Я с охранником подошла к проему, и он одним движением распахнул занавеску. На кушетке, с раздвинутыми ногами, в готовности работать как конвейер, лежала еле живая от опьянения женщина. Она была в одной, сбившейся к поясу юбке на голое тело, в ожидании очередного клиента, который только что отдал за неё четвертак человеку в шляпе. Женщина что-то пробормотала и подняв голову и посмотрела на меня.

– Она? – спросил охранник.

Я не в силах, что-либо ответить из-за удушливого комка, подступившего к горлу, отрицательно покачала головой, не в силах выдержать такого позора и стараясь сдержать хлынувшие на глаза слёзы, убежала прочь

4

Меня разбудил равномерно повторяющейся скрип кровати, и еле слышный, но с явным недовольством говоривший с кем-то шёпотом, голос Джои:

– Ну что-то ты так долго копаешься? Давай быстрее, я спать хочу.

– Я не могу, когда ты так холодна со мной. – Ответил ей тоже тихим шёпотом мужской голос. Мне он показался очень знакомым, и я приоткрыла глаза. Но никого не увидела, кроме какого-то блестящего пятна непонятной формы.

Я лежала на животе в своей постели, свесив с неё голову и почему-то смотрела в медный тазик, стоящий на полу. При попытке поднять голову, которая тут же налилась свинцом и загудела как колокол, подняться смогли только веки.

Я увидела перед собой Джои, которая стояла голая, на коленях в своей собственной кровати на другом конце комнаты, при этом положив голову на подушку и обняв её двумя руками смотрела на меня, покачиваясь в такт со стоящим за ней Френком.

– Ну и вали тогда домой, потом придёшь, когда согреюсь. – Ответила ему Джои. И увидев, что я проснулась, поздоровалась со мной, широко и искренне улыбнувшись.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросила она, не отрываясь от процесса. В это мгновение её дыхание сбилось и стало более глубоким. Я хотела ей что-то ответить, но вырвался лишь тяжёлый стон.

Френк поняв, что я проснулась, соскочил с Джои и начал спешно одеваться, прячась от меня за её телом.

– Ты куда? – Недовольно спросила она, оставаясь в том же положении, что была до этого.

– Ай, ну, тебя не поймёшь. – Ответил Френк обходя кровать и застегнув зелёную, шелковую рубашку заправил её в брюки. Потом достал из кармана скомканные купюры и бросив их на туалетный столик сказал:

– Ваша доля, девочки. – А затем подняв Дилана, который оказывается лежал в моей кровати полностью одетый, раскурил сигару и дождавшись, когда Дилан придёт в себя, вышел с ним на улицу.

Когда Френк и Дилан вышли, я перекатилась на спину. Я не хотела переворачиваться раньше, так как вид мой был наверняка ужасен. Опухшая, начёсанная, с размазанным по лицу макияжем, со взбившемся платьем, из которого вывалилась грудь. Я всё ещё была пьяной, и голова кружилась так, что я снова резко перевернулась на живот, свесив голову обратно над медным тазиком. Я сама себе напомнила свою мать. При этом воспоминании меня вытошнило, и я отключилась. Последнее, что я успела заметить, что Джои, всё ещё стоявшая на постели в том же положении, пристально, не сводя с меня взгляда, облизала свои пальчики и прикусив губы засунула под себя руку.

5

Я проснулась только поздно вечером. Похмелье всё ещё не отпускало. Джои что-то готовила на кухне. Обычно готовкой, стиркой и уборкой занималась я, впрочем, как и другими бытовыми вопросами, включая оплату жилья. Не потому, что я не доверяла Джои, не потому что она была младше или ленивее меня, просто так сложилось. С начала войны, когда моей матери пришлось устраиваться на работу, а за частую брать ещё и подработку, все бытовые дела перешли на меня, и если я ничего не готовила, то попросту могла остаться голодной, в то время как у Джои были оба родителя и ещё чернокожая домработница Бьянса. Мне и в голову не приходило разделить домашние заботы на пополам, так как я сама со всем отлично справлялась, кроме сегодняшнего вечера. Тем не менее пока я спала, Джои вычистила всю квартиру и приготовила обед, а затем и ужин. Есть мне не очень хотелось, но с кухни очень вкусно тянуло запахом печёной рыбы в сладком соусе из чабреца и томатов. Я такую уже ела однажды, когда была на ужине у них в доме. Рыба, с красным мясом, названия которой даже не знала, сделанная без единой косточки и запечённая в этом соусе, таяла прям на губах. Я помню, мне тогда захотелось вылизать всю тарелку полностью, что бы на ней не осталось ни единой капельки этого волшебного блюда, но я не решилась, посчитав, что это будет выглядеть вульгарно.

– Наконец-то ты проснулась. – Сказала она, помогая мне подняться с постели и усаживая за стол на кухне.

– Пить. – Всё, что смогла ответить ей я. Джои сделала жест руками, говорящий, что сею секунду всё будет исполнено. Она открыла холодильный шкаф, наковыряла оттуда лёд, положив его в стакан и наполнив водой поставила предо мной на стол. Я дрожащей рукой выпила его залпом, высасывая последние капли от тающего льда, который даже на мгновение не утолил похмельной жажды.

– Ещё? – Спросила она. Джои вела себя очень странно, как в чем-то провинившейся ребёнок, который, только-только собирается сознаться в содеянном и замасливает родителей, чтобы те не сильно ругались.

– Это та самая рыба, которую я когда-то пробовала у тебя дома? – Спросила я

– Не совсем. Это всего лишь форель. Но, я думаю, что она будет не хуже печёного осетра. Но сначала ты должна поесть суп.

– Суп. – Удивилась я – но я не хочу суп.

– Это не просто суп. – Ответила она. – этот суп и небольшая стопочка виски вылечит тебя от похмелья.  Я вчера предусмотрительно припрятала бутылочку на утро.

Она достала из шкафчика полупустую бутылку.

– Пол бутылочки – Поправилась от оговорки она, немного смутившись и сама над собой посмеиваясь. Судя по всему, когда она предусмотрительно прятала эту бутылочку, бутылочка была ещё полная. Но при одном упоминании о виски мне стало дурно.

– Я хотела приготовить рассольник, – Продолжала Джои – но не нашла в магазинах ни солёных огурцов, ни квашеной капусты. Даже квас у вас не продается, хотя у нас в Петрограде этого добра полно на каждом углу.

Потому я приготовила суп из свежих овощей и зелени, на уксусе с "маонским" соусом. Она пододвинула ко мне тарелку с красным от свеклы супом, в котором плавали свежие огурцы, редиска, варёная картошка и много зелени. Этот суп был похож на летний салат, плавающий в воде вместе с кусочками льда. Я с недоверием посмотрела на неё. Джои поставила рядом со мной рюмку и наполнив её до краев виски, сказала:

– Доверься мне. Быстро выпиваешь и начинаешь заедать холодником.

– Нет. – Ответила я. – к виски я больше никогда не притронусь и взяв с салфетки ложку, зачерпнула ею суп. Он был холодный, освежающий, на удивление моментально утоляющей жажду, кисло-сладкий бульон. Я съела ещё ложечку, а затем ещё, ещё и ещё. Он как обезболивающий бальзам, нанесённый на свежую рану, с каждой ложечкой улучшал моё самочувствие.

– Ну а теперь по рюмашке – Сказала Джои, за компанию налив и себе стопочку.

– Ладно, давай. – Согласилась я, придя в своей голове к заключению, раз решилась доверять, так надо доверять, до конца. Я не привыкла пить из рюмок, так как по русской традиции, нужно было выпить всё содержимое залпом, а я предпочитала пить маленькими глоточками. Но здесь, вместе с этим удивительным, холодным супом, целая рюмка крепкого виски прошла совершенно незамеченной моим отравленным организмом. Только легким теплом разошлась по телу, всё больше и больше выводя меня из тяжелого состояния похмелья.

– Ещё по одной? – Спросила Джои.

– Ты не перестаёшь меня удивлять. – Ответила я, восхищаясь познаниям эмигрантки из России, которая с легкостью избавила меня от тяжелейшего похмелья. Я махнула рукой соглашаясь на очередную рюмку.

Джои действительно была очень эрудированной.

Для девочки, которая росла во дворце, где за тебя всё делали слуги, можно было ничего не изучать, а только придаваться забавам и развлечениям, как, скорее всего, поступила бы я. Ведь я даже на своем, родном языке, зачастую писала с ошибками.