— Больше не убежишь, Дерзкая, — предупреждает он, прижимая меня к тому самому, до чего мне уже не терпится добраться.

— Больше не собираюсь, — обещаю и в доказательство своих слов осторожно касаюсь пряжки ремня. — Знаешь, я тоже люблю открывать подарки.

— Я в этом даже не сомневался.

Прикосновения к возбужденной плоти отзываются во мне сладкой дрожью. Закусив губу и глядя ему в глаза, стягиваю ремень, медленно веду вниз молнию ширинки, дразня его и лаская сквозь ткань — последнюю преграду между нами.

Дыхание Темного учащается, глаза начинают закрываться. Мне хочется дать ему больше и в то же время не хочется торопиться, растянуть эти мгновения между нами. Нашего второго «первого» раза.

Теперь все будет иначе.

Прикрыв глаза, Темный сквозь зубы выдыхает:

— А я ведь не железный, Дерзкая. Доиграешься…

С его губ срывается стон, когда мои ласки становятся смелее, а от желания уже темнеет в глазах.

— Предлагаю продолжить играть в бассейне.

Я погружаюсь в воду, и Темный, быстро раздевшись, ныряет следом.

Ксанор

Оказывается, даже в тридцать лет еще случаются чудеса. В моем случае — это Кара. Соблазнительное такое чудо с острым язычком и настоящим произведением искусства за спиной. Не будь я настолько заведенный, просто стоял бы и смотрел, как на полотне ее крыльев золото смешивается с тьмой.

Говорят, на огонь можно смотреть вечно. Про огонь не знаю, а вот на Кару де Ларра — запросто. Вечность или даже, может, чуть дольше. Все равно будет мало.

Боги, она ослепляюще прекрасна!

Призывно вильнув попкой, от одного вида которой у меня уже все готово, она снова сбегает. В бассейн, где я быстро ее догоняю. Притягиваю к себе, представляя, как буду ласкать и сводить ее с ума.

До утра.

Не уверен, что до завтрашнего. Возможно, мне понадобится недельный отпуск. Нам обоим.

— Ты что творишь, Хорос?! — Кара бьет меня по рукам, заметив, как тьма, соскользнув с пальцев, разъедает кружево ее бюстгальтера, открывая моему восторженному взгляду острые розовые вершинки.

Не терпится поймать губами каждую.

— Не хочу терять время. Даже секунды, Дерзкая.

То же самое я проделываю и с оставшейся «оберткой» своего «подарка» — последней преградой на пути к счастью.

— Этот комплект стоил целое состояние! — негодование обрывается, сменяясь сдавленным стоном, когда я добираюсь до самой чувственной точки на ее теле и как музыкант на совершенном инструменте начинаю играть свою музыку.

Надеюсь, ей со мной так же хорошо, как и мне с ней.

— Куплю тебе новый. Но без белья ты мне нравишься больше.

Ее губы, сладкие и податливые, послушно раскрываются под моим напором. Этот поцелуй, ее запах уносят меня в другую реальность, где я уже почти владею своей девочкой. Главное, не терять голову и действовать осторожно.

Если это ее первый раз, я не хочу сделать ей больно.

— Напомни тебя уволить, Дерзкая.

Ее всхлипы — лучшая для меня мелодия, а несмелые прикосновения нежных пальчиков сильнее любого наркотика. Почувствовав, как она уже вовсю меня изучает, прикрываю глаза и сквозь зубы выдыхаю.

Не фея, а садистка.

— Это так ты благодаришь меня за прекрасно организованный день рождения? — Словно издеваясь, она ускоряет ритм, рискуя закончить все еще на этапе прелюдии.

— Я тебя отблагодарю по-другому и, боюсь, в офисе после сегодняшнего мне тоже захочется постоянно тебя… благодарить.

Скользнув по моей груди своими божественными пальцами, Кара обвивает меня за шею и с улыбкой отвечает:

— Помню, помню, у тебя ведь правило: никакого секса на рабочем месте.

— С тобой, Дерзкая, к Йоргам летят все правила.

Не знаю, можно ли кончить от поцелуя, но кажется, с ней все возможно. А я сейчас пошлю свой контроль к Йоргам, иначе на поцелуе все реально и закончится.

— Готова?

Ловлю ее взгляд, смотрю в шальные, горящие страстью глаза и понимаю, что все — пора. Подхватываю под бедра и, не отрываясь от своего наркотика, осторожно ее заполняю. Тьма, подхватив, опрокидывает нас на подушки дивана, и уже там, накрыв ее собой, я отдаюсь во власть новых, неизведанных ощущений.

С ней все по-другому. Острее, ярче, сильнее.

Незабываемо.

И все-таки я у нее не первый…

Эта мысль немного портит очарование момента, но надолго в голове не задерживается. Вскоре там ничего не остается, кроме чистого, ничем не замутненного удовольствия. Что же касается того мудилы, ставшего ее первым мужчиной… Потом найду и как минимум врежу, а сейчас просто буду наслаждаться своим совершенством.

Рывок, еще один, смешанный со стоном крик… уже не важно — ее, мой, и я достигаю своего пика. Вместе с Дерзкой. Той точки невозврата, преодолев которую понимаешь, что тебе больше ничего не надо.

Только держать в руках свою фею и вместе с ней ловить это ни с чем не сравнимое наслаждение.

Кара

Утром мне одновременно и хочется вставать, и не хочется. С одной стороны, надо бы уйти сейчас, пока не проснулись соседние виллы и меня не увидели сбегающей от Темного во вчерашнем прикиде.

Вчера на празднике мы вели себя более чем прилично, и я не хочу, чтобы ходили слухи, что у Хороса интрижка с помощницей. Банальный служебный роман, ничего не стоящий и ни к чему не обязывающий.

Может, и правда будет лучше уволиться? А то мы действительно работать в Скайоре не сможем.

Хотя с другой стороны, кого он возьмет на мое место? Я согласна на Урсулу или на какую-нибудь сонору за девяносто. Ну ладно, за пятьдесят тоже можно. Но все остальное…

Нет, лучше пока продолжу работать.

Темный спит, заложив одну руку себе за голову, а другой обнимая меня. Надо бы подняться осторожно, но все еще не хочется. Я готова долго, очень долго им любоваться и просто вслушиваться в его дыхание.

А потом мы бы могли вместе искупаться.

Обрушив на себя ледяной водопад, мысленно приказываю себе успокоиться. Хорошего понемногу. Вчера поплавали; вечером, когда вернемся в столицу, может, тоже. В его квартире, подальше от всех любопытствующих.

Если Рен узнает, что я не ночевала в своем номере…

Мысль о брате заставляет ускориться. Осторожно выпутавшись из объятий Темного, соскальзываю с кровати, на которой вчера все продолжилось. И если сейчас не сбегу, продолжится и сегодня. Вспоминаю, что белья нет — можно и не искать. А брюки и жакет остались возле бассейна.

Так, где тут у Хороса гардеробная? Не могу же я выходить наружу голой.

Пока я оглядываюсь в поисках какой-нибудь футболки или рубашки, Темный просыпается.

— Только не говори, что собираешься уходить.

Я медленно оборачиваюсь, виновато улыбаюсь:

— Я обещала Рите вместе позавтракать. К тому же нужно провожать гостей, проконтролировать, чтобы все везде было в порядке и…

Темный закатывает глаза:

— Я тебя точно уволю. А Флорес может и сама позавтракать.

Я возвращаюсь к кровати, потому что понимаю, что уйти без поцелуя просто не в состоянии.

— Можем вместе пообедать. И поужинать. И вообще…

— Переезжай ко мне.

Он произносит это так спокойно и уверенно, словно уже успел все обдумать и взвесить. А я… А я стою и хлопаю глазами.

Такого поворота, если честно, я не ожидала.

— Предлагаешь продолжить миграцию?

— Предлагаю поселиться там, где тебе рады и где каждую ночь я буду делать с тобой…

— Вот только не начинай! — быстро перебиваю, замечая, как в серых глазах появляется уже знакомый опасный блеск, не сулящий мне ничего хорошего. Вернее, много-много хорошего, но сейчас на это нет времени! — И что значит: где тебе рады? То есть все это время я стесняла Элению и твоего брата, и ты мне об этом только сейчас рассказываешь?

Я спешу отстраниться, пока меня не опрокинули на кровать и не подмяли под себя как вчера. Тогда уже точно гостям придется разлетаться без прощальных расшаркиваний, а элита Грассоры в большинстве своем как маленькие дети. Не хочу, чтобы Флорес потом приносила мне сплетни о том, что я невоспитанная нахалка, не обсиропившая напоследок жену какого-нибудь политика или десятую любовницу какого-нибудь высшего.