– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи, – проворковал вкрадчивый радио-голос, и Таня подхватилась: «Господи, какие Сокольники? Опять, продрыхла, курица, пересадку пропустила».

Но очнувшееся сознание похлопало по щекам: «Сиди, дурочка, тебе на следующей выходить. И никакая пересадка тебе не нужна».

Больше не нужна. Десять из пятнадцати лет совместной с Вадимом жизни прожили они в евродвушке в Протопоповском переулке. Десять лет ровно в шесть двадцать она садилась в метро на Спортивной и ехала к себе на Проспект Мира. Автоматом, не задумываясь выходила на Чистых прудах, пересаживалась и ехала дальше. Могла даже от очередной Донцовой или Марининой не отрываться. А теперь пересадка не нужна. В прошлую субботу она переехала в крохотную студию на тридцатом этаже стеклянной башни. В этих самых Сокольниках.

Потому что сама она, Таня, тоже теперь не нужна. Не нужна Вадиму. Нашел себе другую. Поновее, помоложе. Эта лошадь закончилась, подавайте новую! Таня и чувствовала себя закончившейся лошадью: сорокалетняя старая баба. Она никому больше не нужна, у нее все закончилось.

Пока длился развод, продажа евродвушки, встречная покупка двух студий в разных концах города, Таня привыкала жить одна, муж, теперь уже бывший, дома почти не появлялся. Конечно, ему было с кем ночевать! Заходил иногда за вещами. Они мирно здоровались:

– Привет.

– Привет. Как дела?

– Все нормально.

Стеклянный хрупкий разговор. Чуть надави, и разлетится острыми осколками взаимных упреков, злости, накопленных обид. Поэтому надо аккуратно:

– Как на работе?

– Нормально. Премию дали. У тебя новый костюм? Красивый. Тебе идет.

– Нормальный костюм. Года три его ношу.

Все нормально. Нормально, когда после пятнадцати лет тебя бросает муж. Он знает тебя всю от корки до корки – ты старая, зачитанная книга, с мятой обложкой, надорванными листами, засушенными внутри ломкими цветочками, темными кругами от кофейных чашек. Ты ему больше не интересна. Нормально, когда ему хочется чего-то нового, свежего. Ничто так не украшает начинающего стареть мужчину, как юная спутница. Ну не такая уж она юная, не будь пристрастна, двадцать пять, четвертной – далеко не юность. Тебе тоже было двадцать пять, когда вы с Вадимом поженились. Интересно, ее он тоже бросит через пятнадцать лет? Ему тогда будет пятьдесят восемь. Все может быть.

Это разум гудит Тане в уши изнутри черепа. Ты сама частично виновата в том, что он ушел. Частично, но виновата. Смеялась – зачем мне талия, я замужем теперь. Одевалась – трикотажик – не мнется, не ломается. Красилась – а когда ты нормально красилась последний раз? А в парикмахерской когда была? Хвостик, заколка – удобно. Ты и к Вадиму так относилась – удобно. Как ноге в разношенном шлепанце. Перестала обращать внимание, как он выглядит, как одевается. Муж – это муж, часть дома, часть тебя самой. На что там смотреть. Ты вообще-то помнишь его? Лицо, губы, уши… Какие у него уши?

Слушать зудящий голос разума не хотелось. Да и какая теперь разница: как одевалась, помнит ли его лицо – нет ничего больше. Нет привычного дома, нет привычной жизни. Все новое, незнакомое, нелюбимое. Противное. Как этот дурацкий букетик, зажатый в руке. На работе поздравили – днюха, юбилей можно сказать, сороковник. Пришлось тортик выкатить, остаться на полчасика, выслушать дежурные поздравления, получить идиотскую кружку с надписью: «Самой лучшей» и ветку меленьких белых хризантемок. Никогда не любила хризантемы, особенно белые. Вечные, всесезонные. Неживые какие-то, ненастоящие. В голове вертелось: «Белая, белая, как на гробе глазет…» Похоронные цветочки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.