобной одежде, сонная, с растрёпанными волосами, уставшая от дел при дворе графини.

Он спросил как ни в чем не бывало:

— Чего не спишь в такой час?

Дафна улыбнулась, позволила ему зайти. Наверное, ей уже тоже было непривычно видеть в этом доме Габриэля. Она сочла его вопрос шуткой и не стала отвечать. Мягко посмотрела в родные серые глаза, увидела в них что-то заметное только ей и нахмурилась.

— Ты выглядишь очень уставшим.

Рэл отчитался:

— Плохо сплю в последнее время.

Но Дафна на это не купилась и покачала головой.

— Нет, дело в чём-то другом. — И она заговорила о магии: — Ты будто опустошён?..

Габриэль хотел бы избежать этой темы. Он прошёл в дом и с интересом осмотрелся. Здесь мало что изменилось, разве что идеальный порядок, за которым Дафна всегда старалась следить, куда-то исчез: обеденный стол на кухне был завален бумагами, рядом стояла грязная чашка с недопитым чаем, на ковре разлилось уже засохшее тёмное пятно, появившееся, когда она случайно столкнула чернильницу. Странно, Рэл всегда думал, что она невыносимый педант, а ей, оказывается, весьма комфортно в беспорядке.