– Знаешь, когда я смотрю в твои глаза, мне кажется, будто я плыву в никуда, – прошептал однажды ночью ее первый парень. Тогда она еще верила, что способна любить.

Но большинству людей глаза застила буря, бесновавшаяся в их собственных душах.

– Хорошего дня! – крикнула Эви ей вслед. Оглянувшись, Энн прочла в ее глазах нечто совершенно иное. Что-то определенно было не так.

Держать все под беспрерывным контролем было попросту невозможно. И чем раньше человек это понимал, тем лучше. Распространенное, особенно в Америке, культурное заблуждение утверждало, что якобы судьба находилась только и исключительно в наших руках. Порождало идеи о позитивном мышлении, творческой визуализации и манифестации, картах желаний, запросах во Вселенную. Если ты можешь мечтать, то можешь и воплотить свои мечты в жизнь[13]. Отчасти Энн даже верила в подобное. И эта вера помогла ей оказаться там, где она была сейчас, придала смелости и решимости. Она не сомневалась, что добьется желаемого, и знала, что без колебаний рванет к вершинам, вызывающим у многих лишь благоговейный ужас.

Но шальная карта – на то и шальная карта. Она могла выпасть в любой момент и спутать весь расклад. Человеческий фактор. Совершенно непредсказуемая переменная. Это была одна из первых вещей, которым научил ее папуля.

Она прошла мимо кабинета Хью. Самого его на месте не было. Это не показалось ей чем-то необычным – он всегда приходил где-то без пятнадцати десять. Раньше всех в офисе появлялась Кейт. Хью рассказывал, что она встает в пять утра, целый час разминается, запивает зеленый коктейль тройным эспрессо и не позднее половины восьмого оказывается на работе. Кошмар. Чего же боялись такие люди, раз не жалея загоняли себя? К чему стремились? Стремились стать лучшими, стремились как можно больше заработать. Ведь быть лучшими значило для них – быть в безопасности.

Только вот… безопасности не существовало. Абсолютной безопасности.

Устроившись за столом, Энн принялась разбирать сумку. Ежедневник из «Молескин»[14], ручки. Завтрак. Она не спешила. Она не собиралась бежать в кабинет Кейт, пока не возьмет себя в руки и не оценит ситуацию. Она прокручивала в голове вчерашний вечер с Хью. Хотела даже написать ему, но потом передумала.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку.

– Да?

– Привет, Энн. – Это был Брент, помощник Кейт. – Кейт хочет тебя видеть.

– Уже иду, – весело отозвалась она.

Она подождала еще пять минут. Заставлять людей ждать казалось ей своеобразной демонстрацией силы.

Когда телефон зазвонил снова, она решила не утруждать себя ответом. Просто встала и прошла по коридору к кабинету Кейт – большому угловому помещению с мягкими диванами, книжными полками от пола до потолка и огромным письменным столом.

Раньше Энн часто представляла, как в один прекрасный день переедет в этот кабинет, – пока не поняла реального соотношения сил в компании: у руля была Кейт, а Хью, хоть и вел себя как босс, держался на своем посту только по ее милости. Кейт давала ему возможность почувствовать себя важным – ведь он явно нуждался в этом. Счастливый брак представлял собой бесконечную стратегию по удовлетворению супругами нужд друг друга.

Брента на месте не оказалось, поэтому она без промедления ступила на мягкий ковер, ведущий к кабинету Кейт. Та сидела за столом. Прежде чем войти, Энн попыталась оценить обстановку.

Кейт казалась спокойной, но собранной и напряженной, взгляд ее был настороженным. Энн, как всегда, не могла не восхититься ее красотой. Благородные черты лица, стройное тело, коротко подстриженные светлые волосы. У Кейт было достаточно денег, чтобы вкладываться в свою и без того привлекательную внешность: ухаживать за кожей, заботиться о фигуре. Сегодня ее лицо не озаряла привычная добрая улыбка.

Она выглядела мрачной. И это не предвещало ничего хорошего. Хуже того, на одном из диванов, ссутулившись, сидел Хью. Вид у него был болезненный: кожа казалась зеленоватой, будто от отравления, а под глазами образовались темные круги. Он бросил на Энн короткий взгляд и кивнул ей. Просто кивнул.

– Доброе утро! – Энн лучезарно улыбнулась.

– Доброе утро, Энн, – ответила Кейт. – Присаживайся.

Энн послушалась. Она вытянулась по струнке, не откидываясь на спинку. Стул казался неуместно маленьким и стоял слишком далеко от стола. Она чувствовала себя ребенком в кабинете директора. Заключенной перед комиссией по условно-досрочному освобождению. Подозреваемой в комнате для допросов.

Брент притворил дверь кабинета. Ей стало душно, будто из комнаты резко выкачали весь кислород.

Ее могли вызвать по самым разным причинам.

Наиболее вероятной из них был Хью. Энн спала с ним уже несколько месяцев. Он был влюблен в нее, во всяком случае, так он говорил, и даже намеревался уйти от Кейт. Не то чтобы Энн жаждала его любви или мечтала разрушить его брак. Не то чтобы любила. Не то чтобы собиралась провести с ним остаток дней.

Дело могло быть и в деньгах. Энн нашла способ незаметно переводить средства с многочисленных счетов фирмы на свой собственный. Суммы были мизерными, но накопить она успела достаточно.

А еще на нее мог пожаловаться клиент – в прошлом профессиональный баскетболист, которому не удалось забить гол Энн. На прошлой неделе он попытался за ней приударить – а она его отшила. К его большому неудовольствию. Если весь сыр-бор был из-за этого – волноваться не стоило.

Энн улыбнулась – открыто, невинно и слегка удивленно. Папуля помог ей отточить это выражение лица до совершенства.

– Люди не знают, о чем ты думаешь и что чувствуешь, – учил он. – Не позволяй эмоциям – какими бы сильными они ни были – отражаться на твоем лице.

– Итак, – заговорила Кейт. Взгляд ее был ясным, осанка – прямой. – Я сразу перейду к делу. Мы с Хью женаты уже давно – двадцать пять лет.

Кейт сложила перед собой руки и продолжила:

– Не думаю, что ты, ввиду своей молодости, способна понять природу столь долгих отношений. Хорошие периоды сменяются плохими. Влюбленность – отчуждением. Мы оба – и я, и Хью – совершали ошибки, причиняли друг другу боль.

Энн кивнула. Она все еще старалась выглядеть открытой, только в легком замешательстве прищурила глаза – будто не понимала, почему Кейт говорит ей все это.

– Дружба и готовность прощать – вот что лежит в основе любого долгого брака.

Лучше было молчать. Это всегда было лучше.

– Итак, – выдохнула Кейт. – Вчера вечером мы с Хью сильно повздорили – по совершенно другой причине. Но в процессе он сознался, что крутит с тобой роман.

Энн поразилась спокойствию этой женщины. Она вовсе не казалась задетой. Не проявляла никаких признаков внутреннего беспокойства: не барабанила по полу ногой, не кусала губы, не заламывала рук. Взгляд ее был стальным.

– Такое случается. Ты красивая женщина. А мужчины… – Она одарила мужа слегка раздраженным взглядом. – Что ж.

Энн опустила голову, изображая стыд и сожаление, которых не испытывала. Это всего лишь показалось ей уместным в сложившейся ситуации. Кейт не сводила с Энн глаз.

Что же теперь будет? Пресловутое движение «Я тоже»[15] могло бы подсобить. Уволить ее им бы вылетело в копеечку, ведь ничто не мешало ей заявить о домогательствах – а именно это она и собиралась сделать. Раздуть огромный скандал – чем больше, тем лучше. Кейт не устроило бы подобное развитие событий. Что бы на ее месте сделала Энн? Ко всем чертям уволила бы Хью, разнесла бы его в пух и прах – и продолжила бы заниматься своим делом. Кейт, конечно же, так не поступит. Единственной проигравшей останется Энн.

Черт.

Энн любила свою работу, офис, деньги, путешествия. И все испортила. Лучше бы она завела роман с Кейт.

Не дождавшись от нее никакого ответа, Кейт продолжила:

– Не думаю, что ты влюблена в Хью. И – чего бы он тебе ни наплел, – уверяю, он тебя тоже не любит.