Ведущий хирург госпиталя в Хмельниках – заслуженный врач Татарской республики – М. И. Иевлев. Он хорошо знаком с нашими методами – местной анестезией, новокаиновой блокадой и лечением гнойно-воспалительных процессов и ран масляно-бальзамической повязкой. Сам он отлично оперирует, работает не покладая рук. Хирургическая сестра – в пару ему – быстрая, энергичная.

Брожу по территории штаба. Двое каких-то мальчиков ползают по земле, собирая остатки еды. Жалко детей, они самые беспомощные и пожалуй, самые несчастные во время войны.

Сегодня для усиления нашей охраны пришли два тяжелых танка.

Впервые увидел, как они ломают деревья.

Удивительный у нас народ! Некоторые разговоры прямо поражают. «Ну что же, окружат – пойдем в партизаны». В этих «партизанских» настроениях кадровых командиров мне видится какая-то слабость. Но вместе с тем есть в них, бесспорно, свидетельство силы. Никто, даже в самом тяжелом положении не помышляет о сдаче в плен, не боится невзгод, а самое главное – никто не сомневается, что в конце концов мы одержим победу.

Начались проливные дожди. Наш шофер все время проверяет и чинит машину. В нынешнем положении очень важно, чтобы она всегда, была наготове. Артиллерийская стрельба становится все слышнее. Немцы явно нас обходят, а мы все ждем приказа из штаба фронта. Вечером решили госпиталь из Хмельников со всеми ранеными передислоцировать в Казатин, а на его месте развернуть другой, только что прибывший.

11 июля

Всю ночь лил сильный дождь. Спрятаться от него в лесу негде. Стояли под соснами, и только к утру, когда дождь немного утих, мне удалось улечься с краю в забитую спящими людьми машину и немного вздремнуть.

Утром выяснилось, что получен приказ наступать; соседняя 6-я армия должна отбивать Бердичев. Что из этого выйдет, кто знает? Многие в штабе после дождливой ночи простудились, от сырой грязной воды у всех болят животы. Поехал с Дегтяренко в Хмельниковскую больницу. Стоявший здесь госпиталь уже передислоцировался в Казатин, а тот, который должен был его заменить, все еще располагается в лесу. В больнице много раненых, и число их непрерывно растет. Два врача сбиваются с ног, но обслужить всех, конечно, не в состоянии. Кстати, врачи эти отстали от своих медсанбатов, в числе многих других, потерявших связь со своими частями. Происходит это обычно во время налетов вражеской авиации на наши отступающие колонны. Люди разбегаются, теряют ориентиры, некоторые отстают и не находят своих ушедших вперед или в сторону частей.

Послали за начальником того госпиталя, который должен здесь развернуться. Он отсиживался в лесу, мотивируя свое бездействие тем, что «разбежались санитары». Приказали ему вывести госпиталь из леса, развернуть его и приняться за работу, предупредив, что через два часа проверим выполнение приказа и, если ничего не будет сделано, отдадим его под суд.

Из Хмельников поехали с Дегтяренко во второй эшелон штаба. По дороге пришлось принять участие в сборе отставших. Из них формируют отдельные отряды и отправляют обратно на фронт.

Любопытно, что подавляющее большинство их с винтовками. Это важный психологический момент. Он свидетельствует о том, что эти люди не отчаялись после первых военных неудач. Об этом говорит и тот факт, что они охотно возвращались на фронт.

Результаты боев 6-й армии за Бердичев пока еще неизвестны. Порядка в частях мало. Сказывается это, конечно, и на медицинских учреждениях. Объем хирургической работы некоторых наших ППГ из-за, самовольных действий начальников госпиталей едва ли не меньший, чем в ПМП, с шоком и кровопотерей борются плохо, даже противостолбнячная сыворотка не вводится. Я отлично понимаю, что на войне объем медицинской помощи часто зависит от поведения противника, но трусы и нестойкие люди готовы опустить руки и отказаться от оказания медицинской помощи уже при первом намеке на опасность.

Получили известие, что наши госпитали на конной тяге, вышедшие из Проскурова, только сейчас добрались до Казатина. Части маневрируют быстро, а госпитали передвигаются на лошадях, всегда приходят с опозданием. Сегодня выяснилось, что начальник одного из таких госпиталей самовольно отправился со всем персоналом в Киев на «деформирование».

Ночью холод, днем жара. Грязь вокруг невообразимая. У всех нас чешется тело. Изредка совершаю короткие прогулки, с горечью глядя на поля, расстилающиеся вокруг. Пшеница великолепная, и все это достанется немцам.

С воздуха, нас не беспокоят. Интересно, что происходит на других фронтах, что в Киеве, Ленинграде, Москве? На войне ведь часто не знаешь о происходящем в мире. Лежу на плащпалатке в лесу, смотрю на землю. Муравей несет другого. До чего трогательно. Нам бы у них поучиться… А может быть, он его сожрать хочет? Кто знает?

Вечером выяснилось, что поездка наша в Хмельники дала результаты. Госпиталь, наконец, вышел из леса и развернулся.

12 июля

Ночь прошла спокойно. Спали на земле. У многих начались поносы – не мудрено, ведь кормят почти одной свининой. Коров можно перегонять, а свиней приходится перевозить, но транспорта нет и их режут сотнями.

Утром летал какой-то самолет со странным, как бы раздвоенным хвостом. По-видимому, разведчик. Кругом сильная канонада. Одни предполагают, что это бомбежка Казатина, другие – что наши освобождают Бердичев. Позднее узнали, что, несмотря на сильный нажим наших частей, Бердичев все еще в руках немцев.

Радостное сообщение! Части нашей армии захватили штаб немецкой дивизии.

Снова поехали с Дегтяренко в Хмельники, в госпиталь. Я вошел в перевязочную, где работали молодые врачи. Выяснилось, что многие не умеют даже правильно подвязывать косынки при ранении рук и вообще плохо знакомы с травматологией и военно-полевой хирургией.

Говорят, что сестра Хмельниковской больницы отдает раненым свои личные вещи: чайники, стаканы, ложки… Вот ведь какая! И таких у нас большинство. В госпиталь привезли «пополнение» – раненых из MCБ, а между тем здесь не хватает перевязочных средств, новокаина, сыворотки, дистиллированной воды, а главное – машин для эвакуации раненых. Им иногда приходится проделывать огромный путь на случайном транспорте. Сюда, в Хмельники, например, однажды привезли раненых из-под Перемышля. Все с повязками, наложенными сразу после ранения – никакой хирургической помощи в пути не получали. А состояние у многих хорошее. По-видимому, играет роль, так сказать, «естественный отбор»: выжили наиболее крепкие и преимущественно легкораненые.

Завтракаем лежа на пригорке, в лесу. Подошел комиссар, только что приехавший из Киева, где он лечился в госпитале. Рассказывает, что Киев производит тяжелое впечатление. Многие уезжают, эвакуирован ряд заводов, окружной военный госпиталь. Вчера немецкие танки прорвали нашу оборону и были в тридцати километрах от города. Если это так, значит, мы находимся в глубоком тылу врага. Размышляя об этих малоприятных обстоятельствах, я уснул.

Проснулся от толчка Дегтяренко, который указывал на небо, приглашал полюбоваться красивым зрелищем: с немецких самолетов сбрасывали разноцветные листовки. Я подумал, что мне случалось видеть вещи покрасивее, но все же на листовки смотреть значительно приятнее, чем на бомбы.

Сейчас кто-то пустил слух, что противник применяет отравляющие вещества. Думаю, что ложь, так как при столь быстром нашем отходе это обернулось бы для немцев самоотравлением.

13 июля

Проснулся от выстрелов зениток: над самой головой немецкие самолеты.

Ровно в полдень услышал новость: штаб нашей армии передает все свои части и превращается в штаб конной группы. Все управление штаба, санотдел и я вместе с ним переходим автоматически в штаб конной группы. Все очень рады этой новости, так как все – от командующего генерал-лейтенанта Костенко до начсапарма – в прошлом конники и рады возвращению в родную стихию. Даже я, поддавшись общему настроению, начал чувствовать себя кавалеристом. Поздно вечером снимаемся с места и уходим на формирование в неизвестном направлении.