Герои этой книги — журналисты-инвестигейторы, или, если перевести на русский — расследователи.

Они работают в петербургском Агентстве журналистских расследований под названием «Золотая, пуля». Как и в предыдущих пяти книгах из этой серии, сотрудники «Золотой пули» распутывают криминальные истории и при этом сами вечно во что-то впутываются. Жизнь сталкивает их с разными персонажами криминального Петербурга — от мелких аферистов до авторитетных воротил бизнеса. Возглавляет «Золотую пулю» журналист Андрей Обнорский, знакомый нам по романам Андрея Константинова и телесериалу «Бандитский Петербург».

Каждый из сотрудников агентства рассказывает свою историю от первого лица.

На всякий случай еще раз напомним: все в этой книге — вымысел, агентства под названием «Золотая пуля» не было и нет. А если все же кто-то покажется вам узнаваемым — делайте выводы.

"Шаховский Виктор Михайлович (кличка Шах), 31 год, корреспондент репортерского отдела. По некоторым данным, в начале 1990-х годов входил в бригаду рэкетиров, базировавшуюся в гостинице «Речная».

С 1996 года занимался собственным бизнесом. В феврале 1998 года неустановленными лицами был взорван принадлежащий Шаховскому «мерседес».

В апреле 1998 года Шаховский В. М. предложил свои услуги «Золотой пуле». Установленный для него руководством Агентства полугодовой испытательный срок прошел без эксцессов.

В коллективе Агентства поначалу имело место неоднозначное отношение к Шаховскому, бывшие сотрудники правоохранительных органов выражали ему недоверие, однако Шаховский продемонстрировал высокий профессионализм во время журналистских расследований и заслужил авторитет у своих коллег по работе…"

Из служебной характеристики

«Кто придумал, скажи, эти пробки?…»

На волнах «Радио Балтика» таким вопросом задавалась и, похоже, не находила ответа юная поп-звезда.

Кстати, ее имя у меня устойчиво ассоциировалось с названием некогда весьма популярной бормотухи молдавского происхождения, которая по тем деньгам стоила не то два, не то три рубля. Помнится, в далекие школьные годы со знакомства именно с этим напитком я приобрел свой первый алкогольный опыт (и, как следствие, вроде бы и сексуальный).

Я сидел за рулем своей старенькой, видавшей виды «лохматой» «Нивы», со всех сторон зажатый ей подобными, и, напротив, совершенно бесподобными тачками, и медленно, в режиме «старт-стопа» продвигался в направлении Агентства. С тех пор, как наш президент зачастил на историческую родину, перемещаться по городу на машине стало уделом людей с исключительно крепкими нервами.

Остальные, не выдерживая, сдавались, бросали свои авто на стоянках, в гаражах и обреченно спускались в метро. Благо там пока еще движение не перекрывали.

Вот и сегодня мне пришлось добрые полчаса простоять на подступах к Московскому проспекту. После того, как кавалькада президентских машин соизволила пропорхнуть мимо нашего перекрестка, озверевшие водители, словно сорвавшись с цепи, бросились с места в карьер, создавая тем самым новые заторы и пробки.

Окончательно добивала жара. По городу уже поползли неимоверные слухи о том, что нынешнее июньское солнце также является заслугой людей из президентской охраны. И, между прочим, многие этому искренне верили.

От какофонии клаксонов, водительского мата, от нестерпимой духоты и угарных выхлопов у меня резко закололо в затылке. После того нехилого удара, который привел меня в психушку, головные боли стали появляться все чаще. Я уже начал подумывать о том, чтобы записаться на прием к жене Спозаранника — вдруг после сотрясения не все мои мозги встали на место и теперь время от времени сигнализируют об этом?

«…А сейчас информация для автолюбителей: в настоящее время затруднено движение в оба конца по улице Садовой на участке от Невского проспекта до Литейного моста. Крупная пробка на Московском проспекте от Загородного проспекта до Сенной площади…» Вот спасибо тебе, родная, утешила. ю Как же меня все это задолбало!

Нет, нужно что-то делать! А именно: немедленно выпить рюмочку или две коньяку — в подобных случаях мне иногда это здорово помогает. Но если Обнорский учует запах, могут возникнуть проблемы. Пожалуй, придется ограничиться чашкой крепкого кофе.

Я запоздало включил «поворотник», ловко протиснулся в крохотное пространство в правом ряду и, сопровождаемый визгом тормозов и угадывающимся матом водителя шедшего сзади «опеля», прошмыгнул на Загородный. В откровенный гадюшник идти не хотелось, а на престижный шантан денег уже не хватало. А ведь были времена, когда я мог себе позволить ужин на двоих, при свечах, да не где-нибудь, а в «Астории»! Но… те времена накрылись тем же местом, каким накрылся и мой «мерседес».

Задержавшись на светофоре у Витебского вокзала, я высмотрел доселе неизвестную мне точку. Помнится, раньше здесь была типичная разливуха, но теперь здесь что-то вполне пристойное — не то кафе, не то бистро.

Название «Плакучая Ива» показалось мне весьма симпатичным и остроумным.

К сожалению, интерьер заведения ничем не напоминал одноименный ресторан, в котором Семен Семеныч Горбунков накачивался водкой с пивом и пел песню про зайцев. Небольшой пустынный зальчик из пластика, искусственные пальмочки, по-европейски чистенько и практично, но, как говорится, «не радует». Бармен, молодой парень лет двадцати, похоже, был начисто лишен чувства юмора. На мой вопрос «не зовут ли его Федей?», он на полном серьезе сообщил, что его имя Сергей, а Федор, его сменщик, будет работать завтра.

— Жаль, а мне хотелось заказать у Феди дичь.

— Дичи нет, — доверительно поведал Сергей. — Есть гамбургеры, пицца, из первых блюд только солянка.

Но солянку нужно ждать.

— Увы, мне хотелось бы именно дичь. Причем дичь жареную, чтобы она не могла улететь.

Похоже, только сейчас до Сергея дошло, что я пытаюсь острить, и он сотворил на своем лице нечто, напоминающее улыбку. Мне стало скучно. Я заказал двойной крепкий кофе и занял место за столиком у окна.

А там, за стеклом, сновали люди.

Изредка летящей, вышедшей из мая походкой, проносились юные создания в коротеньких юбочках и в не менее легкомысленных маечках. Не спеша направлялись на работу представители вокзальной бомжово-нищенской братии. Подозрительно озираясь и вращая головой чуть ли не на все сто восемьдесят градусов, прошмыгнул пацаненок лет десяти-двенадцати, на какое-то время задержавшись у моей машины. Чего ему было там нужно — я разглядеть не успел, поскольку принесли кофе.

Кофе, надо признать, был неплохой (впрочем, и стоил он не так уж и дешево), но желаемого облегчения не наступило. Нет, все-таки коньяк и кофе. — это две большие разницы. Расплатившись, я покинул отнюдь не веселую, а потому вполне соответствующую своему названию «Плакучую Иву», вышел на улицу и забрался в машину. В это время проходивший мимо мужик постучал мне по стеклу и весело сообщил:

— Эй, шеф! А переднее колесо-то у тебя, того… — после чего довольный отправился дальше.

Я вылез и смог убедиться, что самые худшие подозрения оправдались.

Сначала было слово. Это было длинное, витиеватое слово, состоящее из междометий, полуфраз, вычурных предложений, слившихся в единый контекст и заканчивающихся сочетанием «…твою-бога-душу-мать!». На какое-то время оркестр молоточков в голове даже прекратил свою дробь, видимо, обалдев от моего красноречия. Выдохшись, я уселся на капот и обреченно закурил.