Линар вышел на крыльцо и прикрыл дверь в сени. Потянулся, сел на ступеньку. Вздохнул с облегчением: домашние дела сделаны. По просьбе матери он подмёл полы в комнатах, перемыл посуду и убрал в буфет. Уроки он сделал ещё днём, сразу после школы. Да и что там делать, осталось каких-то две недели до летних каникул, поэтому задавали в третьем классе мало. Одно письменное упражнение по русскому, два по математике. Из устных прочитал один параграф по родной литературе. Что ни говори, а читать он любил, поэтому этот предмет не был ему в тягость.

  Вечерело. Линар по-хозяйски осмотрел двор. Всё было в порядке. Мама загоняла немногочисленную живность в сарай. Куры, суетливые и глупые, первыми забрались в курятник и уже квохтали на своих жердочках. Гуси, вернувшиеся с пруда, строем шли вперевалку и при этом приглушённо гоготали, словно на своём языке желали всем доброй ночи и хороших сновидений. Двор относительно чист и почти идеально выметен. Линар с мамой ещё на майские праздники сделали генеральную уборку, и теперь просто поддерживали порядок.

  Кошка по кличке Бисякай, что означало Барыня, чинно уселась у двери, ожидая, когда запустят в дом. Видимо, вернулась с охоты на мышей и желала отоспаться на своём любимом местечке у печи.

  Оставалось одно дело. Маленькое, но сверхважное, которое поручили только ему, Линару. Может, мама вполне справилась бы и самостоятельно, но откуда взять силы после тяжёлого рабочего дня. А его это ничуть не затруднит. Было бы желание.

  Линар поднялся, впустил терпеливую кошку, взял с подоконника банку с мазью и спустился с крыльца.

  - Аяврик! Выползай, трусишка несчастный. Лечиться будем.

  Обычно после этой фразы из собачьей конуры выбирался тяжело дышащий пёс, подслеповато смотрел на хозяина и виновато обметал хвостом пыль вокруг себя. Линар прекрасно понимал чувство собаки, терпеливо ожидающей, когда ему смажут мазью гноящиеся глаза, потому как сам жутко не любил болеть. Капли, таблетки - это ещё куда ни шло. Даже горчичники на спину можно стерпеть, но уколов он всё же побаивался. Кому понравится, когда тычут острой иглой да в живое тело. В таких случаях остаётся только сжимать зубы и терпеть.

  Линар вздохнул, присел на корточки перед будкой и снова позвал пса:

  - Аяврик! Уснул что ли?

  Но в ответ тишина.

  Линар снова вздохнул. Он, как и любой десятилетний мальчишка, мечтал о собаке. Только не о такой старой, больной и немощной, как Аяврик, о которой приходилось заботиться, давать лекарство и даже, порой, кормить с помощью бутылочки. А мечтал о щенке, молодом и задорном, с которым можно и поноситься вдоволь, и подурачиться.

  - Аяврик! Я тебя до утра ждать не собираюсь.

  Линар запустил в конуру руку, чтобы вытащить заартачившегося пса наружу, и обомлел. Пёс, обычно не переносивший, когда его тормошили, часто выражал своё неудовольствие рычанием, а тут даже не шевельнулся. Предчувствуя неладное, Линар поднатужился, схватил за шкирку и, пыхтя от усилий, выволок собаку.

  - Мама! - крикнул он. - Иди сюда. Что-то с Аявриком случилось.

  Мама тут же прибежала на зов. И вид её нахмурившегося лица подтвердил худшие опасения Линара.

  - Аяврик уже старенький был, даже старше тебя, - сказала она. - Если на человеческий возраст переводить, то лет восемьдесят. Рано или поздно это бы всё равно случилось.

  - Где его похороним?

  - В огороде, наверное.

  Линар молча принёс носилки, которыми обычно переносили собранные по двору кучки мусора. Он с помощью мамы аккуратно уложил мёртвого пса на дно, вдвоём взялись за ручки и понесли в самый дальний угол огорода. За птичником и за грядками, где обычно складывали отходы. Линар взял лопату и стал копать. Они закончили с похоронами, когда окончательно стемнело. Постояли молча у могилки, затем засобирались домой.

  - Я ещё тут постою, - сказал Линар маме. - Попрощаюсь.

  Оставшись один, он присел и погладил землю, под которой лежал Аяврик. Сколько себя помнил Линар, пёс жил во дворе. Мама рассказывала, что щенка с перебитой лапой принёс папа. Они вдвоём выходили найдёныша, назвав после долгих споров Аявриком. Что означало имя, Линар не знал, а папа уже не расскажет. Все они уходят потихоньку: сначала бабушка, следом дедушка. Затем папа. А теперь и собака.

  Линар поднял голову вверх, чтобы остановить подступавшие слёзы.

  Солнце уже ушло за горизонт, но луна ещё не показалась. На ночном небе тускло мерцали звёзды. В воображении Линара они представлялись фонариками, которые некий исполин зажигал каждый вечер, чтобы космическим скитальцам было уютнее путешествовать по Млечному пути.

  Неожиданно Линар заметил, как одна из звёздочек сорвалась со своего места, стремительно покатилась по горизонту, спланировала вниз и зависла перед ним, разливая вокруг себя необычное бледно-розовое сияние.

  С большим удивлением Линар протянул ладонь навстречу гостье, чтобы погладить. От звезды исходило тепло, но не обжигало.

  - Ты кто? - спросил он от неожиданности, хотя догадывался.

  - Звезда. Точнее, душа звезды.

  - Разве такое бывает?

  - Конечно бывает. Или думаешь, только у людей есть душа?

  - Нет, что ты, - испуганно ответил Линар, опасаясь обидеть звезду. Ему не хотелось, чтобы звезда исчезла. Было любопытно, какое дело привело её сюда.

  - Я не обидчивая. Тебя как зовут?

  - Линар. А тебя?

  - Ваши учёные называют Антаресом Бэ.

  - Почему - Бэ?

  - Антарес - звезда двойная. Я зовусь Бэ, а вторую зовут А. Она моя мама.

  Линар не нашёлся, что ответить, только удивился, что и у звёзд бывают мамы. Он решил, что обязательно будет учиться, чтобы узнать об этом больше.