– Я тот, кто я есть, негодница, – не прекращал уходить от ответа он. Такой ответ, мягко говоря, не устраивал. Точнее, вообще не рассматривала его слова, как чёткий ответ на вопрос.

– Признавайся, – я с серьёзным видом приставила пистолет к широкой груди и решительно разместила палец на спусковом крючке. – Кто ты, мать твою, такой?

Ствол заряжен. Лично убедилась и наглядно продемонстрировала это своему приятелю. Стефано лишь самодовольно усмехнулся, оголяя белоснежные зубы и делая полшага мне навстречу. Что за идиот? Идти на вооружённого человека с голыми руками, при этом прекрасно понимая, что убийство – дело доли секунды, слишком опрометчиво, бессмысленно и безумно. Уверен в себе и убеждён в том, что я не выстрелю? Весьма прискорбно.

– А то что? – мужчина одарил меня пронзительным, полным заинтересованности взглядом.

– Пристрелю тебя, – быстро отчеканила я, демонстративно толкая дуло в левое лёгкое. Моя цель – сердце. Выстрел в грудь мой фирменный почерк. У каждого убийцы он свой, своеобразный и уникальный.

– Стреляй, – бесцветно приказал друг, крепко обхватывая мою руку тощими изящными пальцами. Я замерла. Он псих, больной на голову, безмозглый дурак или попросту такой же потерянный человек, как я. Неужели не понимает, что жизнь не вечна и она всего одна? Мы оба не бессмертны.

Устремив взор на угрюмые серые радужки, я не увидела в них совершенно никакого страха, грусти, печали, мольбы и отчаяния. В них не было абсолютно ничего, помимо пустоты и холодности. Хищный взгляд ни капли не дрогнул. В один момент Стефано умело выбил орудие из моих рук, ловко перехватив его левой рукой и властно развернул меня к себе спиной. Опешила от столь неожиданной и резкой смены положения. Брюнет бесстыдно притянул меня к себе, крепко прижимая за талию к торсу и, склонившись к уху, тихо прошептал:

– Никогда, слышишь? Никогда не смей направлять на меня ствол, иначе я раскрашу твою жалкую черепушку вдребезги.

– Твой детский лепет не пугает меня, – огрызнулась я, стараясь не выдавать подступившее волнение.

– Надеюсь, ты услышала меня, малышка, – чмокнув в макушк, брюнет выпустил заряженную мной пулю. И снова точное попадание в цель. Вот оно, сущее зло, что скрывалось за занавесом странноватой личности.

Стефано не прекращал обнимать меня. Правой рукой он крепко удерживал под грудью, а левой сжимал плотную рукоять в моей ладони. Весьма странные деяния, но я уже давно не обращала внимание на его время от времени нетактичные жесты.

Мы целились и стреляли вместе. В этот момент я как никогда ощущала персональную мощность и чувство власти над всем положением со стороны приятеля. Стефано контролировал каждое движение, взгляд, дыхание. Наши сердца бились в унисон. Когда в обойме остался всего один патрон, он прекратил испепелять несчастную мишень. Оставил один «на всякий случай»? Какой предусмотрительный.

Плохое настроение и чувство никчёмности исчезли так незаметно, будто и не появлялись. Мы молчали. Молчали, всматриваясь в ночной полумрак, который освещали тусклые фонари, висящие над нашими головами. Давно привыкла к этой темноте, поэтому и не замечала особой разницы между освещением. Если бы оно играло важную роль, то мы банально не стали ехать на стрельбище в ночные сумерки.

– Твоё сердце колотится в бешеном ритме, – сноровисто разворачивая лицом к себе, заключил Стефано. – Расслабься, пуля предназначена не для тебя.

– Да неужели? – выпучила глаза я, радуясь тому факту, что в состоянии общей эйфории мужчина всё же сболтнул лишнее. – А для кого?

– Для меня, – огорошил он. Что за игра, что за глупая шутка? Он серьёзно считает меня такой идиоткой и думает, что я поверю в эту чушь? Ошибается. Подобный номер не пройдёт. Возможно, когда-то беззаботная Вивьен и поверила в подобное признание, но нынешняя Вендетта никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Ты точно псих, – закатила глаза я.

– Абсолютно идентичен тебе, – подмигнул Стеф, подталкивая в сторону узкой тропинки. Я задрала подбородок, намереваясь уйти с гордо поднятой головой, но ступив шаг, вновь оказалась зажата в оковах, что люди величают объятиями.

– Ты потерялся в пространстве, мальчик? – вскинула тёмные брови я, выражая недовольство по поводу его действий.

– Откуда в столь юные годы такой распутный язык? – мужчина заинтересованно наклонил голову вправо.

– Потрогал? Отлично. Запомни этот момент, он был последним. В любом случае тебе ничего не светит, – буркнула я, толкая самоуверенного нахала в грудь.

– А ты недотрога, – загадочно замурлыкал брюнет, прижимая меня к себе.

– Даже не мечтай, ясно? – разозлилась я. – Можешь забыть обо всём, как о страшном сне.

– Верно. При желании я забуду, а вот ты запомнишь меня навсегда, – голодно облизнулся Стефано, рассматривая меня пылающим взглядом.

– Не неси чушь, – отмахнулась я.

– Уверен, что такая грозная леди, как ты, на самом деле до жути тихая и особо впечатлительная, – ласково зашептал мужчина. – Почему ты скрываешь своё истинное «Я»? Какова причина? Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём идёт речь.

– Ты… – у меня дух перехватило от того, как резко он перевёл стрелки и завёл недоступную для меня и моего понимания тему.

– Я люблю честных девочек, Вивьен, – довольно оскалился он, едва ощутимо кусая меня за мочку уха. Бледная фарфоровая кожа приобрела ярко-красный оттенок, что предательски заливал щёки багровым румянцем.

– Иди к чёрту, – рыкнула я, в попытке защитить себя.

– Громче, – приказал он.

– Иди к чёрту!

– Громче!

– Я сказала пошёл к чёрту! – крикнула я, ощущая как срываются связки и сжимаются руки на тонкой талии.

– Отлично, можешь, когда хочешь, – одними губами протянул сероглазый. – Мне больше по душе прилежные дамы.

Стало неприятно и отвратно от сказанных слов. Стефано только что в открытую заявил о своих намерениях и дальнейших планах. Выходит, это всё была игра и пыль в глаза?

– Я думала ты не такой, – поникше пробормотала я. – Но ты оказался таким же подонком, как и все остальные. А я, дура, повелась, понадеялась, что нашла друга…

Его глаза округлились, а зрачки значительно расширились. Удивлён, что не стала сыпать проклёнами, а выразила здравую мысль? Видимо, да. Мягко обняв за плечи, Стефано положил на мою макушку массивную ладонь и успокаивающе пригладил растрёпанные волосы. Неужто представляет в роли домашней зверушки? Скорее всего. Он же больной на голову.

– Запомни, раз и навсегда, мой ум – кошмарен. 

До жути я невыносим, речист, 

Но стоя здесь, с тобой, я распаляюсь,

За что молю прощения, милая, прости,2 – меланхолично зачитал очередное выдуманное четверостишье брюнет. Не знаю почему, но мне понравилось. Да, глубоко внутри прекрасно осознавала, что вся эта затея для того, чтобы банально позлить, вывести из себя и отвлечь от недавних событий. Не было намерений задеть за живое. По крайней мере, так думала и чувствовала я сама.