Джардир разобрал слова «шарум», «дама» и «один», прежде чем Инэвера сгребла кости. Шар’Дама Ка. Что это значит? Разумеется, чин не может быть Избавителем. Возможно, он как-то связан с Джардиром?

К удивлению Джардира, Инэвера снова встряхнула и бросила кости. Он не видел ничего подобного с той первой ночи в Лабиринте. Инэвера оставалась совершенно спокойна, как и положено дама’тинг, но ее выдало уже то, что она метнула кости во второй раз.

И в третий.

«Не знаю, что она видит, — подумал Джардир, — но ей хочется в этом увериться».

Он посмотрел на землепашца. Тот пристально наблюдал за происходящим, но было ясно, что он воспринимает его как примитивный ритуал, необходимый, чтобы попасть в Лабиринт.

«Ах, сын Джефа, если бы все было так просто!»

— Пусть сражается. — Инэвера достала из складок одежды глиняный горшочек, смазала рану чина вонючей мазью и перевязала чистой тряпицей.

Джардир кивнул. Он так и думал, что она ограничится простым «да» или «нет». Он вывел чина из комнаты.

— Хаффит, — окликнул он Аббана. — Скажи сыну Джефа, пусть начнет на стене. Поймает сетью алагай — сможет ступить в Лабиринт.

— Еще чего! — возмутился Хасик.

— Хасик, Эверам сказал свое слово, — отрезал Джардир, и воин умолк.

Аббан торопливо перевел. Чин фыркнул, как будто поймать воздушного демона сетью — невелика заслуга. Джардир улыбнулся. Похоже, он поладит с этим парнем.

— Возвращайся в дыру, из которой выполз, — велел он Аббану. — Сын Джефа, может, и достоин стоять на стене, но ты потерял это право. Ему придется говорить на языке копья.

Аббан поклонился и повернулся к землепашцу, объясняя. Чин посмотрел на Джардира и кивнул в знак того, что понял. Лицо его было мрачным, но глаза горели нетерпением. Он выглядел как даль’шарум на закате.

Джардир направился было на учебную площадку с остальными, но Инэвера придержала его за руку. Ашан и Хасик остановились и обернулись.

— Идите и попытайтесь научить чина нашим сигналам, — приказал Джардир. — Я скоро приду.

— Этот чин поможет тебе стать Шар’Дама Ка, — сказала Инэвера без обиняков, едва они остались одни. — Прими его как брата, но держи на расстоянии копья. Однажды тебе придется убить его, чтобы тебя признали Избавителем.

Джардир пристально смотрел в непроницаемые глаза жены. «О чем ты умалчиваешь?» — думал он.

На закате землепашец не выказал ни страха, ни трепета. Он стоял на стене во весь рост и с нетерпением смотрел на пустыню, ожидая появления врагов.

Поистине, он ничуть не походил на слабых недомужей севера, о которых Джардиру рассказывали на уроках. Как давно красийцы посещали зеленые земли и видели их жителей своими глазами? Сто лет назад? Двести? Кто-нибудь вообще покидал Копье Пустыни после Возвращения?

Два воина пересмеивались у него за спиной. Они были из племени Мехндинг, самого могущественного после Маджах. Мехндинги посвящали все свое время оружию дальнего боя. Они строили камнеметы и скорпионы, добывали камень для катапульт и изготавливали жала скорпионов — огромные копья, способные пробить броню песчаного демона с тысячи футов. С копьем они обращались не так искусно, как другие племена, но их слава не знала границ, поскольку мехндинги убивали больше алагай, чем Каджи и Маджах, вместе взятые.

— Интересно, сколько он протянет, прежде чем его прикончит алагай, — заметил один мехндинг.

— Наверняка обгадится и пустится наутек, едва они встанут, — засмеялся другой.

Землепашец посмотрел на них. По его лицу было ясно — он понял, что над ним смеются, но северянин снова вперил взгляд в колышущиеся пески, не обращая на воинов внимания.

«Он принимает боль, когда видит цель», — подумал Джардир, вспомнив, как над ним издевались в первую ночь в Лабиринте.

Джардир подошел к насмешникам.

— Солнце садится, а вам больше нечего делать, кроме как высмеивать собрата по оружию? — громко спросил он. Все на стене повернулись к ним.

— Но, шарум ка, — возразил один воин, — он же всего лишь дикарь!

— Дикарь, который смотрит на врага, в то время как ты потешаешься у него за спиной, как хаффит! — возразил Джардир. — Еще одно слово, и я отправлю тебя в шатер дама’тинг учиться вежливости.

Он говорил спокойно, но даль’шарум отпрянул, как от удара.

Внимание Джардира привлек крик землепашца. Чужак стучал копьем по стене и что-то вопил на своем гортанном наречии. Он указал на пески, и Джардир внезапно понял, в чем дело.

Вставали алагай.

— По местам! — приказал он, и мехндинги снова повернулись к скорпионам.

Поле боя озарили огни масляных факелов, многократно отраженные в зеркалах. Для смертоносного искусства мехндингам требовался свет.

Землепашец внимательно наблюдал за расчетом скорпиона. Один воин заводил пружины, другой устанавливал жало на место. Третий целился и стрелял. На все про все у мехндингов уходили секунды.

Первое жало пронзило песчаного демона. Землепашец закричал от радости и выбросил кулак в воздух, совсем как Джардир, когда впервые увидел гибель демона най’шарумом.

«На севере нет скорпионов», — запомнил на будущее Джардир.

Гудели жала. Пращники таскали огромные камни, обрезали веревки противовесов и метали снаряды в растущие ряды алагай, убивая тварей поодиночке и скопом.

Но, как всегда, они словно изымали песчинки из бархана. Огненные и воздушные демоны исчислялись десятками, зато песчаные накатывали сокрушительным шквалом, который мог стереть с лица земли целую гору.

Мехндинги встали широкой дугой у великих ворот Лабиринта, готовясь распахнуть их. Когда алагай заняли нужные позиции, Джардир махнул най’шаруму, и тот извлек из Рога Шарак долгую чистую ноту. Ворота отворились почти в тот же миг. Самые старые воины племен стояли перед воротами, колотили в щиты и насмехались над демонами, подстрекая их пуститься в погоню.

Их слава не знала границ. Даже землепашец что-то выдохнул с благоговением.

Алагай завизжали и бросились в Лабиринт. Наживки улюлюкали и бежали, заводили демонов все глубже в извивы Лабиринта, где поджидали в засаде соплеменники воинов.

Через несколько минут Джардир дал сигнал закрыть ворота. Скорпионы очистили путь, и створки захлопнулись с оглушительным грохотом.

— Неси сети, — велел Джардир най’шаруму. — Мы пройдем в Лабиринт и испытаем землепашца в деле.

Но мальчик не пошевелился. Джардир с раздражением взглянул на него. На лице най’шарума был написан неприкрытый страх. Джардир обернулся и увидел, что многие из его воинов тоже застыли на месте.

— Что вы… — Он осекся, увидев в свете масляных факелов алагай, скачущего по дюнам к городу.

Но то был не обычный демон. Даже издали Джардир видел, насколько он огромен. Песчаные демоны были крупнее своих огненных и воздушных собратьев, если не считать крыльев последних, но даже песчаные демоны не превосходили размером человека и бегали на четвереньках, как собаки, достигая не больше трех футов в холке.

Незваный гость стоял на задних лапах, соединенных костным гребнем, и был более чем вдвое выше самого рослого мужчины. Даже его шипастый хвост был, похоже, длиннее человеческого роста. Рога его походили на копья, когти — на ножи мясника, черный панцирь был толстым и прочным. Одна его лапа была обрублена по локоть — такой дубинкой легко раздробить череп воину.

Джардир не подозревал, что демоны бывают такими большими. Его люди застыли на месте то ли от страха, то ли от удивления. Только землепашец, похоже, не удивился. Северянин с неприкрытой ненавистью пристально смотрел на великана.

Но почему? Вряд ли чудовище случайно пришло в ту же ночь, когда чин явился на порог его дворца, умоляя позволить ему воевать. Чем он связан с этим демоном?

Джардир горько пожалел, что не знает варварского языка землепашца.

— Чего ждете? — рыкнул он расчетам скорпионов. — Алагай есть алагай! Убейте его!

Воины стряхнули оцепенение и поспешно повиновались. Землепашец сжимал кулак, пока они целились и стреляли в великана скорпионьими жалами — массивными копьями с тяжелыми металлическими наконечниками. Копья взмывали высоко в небо и с сокрушительной силой поражали цель по дуге.