Annotation
Все храбрецы, отличившиеся в Бородинской битве, получили от Петра Великого право отращивать бороду (оттого сражение и названо было потом Бородинским) — но только Алексашке Хрущеву царь даровал такой роскошный дворец. Многие бояре, завидуя царскому любимцу, начали возводить себе похожие хоромы, получившие название «хрущевок», но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с пятиэтажным мраморным замком, в котором уже пять веков жил род риелторов Хрущевых...
Глава 1
Баллада о доблестном риелторе Хрущеве или будни 21 века
Глава 1
Музе Клио и всем, кто пишет на исторические темы, посвящается.
Эпиграф первый:
« — Клянусь богом, сударь, — ответил Атос, — это предложение мне по душе. Так говорили и действовали воины времен Карла Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к сожалению, живем не во времена великого императора».
Александр Дюма, «Три мушкетера»
*
Эпиграф второй:
«Иван Грозный — русский царь, прозванный за свою жестокость Васильевичем».
Карманный вариант французской энциклопедии «Лярусс».
В ту ночь Авдей Хрущев не сомкнул глаз — он жег жертвы на алтаре Золотого Тельца и молился богине Фортуне и Святому Николаю Чудотворцу. А едва занялась заря, риелтор натянул поверх ковбойки кольчугу и под сдержанные рыдания домочадцев сел в лифт.
Спустившись по широким мраморным ступеням замка, в котором прошли его детство и юность, Авдей помедлил, глядя на статую у подножия лестницы. На каменном пьедестале застыл основатель рода Хрущевых — безбородый, юный и грозный, сжимающий в поднятой руке боевой молот. Впоследствии все храбрецы, отличившиеся в Бородинской битве, получили от Петра Великого право отращивать бороду (оттого сражение и названо было потом Бородинским) — но только Алексашке Хрущеву царь даровал такой роскошный дворец. Многие бояре, завидуя царскому любимцу, начали возводить себе похожие хоромы, получившие название «хрущевок», но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с пятиэтажным мраморным замком, в котором уже пять веков жил род риелторов Хрущевых.
Авдей перевел взгляд на каменную женщину на пьедестале рядом с Алексашкой Хрущевым, вздымающую ввысь боевой серп. То была Аглая Хрущева, сражавшаяся когда-то бок о бок со своим мужем, чтобы защитить град Святого Петра от нашествия татаро-монголов…
Авдей размашисто перекрестился и сел в «порше». Если от него не отвернется удача, сегодня он не посрамит славы своих предков!
Риелтор врубил зажигание, сделал поворот оверштаг, и его норовистый «порше» взмыл над золотыми шпилями Петербурга.
К стрелке Васильевского острова уже отовсюду устремлялись другие риелторы; над Астральной колонной, как бурлящая туча, вились глайдеры рокеров и брокеров, а еще выше сновали юркие авиетки хакеров и квакеров.
Ибо сегодня был день Большой Игры на Барже!
Раньше Игра проходила на Дворцовой площади, но после того, как риелторы брэнда Кока-Колы разнесли по камешку несколько питерских дворцов, Игру перенесли на огромную баржу, стоящую посреди широкой бурной Невы. С тех пор ежегодную схватку воинов разных брэндов и стали называть Игрой на Барже…
— Па-аберегись!!! — раздался свирепый вопль.
Авдей налег на румпель, едва избежав столкновения с глайдером гвардейца Млечного Пути, но в следующий миг в него едва не врезался ковер-вертолет, украшенный брэндом Марса. Инопланетные риелторы всегда были на ножах с риелторами Земли, поэтому кровопролитие часто начиналось еще до начала игрищ.
Авдей включил форсаж и устремился к Барже — туда, где гордо развевалась боевая облигация его брэнда...
***
— ...Мы все его ждем, а он тут дурака валяет! — возмущенно заорал Тинк, влетая в распахнутое окно.
Разбуженный его криком златоглав зашипел с потолка и щелкнул длинным раздвоенным языком.
— Я сочинение пишу, — Кейв с трудом оторвался от нейронной клавиатуры. — «Облигация» или «аблигация»?
— А? Какая облигация?
— Знамя, под которым в древности ходили в бой. Через «о» пишется или через «а»?
— Какая разница! — еще громче завопил Тинк, срывая с головы шлем. — Центаврийцы обставили нас в первом залете, Ахша разбил свою леталку…
— Новую-у?! Которую ему отец привез с Земли?!
— Да, представляешь? Не видать ему теперь путешествия на Серебряную Надежду! А ты сидишь тут и пишешь про какие-то дурацкие облигации!
— Я про Игру на Барже пишу… Мне завтра надо сдавать…
— Да успеешь еще! Давай, Кейв, шевелись! Хочешь, чтобы центаврийцы вконец нас разгромили? — Тинк сунул нос в сочинение друга и возмущенно фыркнул. — И кто вам задает такие дурацкие сочинения? «Будни двадцать первого века», х-ха! Ну какие в двадцать первом веке могли быть будни, к тому же на Земле? Это у нас сейчас, в двадцать седьмом, на Альдебаране…
— Наверное, — пожал плечами Кейв. — Ладно, пошли! Допишу завтра утром!
Пока Кейв разыскивал свой шлем и гравипояс, Тинк продолжал читать его сочинение, отмахиваясь от златоглава, который окончательно проснулся и вспомнил о гостеприимстве.
— А откуда ты взял про Игру на Барже? — поинтересовался Тинк. — Я думал, риелторы сражались в Колизее…
— А? — Кейв вынырнул из ниши, держа в руке шлем, отыскавшийся между клыком махаррода и запасным плавником гидрошлепа.
— Риелторы… Или нет, ретиары… Или рейтузы? Они, вроде, сражались в Колизее, а не на Барже. А брэнды — разве не напиток был такой?
— Напиток — это бренди, — надевая шлем, уверенно объяснил Кейв. — Кто много его пил, сходил с ума, отсюда и пошло слово «сбрендить»!
— А брэнды тогда что такое? — сматывая со своей шеи язык златоглава, спросил Тинк.
— Брэнды — это… Ладно, после расскажу! А сейчас пошли, загоним центаврийцев в самую глубокую черную дыру!
Небрежно застегнув гравипояс, Кейв сиганул за окно, и Тинк последовал за ним со старинным боевым кличем землян:
— Па-аберегись!!!
