– Сука!

Быстро подскакиваю на заднем сидении автомобиля, не понимая, что происходит. Водитель отца с силой ударяет по рулю, после чего машину резко качает в сторону. Всегда сдержанный Дмитрий сейчас почему-то сильно взбудоражен, и я не понимаю, что происходит.

Быстро по сторонам осматриваюсь, видя быстро проносящиеся мимо нас деревья. На улице пасмурный день октября, и сквозь пелену густого тумана я отчетливо вижу ярко желтые фары сзади.

– Не переживайте, госпожа Озерова, сейчас оторвемся.

Мое сердце начинает быстрее стучать в груди от одного только понимания, что нас кто-то преследует прямо сейчас. Снова быстро назад смотрю, и на этот раз светящиеся фары уже намного ближе. Я отчетливее могу рассмотреть блестящий черный автомобиль и сидящие в нем огромные тени.

Тут же возвращаюсь на сиденье. Во рту становится сухо. Это какая-то ошибка. За нами никто не может ехать, так ведь?

Сильнее сжимаю ручку двери, стараясь хоть как-то успокоиться. Это какое-то недоразумение, вот и все.

Водитель разгоняет машину до предела, и я с ужасом вижу, что стрелка на спидометре уже перевалила за двести. От огромной скорости меня начинает подташнивать, однако даже сейчас наш преследователь никуда не делся. Он как хищник наступает, не отставая от нас ни на шаг.

– Илана, вы пристегнуты?

Коротко киваю. Что он задумал…

Дмитрий сильнее сжимает руль, и набирает еще большую скорость, однако в какой-то момент преследователь на черной машине обгоняет нас, и резко подрезает. Водитель тут же бьет по тормозам, и только чудом избегает прямого столкновения.

От неожиданности и жуткой скорости я больно ударяюсь головой о боковое стекло. Спасает только то, что я и правда оказываюсь пристегнута.

Перед глазами мелькают разноцветные мушки. Я вижу лишь, что наша машина съехала с трассы на обочину совсем рядом с той, которая нас подрезала.

Все происходит слишком быстро. Я даже опомниться толком не успеваю, когда вижу, как двери черного авто открываются, и из него выходит трое огромных мужчин. И идут они прямо к нам. У одного из этих амбалов в руке какой-то мешок. У второго…кажется, черный матовый пистолет.

Испуганно Дмитрия по плечу хлопаю, стараясь унять жуткий страх, который меня пленит.

– Пригнитесь быстро, и чтоб не видно вас было!

Хватаю ртом воздух. Да кто это вообще такие?

Тут же сползаю как можно ниже на сиденье, сливаясь с ним, но вскоре слышу резкий хлопок. В салоне пролетает битое стекло, и я не понимаю, что произошло. Лишь через секунду слышу крик водителя, который взялся за свою грудь и начал хрипеть.

Поднимаюсь на сидении и вижу алое пятно, которое быстро расползается по его белой рубашке.

– Илана, бегите!

От шока лишь прикладываю руку к губам. Это кажется страшным сном, который стал реальным. Я в ловушке и самое главное не знаю, кто эти опасные люди.

Тут же за телефон хватаюсь, начиная дрожащими пальцами набирать сообщение отцу, но не успеваю отправить ни слова. Дверь с моей стороны резко открывается, и у меня больно выбивают телефон из рук. От страха я чувствую сильную дрожь во всем теле, а еще невольно Дмитрия замечаю и, кажется, он не дышит. Боже!

Еще миг, и я слышу треск моего телефона. Кажется, его просто раздавили об асфальт.

Тут же ремень отстегиваю, и тянусь к другой двери, но сбежать мне никто не дает. Я даже толком рассмотреть ворвавшегося в салон мужчину не успеваю. От страха словно цепенею вся. Они не похожи на грабителей. Эти звери пришли убивать.

Открываю рот в немом крике, когда грубые руки больно хватают меня, и вытаскивают на улицу. В эту же секунду меня буквально скручивают как особо опасного террориста, блокируя любое движение, после чего надевают на голову черный отвратительный мешок.

Сердце стучит так быстро, что мне уже не хватает воздуха. Когда на голове оказывается мешок, я быстро теряю ориентацию, и не знаю, куда бежать. Кажется, мне холодно идет дождь, но я совсем не чувствую этого. Я слышу лишь адреналин и страх, который пульсирует у меня в висках.

Пытаюсь что-то сказать, но мои руки крепко заблокированы сзади, и никто меня не собирается слушать. Эти звери невероятно сильные, и церемониться тут никто со мной не спешит. Уже через мгновение у меня пропадает почва под ногами, когда они просто хватают меня, и бросают в салон автомобиля, с грохотом захлопывая его.

Я больно ударяюсь о твердый металл салона от небрежного броска, и тут же слышу, как взревел двигатель. От шока не могу плакать. Стараюсь мыслить рационально, но сейчас это вот вообще не получается.

Кажется, мои руки свободны, потому я тут же немного поднимаюсь, и неистово колочу по багажнику. Если бы я могла закричать, я бы сделала это, но сейчас могу лишь создавать видимость звуков.

Не знаю, сколько так бью по багажнику,  но ответа никакого нет. Вообще ничего. Никакой реакции. Вскоре слышу лишь громкую музыку, доносящуюся из салона.

Под этим ужасным мешком мне трудно дышать, так как материя очень плотная и практически не пропускает воздуха. Как ни стараюсь, не могу снять его с себя.  Эти сволочи завязали его каким-то тугим шнурком, поэтому у меня никак не получается его развязать. Хочется плакать, сильно, что я и начинаю успешно делать.

В голове вспышками последние минуты. Черная машина, трое неизвестных и Дмитрий. Господи, водитель же так и остался в машине. Он ранен, а я не успела вызвать скорую также, как не смогла сообщить отцу о случившемся кошмаре.

Постепенно паника накрывает меня своим черным крылом, и я что есть силы начинаю лупить по кузову машины, пока не чувствую сильную боль в ладонях. Я чувствую, как от слез уже насквозь промок этот мешок,  и теперь неприятно липнет к коже. Дышать становиться сложнее с каждой секундой, и вскоре, кажется, я отключаюсь.

Не знаю, как давно я пробыла без сознания и вообще не умерла в том багажнике, но прихожу в себя в каком-то темном помещении. На мне уже нет того жуткого мешка, поэтому я могу осмотреться по сторонам. Это похоже на сырой подвал, в котором совсем нет окон. Лишь одна тусклая люстра-тарелка прикручена к потолку горит и освещает стены цвета мокрого асфальта.

Я лежу на каком-то старом матраце, который уже хорошо набрался здешней сырости. Как только поднимаюсь, замечаю, что одна моя нога без туфли. Наверное, я потеряла ее, когда эти сволочи грузили меня в багажник.

Здесь холодно, а я в одном только простеньком голубом платье после учебы. Свое теплое пальто я оставила в салоне машины. Дмитрий вечно на всю мощность печку включает, чтоб я не мерзла, так что я надеваю пальто только по приезду домой. Сегодня же не успела его одеть. До дома мы не доехали, а когда чужие руки выволакивали меня из салона машины, про пальто вообще не думала.

Тело пробирает озноб. Обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Почему-то сильно стучат зубы. Неужели я настолько замерзла? Сколько я здесь нахожусь…

В голове роятся страшные мысли, и ни одна не оставляет меня в спокойствии. Нужно выбираться отсюда, немедленно, но что делать, что?

Телефон! Вот что мне надо. Тут же шарю руками по матрасу, но нигде не нахожу своей белой сумочки. Переворачиваю эту жуткую подстилку вверх дном, обхожу это помещение, но все без толку. Здесь нет никаких моих вещей и способа связи, а значит, отец до сих пор не знает, что со мной.

Провожу рукой по волосам. Моя коса распустилась, и теперь светлые волнистые локоны спадают на плечи. Гробовая тишина давит на голову. Господи, зачем меня забрали, кто эти люди?

Поднимаю голову, и вижу в дальнем углу металлическую дверь. Кажется, я сразу не заметила ее. Тут же подбегаю к ней и хватаюсь за ручку, но дверь оказывается заперта. Тут же колотить руками по ней начинаю, а после и каблуком от своей туфли бью с такой силой, что он ломается, с щелчком отлетая на пол. Нет-нет! Господи.