Он фыркнул от смеха. — Ты думаешь, что сможешь сделать из него бойца за месяц, нокаутируй себя. Я не буду волноваться, если ты возьмешь шестерых. Но дерзай.

В этом вопросе я, пожалуй, буду на стороне Дюка. Я не слишком горжусь, признавая, что на днях я был полностью выбит из колеи, и я не вижу, как несколько недель могут это изменить. Видимо, я планировал положиться на стойкость и немного удачи.

Однако большая часть меня начинает склоняться к этой идее. Это звучит освобождающе: сбросить Дюка с его пьедестала эго мании и вырвать школу из его авторитарных лап. Все, что угодно, лишь бы он отстал от меня, и я начал наслаждаться этой чертовой свободой.

— Значит, все решено, — говорит Фенн. С осторожным облегчением.

— При одном условии. — Дюк смотрит на меня, глаза сверкают. — Ты должен дать мне что-нибудь взамен.

— Что, блядь, это значит? — требую я.

— Это значит, что, если я даю тебе месяц, ты должен мне что-то дать. Так что, если ты проиграешь, ты уйдешь из школы. Навсегда.

— Это не совсем от меня зависит. Наши родители никогда бы на это не пошли. — Я закатываю глаза. — Как же я смогу провернуть что-то подобное?

— Придумай. Или я пойду к директору и скажу ему, что ты пристаешь к его дочери.

— Уффф, — говорит мне Фенн. Он показывает пальцем на Дюка, а потом оттаскивает меня за уха. — Это не блеф, — пробормочет он. — Если он скажет Тресскотту, что ты встречался со Слоан за его спиной, он исключит тебя на месте. Этого не избежать. Этот парень не в силах защитить этих девушек.

— Тогда мне лучше не проигрывать, — пробормотал я в ответ.

Фенн вздыхает.

Я шагаю обратно к Дюку, протягивая руку.

— По рукам.

Удовлетворенный и практически истекающий слюной Дюк пожимает мне руку и уходит. Без сомнения, он выбирает место, где повесить мой череп на стену.

— Итак… да. — Фенн почесывает ладонью затылок, оценивая только что произошедшее. — У нас есть месяц, чтобы убедиться, что ты не умрешь.

На следующий день Слоан разоблачает мой блеф и появляется со своим учебником истории и папкой, полной заметок. У меня пересыхает во рту в тот момент, когда она появляется на дорожке в этой короткой юбке и белой рубашке… которую она сразу же расстегивает, как только кладет свои вещи.

— Что ты делаешь? — рычу я.

— Расслабься, — отвечает она, закатывая глаза. — На мне майка под рубашкой. Мне жарко.

Да, да, это так. Такая горячая, что я не могу смотреть на нее без желания снять с нее остальную одежду.

— Подними глаза, — отчитывает она. — Нам нужно многое обсудить.

Я отвожу взгляд от ее сисек. Что сложно, потому что они выглядят потрясающе в этом обтягивающем топе.

— Нам есть, что обсудить?

Слоан недоверчиво качает головой. — Ты согласен снова драться с Дюком и думаешь, что тут нечего обсуждать.

— Ах, это. — Я пожимаю плечами. — Я работаю над этим.

— Работаешь над тем, чтобы тебя убили? — сухо говорит она.

— Над планом Б. — Я колеблюсь. — Я знаю, что мое хакерство — щекотливая тема, но я полагаю, ты не против, что я пытаюсь найти компроматы на Дюка? — спрашиваю я, изучая выражение ее лица.

— Дерзай. Я сомневаюсь, что ты что-нибудь найдешь. С Дюком это в значительной степени то, что ты видишь, это то, что ты получишь.

Дерьмо. Вот чего я боюсь.

— Может быть, ты сможешь придумать забавную схему, чтобы избежать всего этого, — предлагает Слоан притворно услужливым тоном. — Заманить его в ящик и отправить в Сибирь, как какого-ни будь Багза Банни.

Я энергично киваю. — Отличный план.

— ЭрДжей.

— Да, кексик?

— Ты не можешь снова драться с ним. — Она вздыхает. — Ты не можешь конкурировать с уровнем кровожадности Дюка.

— Я что-нибудь придумаю, — обещаю я ей. — Поверь мне. Я всегда так делаю.

Она, кажется, не убеждена, но закрывает этот вопрос.

— Отлично. Ты уже собираешься подойти и поцеловать меня?

Когда она делает шаг ко мне, я делаю шаг назад.

— Нет, — сообщаю я ей. Вчера я дал себе обещание помочь ей сдержать свое обещание, и будь я проклят, если позволю нам обоим отвлечься. — Мы здесь, чтобы поработать. О чем твоя работа?

Она прищуривает глаза. — Ты серьезно.

— Как сердечный приступ. — Я тянусь к своей сумке, чтобы достать ноутбук. — Так, о чем работа?

Через секунду ее плечи опускаются в знак поражения. — История Европы. Я должна обсудить методы, которые испанцы использовали для распространения католицизма в Новом Свете.

Христос. Я почти сожалею, что вынуждаю ее сделать это.

Вслух я лгу и говорю: — Звучит интересно.

— Прекрати лгать мне, ЭрДжей. — Но в ее голосе слышится юмор.

Мы устраиваемся по разные стороны скамейки с нашими соответствующими ноутбуками и продолжаем проводить следующее некоторое время в полной тишине. Я работаю над новым сценарием, который надеюсь раскрыть в финансовом мире Дьюка. На данный момент у меня заканчиваются идеи о том, что еще искать.

Я только что закончил набирать несколько строк, когда чувствую на себе пристальный взгляд Слоан. Я поворачиваюсь и замечаю, что она смотрит на меня со знакомым блеском.

— Нет, — говорю я строго.

Она хмурится. — Что, нет?

— Нет, мы не будем отвлекаться.

Ее рот приоткрывается. — Кто-то высокого мнения о себе. Я не думала о том, чтобы отвлечься.

— Чушь собачья. — Я провожу языком по нижней губе, которая всегда пересыхает, когда Слоан смотрит на меня глазами «поцелуй меня». — Ты точно думала. И ты не получишь ни кусочка этого, пока не закончишь свою работу.

Мой твердый тон, должно быть, позабавил ее, потому что ее губы слегка изогнулись.

— Ты что, мой отец?

Я краснею.

— Боже, никогда больше так не говори. Хотя, думаю, я был бы не против, если бы ты иногда называла меня папочкой.

Это заставляет ее запрокинуть голову и рассмеяться.

— Как пожелаешь. — Затем, прищурив глаза, она очень осторожно поправляет подол юбки, демонстрируя намек на верхнюю часть бедра. Блядь. Эта девушка будет моей смертью. — Ты действительно не хочешь сделать перерыв?

— Нет. — Вру я. Я ничего так не хочу, как просунуть руку под эту юбку и ласкать ее пальцами, пока она не начнет стонать мое имя. Но я этого не сделаю.

— Ты всегда можешь продать мне один из своих онлайн проектов, — говорит она, приподнимая бровь. — Фенн сказал Кейси, что у тебя есть прибыльный побочный бизнес.

Клянусь Богом, Фенн не знает значения слова «секрет». Болтун, вот он кто.

— Да, — соглашаюсь я, поскольку нет смысла скрывать это от Слоан. Она не скажет своему отцу.

— Тогда почему ты не предложил мне свою помощь? Если бы мы это сделали, мое эссе было бы готово, и мы могли бы лучше использовать наше время… — Она заманчиво замолкает.

Как бы мне ни хотелось посадить ее к себе на колени и засунуть язык ей в глотку, я качаю головой.

— Я не предлагал, потому что ты не такой человек, — просто говорю я.

Это пугает ее. Она на мгновение прикусывает губу.

— Ты прав. Я не такой человек, — признается она. — Я не могу обманывать.

— Вот именно. И поскольку ты так много говорила о том, что хочешь улучшить свои оценки, ты не получишь этого, — с грубой ухмылкой я сжимаю косяк, — пока не закончишь это. — Я киваю в сторону ее ноутбука.

— Ты жесток, — обвиняет она, но я не упускаю проблеск удовольствия в ее глазах. Ей нравится, что я прижимаю ее ноги к огню, заставляя ее достичь цели. У меня такое чувство, что ее отец вообще не давит на нее, когда дело доходит до этого дерьма. Он просто предполагает, что она делает все, что ей нужно.

Черт, а я ведь только что сравнил себя с ее отцом. На этот раз добровольно.

Но, полагаю, я не против время от времени брать на себя роль авторитета, если это поможет Слоан достичь ее мечты.

Позже вечером Фенн созвал «мозговой штурм» в нашу комнату для обсуждения стратегии. Оказалось, что я ничего не знаю о тренировках и подготовке к бою. Я думал, что буду поднимать тяжести и, возможно, смотреть боксерские матчи, но Фенн пришел в ужас от этой идеи.