Балдуин рассматривает лёгкий свитер и старые папины джинсы, приставляя их к своим ногам. По его выражению лица понятно, что шмотки не супер, однако он хотя бы старается выглядеть благодарным, чего нельзя сказать о Терезе. Темноволосая сканирует глазами мою кофту горчичного цвета с длинными рукавами и кривит недовольно сухие губы, наклонив голову набок.

– Это цвет твоего переваренного завтрака?

Другого и не стоило ожидать.

– Я знала, что тебе понравится, – беззаботно отвечаю ей, доставая темно-синие джинсы, – и это примерь. Если не подойдут, принесу другие.

Тереза ничего не отвечает и садится за стол, доставая со дна пакетов фастфуд. Услышав потрясающий запах, мой желудок издал неприятные звуки, от которых хотелось бежать прочь или напялить на голову пакет, чтобы скрыть покрасневшие от стыда щеки.

– Спасибо, Марго. А на Теру не обращай внимание, она плохо сходится с людьми. Нам это понадобится, но, к счастью, последние хозяева оставили здесь свои вещи и даже украшения. Мы, можно сказать, живём в шоколаде, – улыбнулся Блэк и убрал мои подарки в сторону.

Я лишь добродушно улыбнулась и спрятала вещи.

На этом «модная» минутка завершилась, теперь пришёл черёд серьёзного часа.

Мы с Биллом сидим напротив ребят, а между нами, на прозрачном столе, уместилась еда: начиная с гамбургеров, заканчивая пиццей и жареными рёбрышками. Тереза, словно лет двести не брала ничего в рот, жадно облизывает свои длинные музыкальные пальцы, испачканные маслом от мяса и довольно стонет. Видно, превращение забрало много её сил, нужно восстанавливаться.

– Итак, – откашлялся Билл, оторвав хмурый взгляд с горы косточек на тарелке оборотня, – кто вы такие?

Немедленно добавляю к вопросу брюнета свой:

– И кто такие эти охотники?

Слова повисли в воздухе. Мы ими дышим. Балдуин, подняв взгляд в первую очередь на меня, растягивает уголок рта в кокетливой полуулыбке и назло молчит. Играется. Только сейчас позволяю себе разглядеть этого странного парня повнимательней: волосы его чёрные, сродни замыслам грешника, кожа светлая, шёлковая. Лоб большой и благородный, без лишних излишеств; единственное, когда он хмурится или сбрасывает брови вверх, лишь тогда появляются морщинистые складки. Нос прямой, острый, брови густые, скулы четко выражены, особенно в полумраке; глаза и небольшие, и немаленькие, с слегка нависшим веком. Окрас их странный… вчера мне показался один цвет, а сейчас они голубые с карими крапинками.

– Начнём вот с чего… – облизал Блэк свои розовые губы. – Я – чернокнижник и чародей.

И тут мое сердце чуть было не рвануло. Невесомость… В горле дыхание сперло. Я резко вскочила изо стола и с выпученными глазами уставилась на темноволосого мага. От моей реакции Билл в сию секунду оживился, с тревогой поглядывая то ли на меня, то ли в сторону чародея. Чернокнижник. Боже, с ума сойти!

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?! Ты – тёмный маг, а с такими, как ты, у меня нет общих дел! – закипела я, до боли в костяшках сомкнув кулаки.

Виски неприятно пульсируют.

– Так я и знал. Гниль снаружи, быть может, спрятать можно, а вот гниль внутри, не вымыть никогда, – заключил Хофер, самодовольно фыркнув.

Он прожигает двоих волчьим взглядом и хочет уже обратиться, как тут Балдуин говорит:

– Друзья, прошу, прекратите делать поспешные выводы. Будь я злодеем, то убил бы тебя, Марго, сразу и присвоил бы всю твою силу себе, – его глаза, словно зеркала. Чистые-чистые, – да, я чернокнижник, но темная магия – не признак зла. Просто таков мой способ колдовства.

Хофер недоверчиво наклонил голову и прищурил глаза, потому что не верит. А я? Стоит ли мне довериться тому, кого мы, светлые ведьмы, обязаны избегать, а желательно уничтожать?

Правда это или очередная ложь?Бабушка говорила, что темные ведьмы и маги никогда не делают ничего хорошего. Они связываются с вампирами, колдуют для них и всегда ищут себе выгоду. Я не знаю кому верить. Сесилия, помнится, не раз мне лгала, возможно, и здесь таится ложь. Может, она это сказала, чтобы уберечь меня… Черт подери, я без понятия! Аж волосы на голове готова рвать.

Балдуин Блэк замечает мое растерянное выражение лица и мягко добавляет:

– Марго, не магия определяет зло ты или свет, а сам человек. Можно пользоваться темными силами во имя добра. Неужели тебе об этом не было известно?

Тереза посмотрела на меня исподлобья, но не со злобой, а скорее с усмешкой.

Я в замешательстве, честное слово. Черт, как же сейчас мне не хватает бабушки, её наставлений и помощи. Моё сердце тоскует по ней, нет сил отпустить Сесилию, потому что не хочу! Все, кого я люблю, рано или поздно покидают меня. Это чертовски больно, потому я боюсь привязываться к людям. Быть может, смысл любви заключается не в близости, а в умении отпускать? Внезапно Билл начинает смеяться и качать головой, отчего кажется, точно он лишился рассудка.

– Ты хитрее, чем кажешься, – говорит он магу, – думаешь, мы поверим тебе?

– У вас нет другого выхода, – выдохнул Балдуин, выпрямив плечи, – понимаю. На вашем месте, я бы тоже себе не доверял. Это нормально, но скоро вы поймёте, что мы вам не враги.

Хочу было вставить слово, но…

– Говори за себя, – дерзко выплевывает яд Тереза, смотря прямо мне в глаза, – она для меня ничто. И защищать я её от охотников не собираюсь. Пусть прикончат её, тогда, быть может, это кровопролитие прекратится.

Да уж, не знаю кто больше выносил мне мозг: покойная Урия Хофман или эта дворняжка?

Наш зрительный контакт продолжается уже достаточно долго, и кажется, будто в помещении, над нашим столом, появилась грозовая туча, издающая глухие звуки и пуская языки пламени. Спазм в животе усиливается, как и, собственно, желание поставить оборотня на место раз и навсегда.

Перевожу стальной взгляд на непоколебимое лицо чернокнижника, набрав побольше воздуха в рот.

– Надеюсь, я не пожалею о своём решении. Если вы меня обманете, я вас убью и глазом не моргнув, – процедила сквозь стиснутые зубы я, оттого послышался их неприятный на слух скрежет.

В груди утихает жар, кровь больше не стучит в висках. Вдох. Выдох.

Билл кладёт свою руку на мою ногу и сжимает её, как бы говоря «я рядом, все будет хорошо». Наконец-то, тишина.

– Люди всегда боялись нас. И ненавидели. Но разница в том, что были и добрые существа, а люди ненавидели всех одинаково. Кто-то прятался и сбегал, а кто-то отлавливал таких, как мы и уничтожал, – завораживающим тоном принялся рассказывать Балдуин, – впервые про охотников услышали в тысяча пятьсот сорок восьмом году. Люди путешествовали от одной земли к другой, делали много открытий, в том числе и знакомились со странностями нашего мира. Ходили разные байки. Какие-то племена превращавшись в животных, другие же, кочевники, могли голыми руками перебить целую стаю буйволов, но боялись солнца, а третьи же насылали чуму и могли управлять погодой. Таких страшились, обходили стороной, не признавали. И тогда появилось они – охотники. Охотники являются не простыми смертными. Эти люди заключили сделку с одной ведьмой местного племени, с женщиной, практиковавшей магию вуду. Если она даст им силу убивать и забирать магию сумеречных существ, то люди не тронут её племя и потомков. Обладая могущественной силой, ведьма исполнила волю людей, и появились монстры куда хуже нас. Их становилось все больше и больше: создавались семьи, разрастались селения, города… Им с детства внушают, что мы – безжалостные монстры. Нас нужно убивать. И повезло тем, кто никогда не встречал их на своём пути, а кто встречал, того ждала неминуемая смерть.

Во рту стало резко сухо. Слушая рассказ мага, мы с Биллом десять раз менялись в лице. Видно, охотники могущественные существа, от которых лучше держаться на расстоянии. И эти самые «могущественные существа» желают моей смерти. Повезло же мне!

– Что-то здесь не так. Не верю в их неуязвимость. Они правда такие непобедимые? – облокотился на спинку стула Хофер, вытянув руку в сторону, слегка касаясь моей спины.