и падали звёзды на воды.

Нисходит, наверное, в жизни лишь раз

Такое единство с природой.

И был я так счастлив, что просто невмочь,

и чувства утихли не вскоре.

Спасибо за эту волшебную ночь,

Студёное Русское море!

1.7 Сны в пустыне о Таиланде

Коан: «Ты можешь услышать хлопок двух ладоней, когда они ударяются друг о друга, – сказал Мокурай. – Теперь покажи мне хлопок одной ладони»

Круглолицая луна

улыбнётся над лагуной

словно Будда дум полна.

И уйдет походкой лунной

по дорожке полной сна.

На дорожке полной грёз

бьёт послушника даос

по щеке ладошкой бойкой.

Ученик внимает стойко,

тем хлопкам одной рукой*,

демонстрируя покой.

И буддийские монахи,

с повтореньем слов и поз,

под смешки и охи-ахи

признают, что прав даос.

На аллее вернисаж:

голосочком нежно-звонким

в школьных формочках девчонки

(плоский, как доска корсаж)

предлагают вам массаж.

Здесь все просто: баш на баш.

Ночь певуча и пахуча.

Запах рыбы дразнит нос.

Тай прекрасен и непрост.

Экзистенция научит

всякий шанс ловить за хвост.

Гаснут угли. Кофе стынет.

Мягкий ветер. Тишина.

Я опять в своей пустыне.

Надо мной молчит луна.

Мимолетная, как чудо,

вдруг, на диске неземном,

промелькнёт улыбка Будды

каплей масла над блином.

Эфемерный призрак сна.

То ли было, то ли будет…

Тай, – волшебная страна

1.8 Пирамиды и песнь вечности

Я получил египетскую визу.

Потом пришел русскоязычный гид,

и вот мы едем на машине в Гизу,

чтоб ощутить величье пирамид.

Они стоят, огромные до дрожи.

Величье с нищетою на виду.

Я ощутил, как все это похоже

на наш развал в двухтысячном году.

Побитый сфинкс и треснутые своды,

щербатость пирамидовых хребтов,

как трупы наших строек и заводов,

которых кто-то сбросил со счетов.

С верблюдом в пестрой упряжи, с кистями,

Бредет, прикинут словно бедуин,

проталкиваясь резво меж гостями

знакомый по Одессе армянин.

В галабие, и кýфие с агáлем*.

Верблюд бредет за ним, как верный пёс

– Здоров, Сурен! Тебя-то в эти дали

в таком прикиде как шайтан занёс?

– Здорово, Пиня! Ты ли в самом деле?

Ты что полегче у меня спроси.

А мы с верблюдом тут фотомодели,

ну и, помалу, детское такси.

Такой вот бизнес с бедуинским кланом…

Мы закурили. Молча, не спеша.

Сурен служил на флоте капитаном,

да флота не осталось ни шиша.

Верблюд, похожий на артиста Гафта

поверх голов смотрел с презреньем вдаль.

Мы были для него деталь ландшафта.

Причем, весьма вонючая деталь.

Сурен сказал: "А время нас не красит.

Ты постарел."

"Ты тоже. Без обид.

Ведь мы с тобой не виделись лет двадцать,

короткий миг для этих пирамид."

А солнце сверху пялилось бесстыже

на пятитысяч лет щербатый след.

Я отстранённо думал: а ведь мы же

хоть как – живём. А пирамиды – нет.

Уйдут туристы, я, Сурен с верблюдом,

и на пути извилистом, крутом

при жизни каждый день нам будет чудом.

И даже (очень может быть) потом.

А здесь торчать под солнцем будут тупо,

не ощущая счастья или мук,

Труп Сфинкса, три больших ребристых трупа

и куча мелких трупиков вокруг.

*в одежду бедуинов входит длинная рубаха галабея, на которую набрасывается раскрытый спереди халат абу, большой головной платок кýфия – закрепляется на голове кольцом агáлем.

1.9 Новогвинейские припевки

ОНИ АНТИПОДЫ?

Скажите, а правда ли что антиподы

едят кверху хлебом свои бутерброды?

***

ПРОФИЛАКТИКА

К папуасу папуаска

ходит в гости только в маске.

Может, не из-за Ковида,

а чтоб повышать либидо.

***

ПОРЯДОЧНОСТЬ

Одна папуаска, чтоб сделать наколку

на день занялА у ехидны иголку,

набив же татушку всего в два присеста

иголку воткнула на старое место.

***

О КОМФОРТЕ

В хижине у папуаса

нету места для матраса.

В гамаке-то, может стать,

крокодилу не достать.

***

КАЗУАР

Птиц туристов закошмарил

и чуть что – стаёт на прю:

– Казуарил, казуарю

Пикнешь – заказуарЮ

1.10 Грустная австралийская легенда

В Австралии веселой

у моря, поутру

открыта серфинг-школа

хвостатых кенгуру

и дети-кенгурята

резвятся на песке

и с гребней волн лохматых

съезжают на доске.

Там из одной тарелки

(не удивляйся впредь)

ест сумчатая белка,

опоссум и медведь.

А в дебрях леса – буша

лохмат, начесан, хмур

висит на дикой груше

задумчивый лемур.

Недавно он объелся

зеленых груш, и вот

ужасно разболелся

к утру его живот.

И кенгуру лемура

как Айболит лечил,

он хвост его в микстуре

и день и ночь мочил.

А белочка-подружка

на старый липкий мёд

приклеила лягушку

бедняжке на живот,

и вымыв с мылом шкуру

опоссум, сев на сук,

закапал в нос лемуру

прозрачную росу.

Ужасней нет рассказа,

чем тот, как он болел.

Зеленых груш ни разу

лемур с тех пор не ел.

И помнят превосходно

приморье, степь и буш:

пусть даже ты голодный, -

не ешь зеленых груш!

В Австралии счастливой,

где эвкалипт высок,

едят квадронг и сливу,

пьют самый разный сок,

и молоко с пеленок,

пока не надоест,

но ни один ребенок,

и ни один зверенок

зеленых груш не ест!

1.11 Память о Катастрофе

День памяти жертв Холокоста и героев сопротивления (на иврите "Йом А-Шоа") является в Израиле днем национального траура. В этом году 20 и 21 апреля.

В этот день Еврейское государство чтит память шести миллионов евреев, уничтоженных германскими нацистами и их пособниками во время Холокоста (Шоа) в ходе Второй мировой войны.

В 10 часов утра звучит двухминутная сирена, которая слышна по всей стране.

Как только раздается сирена, жизнь в Израиле замирает: прекращается работа на всех предприятиях, люди останавливаются на улицах, водители паркуют автомобили на обочинах дорог и выходят из машин – все вспоминают евреев – жертв Шоа.

В Израиле свято блюдут ритуал.

Нам память сжирает улыбки гангреной

Сегодня стоял я и слушал сирену.

И так весь Израиль стоял.

И стала Земля как единый погост.

Не в фильмах. Не в библиотеке.

Мы помним. Он с нами всегда – Холокост

заложенный в гены навеки

1.12 Йерухамский вальс